Буквально через полгода, когда заказчик потребовал поставить невменяемую по размеру партию, наш босс его нашел время внимательно прочитать бумаги. Оказалось, что мы подписались производить любое количество, которое затребовал бы заказчик, а иначе штраф, более того, та цена, на которую мы согласились, распространялась только на первую партию, а цены на последующие должны были рассчитываться по сложной формуле. И сколько мы не вертели эту формулу, цена получалась гораздо меньше, чем мы продавали обычно. Ну и размер партии был непосильным абсолютно. Единственная лазейка, которую мы смогли найти, это форс-мажорные обстоятельства, при которых производство артефактов было бы технически невозможно. Тут нас спасло то, что техническая документация на артефакт была передана нами настолько в безобразном состоянии, что никто точно не знал, из чего мы его делаем.
Наш босс велел нам носом рыть новости биомагии, чтобы выяснить, не исчезал ли какой-нибудь вид совсем недавно. Оказалось, что исчезал, и даже два. Исчезли паучки, ткущие паутину из серебра, потому что их перестали селекционировать и разводить, а еще исчезло несгораемое дерево бомберо, которое и так-то было у нас одно, и вот очередными дождями его смыло.
Это было идеально. Наш босс немедленно отписал нашим так-сказать партнерам, что производство невозможно и приложил справку о трагической гибели нашего основного ингредиента.
— И эти артефакты мы больше не делаем. И никто не делает. Теперь все покупают обычную защитную шляпу, она маскирует хуже, стоит дороже и требует ежегодного обновления покрытия.
Воцарилась тишина.
— А сейчас мы посмотрим договор, что нам предлагают, давай-ка его, Аз, сюда, — затребовал Рамзес, а остальные согласно закивали.
— Я сейчас всем вышлю, — заторопился Аз в своем планшете, хоровой блямк пронесся вокруг стола и все углубились в чтение.
— Нашел!
— И я нашел!
— Четенько, как Марк, говорил! Вот и эксклюзивные права на закупку, вот штрафы!
— И требование любого размера партии.
— Это те же люди, что ли? А, Марк?
— Те назывались «Черный рыцарь».
— Эти называются «Желтый рыцарь».
— Чего, в Средневековье играют что ли?
Народ захохотал с облегчением. Чудом спаслись, хотя спаслись ли?
— Предлагаю отказать, — решительно предложил Хансен.
— Дааааа! Отказать! — поддержали его продавцы.
Ффухх, и правда спаслись.
На Аза было больно смотреть. Что-то они там себе напридумывали с отцом.
— А предложение об объединении партий? — напомнил о предыдущем плане Аз.
— Давай оставим все как было, — неожиданно предложил Берт. — Тут одни акулы кругом, а у нас все и так работает. И вообще есть предложение пойти обедать.
Предложение все поддержали единогласно и встали из-за стола. В дверь заглянул Роман Николаевич.
— Что, всё что ли? Неужто договорились?
— Договорились ничего не делать, — радостно сообщил ему Рамзес.
— И это правильно, — одобрил Роман Николаевич, — пока работает, не трогай.
Мы с Котием, Бертом и Рамзесом душевно посидели у Октора, Берт подбивал меня перейти к нему в команду, но Котий ласково напомнил о его прежних заявлениях работать только с соотечественниками-меркаторцами, а я, хоть и человек, никак не оттуда. Не поспоришь, я с Тривии, и тут я один такой. Берт сказал, что он готов сделать исключение, но я вежливо отказался.
Не успели мы допить компот, как на кухне раздался дикий визг и в зал вылетела туманная тварь. Это была крупная ящерица, переливающуюся всеми цветами радуги, насколько ее вообще было можно разглядеть. Я не совсем понял, сколько у нее было лап: четыре? восемь? Попытался вспомнить каталог, но ящероподобных там было несколько, хотя и не таких. Они были в основном прозрачные и не такие резвые, но если она как Ластырь напилась пещерной воды, то понятно, как она стала такого цвета.
Ящерица пронеслась по стенам, сделав полный круг остановилась над барной стойкой, Рамзес с Бертом побежали в машины за ружьями, Котий уже стоял на столе котом, а я схватился за нож. Вот! Не зря его взял, как чувствовал!
Но в скорости мы все ей явно уступали. Котий прыгнул к ящерице, но даже не зацепил ее, и тут же отскочил обратно. Приземлился на стойку, сумев не уронить ни один стакан, и снова прыгнул. Ящерица снова сделала полный круг. Заводная что ли? Я сжал нож и стал ждать своего шанса. Догнать хвостатую у меня не было ни единого шанса. Я прикинул, не стоит ли по потолочным петлям перейти на стратегически выгодный угол у стойки и подстеречь ее там, но решил остаться на месте. Сейчас вернутся Рамзес с Бертом, и пусть попробуют попасть в это чудовище.
Визг прекратился. Октор с Октошем с интересом наблюдали за происходящим. Нравятся мне местные, любое действие превращается у них в футбол, так что сейчас они ждут, кто первый забьет. Пока выигрывает ящерица.
Октор хозяйственно убрал стаканы со стойки, и это правильно, нечего зря посуду бить, она тут вся привозная.
Ящерица метнулась на третий круг, но не завершив его, слетела на пол и вскочила на мой стол. Я не успел увернуться и получил по руке то ли хвостом, то ли лапой (больно!), зато успел пришпилить хвост ножом к столу. Думал, она сбросит хвост или растворится, но не произошло ни того, ни другого, вместо большой ящерицы образовалась маленькая ящерица и продолжила забег. Она спрыгнула со стола, метнулась к двери и проскочила между ног у Рамзеса.
— Куда? — заорал Рамзес и идущий за ним Берт, и оба рванули за ней.
Мы выскочили на улицу всем дружным коллективом и увидели убегающую ящерицу. Берт испарил ее выстрелом Термита.
— Она была одна? — внезапно спросил Котий.
Об этом никто не подумал, и Октор с Октошем метнулись на кухню проверить. Быстрый осмотр ничего не показал, и мы взяли по второму стакану компота.
— Часто такое? — поинтересовался я.
— Нет, но бывает, — ответил Рамзес. — Вот перед прошлым новым годом залетел сюда туманный шар, как мы его назвали, не помните? Я тоже забыл. Красивый такой, и плавал под потолком, и все радовались как дети, будто мыльных пузырей не видели, ну выпивши были все, понятно, и кому-то пришла идея играть этой штукой в волейбол. И отлично получилось, даже хотели гирлянду со стены перевесить поперек зала вместо сетки.
— Идиоты, — прокомментировал Берт.
— Да, — подтвердил Рамзес, — а потом пришел он.
Рамзес показал на Котия, который так и сидел на за столом в котиной форме. Наверное, устал меняться.
— И лопнул наш мячик.
— А потом лечил ваши обожженные ладони, — напомнил Берт.
— Все так, — вздохнул Рамзес. — Иногда нас посещают чертовски плохие идеи. И волейбольную площадку мы так и не сделали.
— Надо подождать, пока у нас тут нарисуется море с пляжем, — на полном серьезе предложил Котий. — Там и сделаем. Будет пляжный волейбол.
Рамзес с Бертом захохотали.
— Ты прям веришь в это море. Щас тебе обновление по требованию произведут, — скептически прокомментировал Берт.
— Ну а что? Ты же веришь, что твои странные штуки продадутся. В прошлом году они продались.
— Благодаря тебе. Я хоть и расстроен из-за дисконта, но все помню. А, кстати, не поговоришь с бабушкой? У меня будут ромбы, их можно и на дорожки, и в стену, и форма гораздо более универсальная, в прошлом году я и правда перестарался.
Котий начал интенсивно облизывать усы, что могло значить все что угодно. Пауза затянулась, и тогда слово взял я:
— Берт, а что у вас за хитрая коммуникация? Почему ты сам не можешь поговорить с бабушкой Котия?
— Кстати, да, — оживился Котий. — Она еще тогда хотела пообщаться, сказала, ну хорошо, хоть один нашелся, кто использует такой ценный материал по делу.
— Да ну вас котов, — вспомнил о своем отношении Берт.
— Ну ты даешь, — развеселился Котий. — Продавать хочешь, а разговаривать не хочешь.
— Я хочу разговаривать о прекрасном!
— Моя бабушка — идеальный вариант. Она художник. И я сразу тебе скажу, что в панно, которое она делает в этом году, не включает в себя никаких ромбов, там что-то растительное, поэтому не надо задавать ей дурацких вопросов, не нужны ли ей ромбы для панно. Для панно не нужны, но возможно они пригодятся где-то еще. Ну сам подумай, кто кроме тебя найдет фиррию действительно интересное использование? Мы ведь не собираемся заменять земную нефть, еще чего. Мы и сейчас продаем немассовый продукт, и серии наши хоть и стабильные, но маленькие. Надо просто придумать, что еще мы можем, пока Домино себе даже море не прирастило.
