Мастера еще очень интересовала моя школа артефакторики: и как организована, и методики, и специализации, и сколько человек в группе, и нельзя ли привезти сюда наших преподавателей, чтобы организовать такую же здесь. На Домино непочатый край невероятных ингредиентов, которые хочется осваивать на месте, а не возить сырье туда-сюда. Драк покивал головой:

— Вот и Котий об этом говорит. Большого производства здесь никто не хочет, да и некому на нем работать, а артефакторика нам вполне по силам.

Я сказал, что мысль, конечно, хорошая, но привезти сюда никого не получится, пока мы не проковыряем в наш мир прямую дырку. Наши не поедут сюда через тридевять земель, ну и потом непонятно, что именно мы готовы делать. У меня есть кое-какие идеи, но пока надо познакомиться с местными возможностями и понять, что мы можем интересного сделать.

— А, кстати, почему артефакторика? Почему не эликсиры, если уже известно, что они востребованы на Рампе?

— Потому что в эликсирах гораздо сильнее конкуренция. На Рампе уже давно додумались завозить себе земное химическое оборудование и сырье из соседних миров, и делать из этого все что нужно. Причем эликсиры почти никогда не бывают универсальными, под каждый мир надо отдельно, а у артефактов с совместимостью немного лучше.

Я вспомнил историю с нашим девайсом для роста травы, но не стал рассказывать. Тут инициативу перехватил Драк.

— Что-то мы размахнулись, на самом деле артефакты в первую очередь нужны здесь. Особенно защитные. Меня беспокоит, что твари в пещерах адаптируются к нам быстрее, чем мы к ним. А нам нужно гарантировать безопасность гостей, чтобы никто на голову к ним не свалился, когда твой брат их поведет к нам, например.

— Ну ваша-то пещера образцовая! — заявил Александр Николаевич.

Мы с Драком одновременно хмыкнули. Знал бы он, кого мы там сегодня разметали. И это в ситуации, когда она и двух дней не стояла без внимания.

— Я подумаю об этом, — сказал я, мысленно прикидывая, что надо сделать, как можно скорее. Итого, прямо сейчас мне надо сделать опытный экземпляр кольца-чемодана (пока не придумал как), одно устройство для чистки одежды (мне, и, кажется, я вспомнил как, не должно быть сложно) и вот буквально только что встала эпическая задача создания универсальной защиты. Я бы и сам от такой не отказался. И это при том, что к теме взаимодействия с местными продавцами я не приступал. Я их даже ни разу не видел! Но мне нравятся такие обширные планы.

Александр Николаевич провел нас по производству, я приметил несколько интересных трубок, коробку с вентиляторными колесами из минотаврия (значит, минотаврий не конфликтует с фиррием, это же отлично!), проволоку и рулоны толстой пленки из липкой акации — материал настолько многофункциональный, что как минимум один мне нужен прямо сейчас. Я договорился о покупке и отобранное добро дежурный помощник понес в машину. Надеюсь, что у нас не все фирродиски законтрактованы, мне бы пригодилось несколько штук.

Попутно оказалось, у нас в процессе производства еще одна дисковая форма, с диаметрами побольше, будет готова через три дня. В основном полировались стандартные формы для других продавцов, а в углу цеха мастера отливали нечто совсем странное.

— Дай я угадаю, — фыркнул Драк. — Это Берт заказал.

— Точно, — улыбнулся Александр Николаевич. — Он хочет, чтобы бабушка Котия опять купила у него вставки для панно. Думает, что эти ромбы будут потрясающе смотреться.

— И он прав, — развеселился Драк. — Только в этом году она делает панно с растительным орнаментом и ромбы ей ни к чему. Кто б ему объяснил, что художнику накладно экспериментировать с таким размахом за свой счет.

— Это буду не я! — заявил Александр Николаевич.

— И не я! — поставил точку Драк. — С другой стороны, мы должны в какой-то момент выяснить, насколько трудно запускать фиррий в обратный цикл. Вот и узнаем.

Я уже хочу посмотреть на этого экспериментатора. Все, что он творит, это безумие, но должен же кто-то двигать прогресс и нести убытки. Пусть он.

На обратном пути я обратил внимание, что небо посерело.

— Будет дождь, — подтвердил мои сомнения Драк. — Но завтра. Но сильный, никуда не поедем. Если пещера за это время опять наполнится тварями, надо будет с ней строго поговорить.

Вечером я попросил у Котия его планшет, чтобы познакомиться с каталогом местной флоры и фауны, и понял, что название «каталог» этому списку безудержно льстит.

Тем не менее, кое-что интересное выяснилось уже вечером.

Каталог вовсе никаким каталогом не был. Это была таблица, в которую собиралось описание всех встреченных тварей с краткими характеристиками, временем встречи и технологией подавления. Что хорошо — она постоянно обновлялась, как только появлялся кто-то новый, его сразу заносили в таблицу с максимально подробным описанием. Что плохо — попыток нормальной классификации просто не было. Так, в одной графе жили черви большие и малые (те самые, которых мы встретили в пещере Кима-младшего), хотя по наносимому ущербу они принципиально отличались между собой. Мелкие обжигали, а большие в первую очередь душили, а обжигали уже несильно. Их объединяло только отдаленное сходство в форме: они все были длинные и ползучие. Но я бы не торопился относить их к одному виду, хотя возможно это разные фазы развития.

Самой увлекательной колонкой было описание столкновения, вот здесь местный боевой гений развернулся во всю ширь. Я с удовольствием прочел, как Прохор Осадник в одно лицо вынес стаю монолаповых шароголовых, хотя они и пытались взять в его в клещи превосходящими силами противника, но удача изменила клану супостатов и метод подсечки единственной лапы нападающих полностью себя оправдал. После утраты лапы шароголовые прекратили атаки и совершили попытку мутации в шары с ложноножками, но ни одна из мутаций не была завершена. Прохор отметил, что незавершенная спонтанная эволюция вида была большой потерей для науки, но при этом немалой удачей для него лично. Очаровательно, разделяю сожаления Прохора, действительно интересно, смогли бы шароголовые снова отрастить себе лапу. Хотя ничего более идиотского, чем единственная нижняя конечность, я себе представить не могу.

Таблица была отсортирована по времени обнаружения тварей, самые новые — наверху. Но по этим записям невозможно было отследить, насколько твари стали опасней, потому что гораздо заметней было повышение писательского мастерства. И названия особей стали гораздо остроумней. Если черви большие и малые были обнаружены сразу, как только на Домино появились желающие лезть в пещеры, то тварь, с которой мы столкнулись вчера, назвали Ластырь. Потому что у нее были ласты и еще потому, что ее оболочка, если от нее не увернуться, налипала на домайнеров как пластырь. Очень остроумно. Интересно, что бригада, столкнувшись с этой тварью, угрохала ее почти случайно — они палили в нее и палили, тварь в состоянии пузыря все время наращивала толщину стенок, но делала это методом перекачивания пузырчатого ресурса на тот бок, который атаковали люди. А задняя сторона в это время истончалась, и в какой-то момент надувшийся пузырь налетел на острый угол пещеры и лопнул сам, облепив бригаду остатками оболочки.

Я показал Ластыря Драку, тот хмыкнул, сказал, что еще не видел этой записи, авторизовал меня в таблице и велел мне в эту же графу дописать нашу историю — с успешным протыканием пузыря копьем, обработанным авторским составом. Я вписал, Драк еще подумал и присвоил составу название по моей фамилии — Бантий. У меня возникли сомнения, стоит ли патентовать состав, который в моем мире называется просто покрытием из игл магобраза, и ничем особенным не является. Тут уже присоединился Котий и заявил, что стоит, и не только здесь, но и там. Я совсем застеснялся и вероятно даже покраснел, ведь само покрытие придумал совсем не я. Драк с Котием одновременно закатили глаза и сказали, что только из уважения ко мне они запатентуют состав только здесь, и Котий умчался к своему компьютеру подавать заявку в местный реестр.