— А теперь что⁈ ЧТО ТЕПЕРЬ⁈ Генералы сидят в тылу, в своих блиндажах! Наши сержантские корпуса уступили место прусским! Предатели и трусы устраивают мятежи! ВЗРЫВЫ в столице! Губернии, которые мы защищали от пруссов, французов, турков… они теперь хотят независимости, хотят отделиться и ничего уже не помнят! А завтра… завтра они снесут все памятки, хотя я лично помню, как их предки с радостью встречали нас с хлебом и солью! Они сами в честь меня и других героев называли города и сёла!

И мастер вдруг ослаб. В голосе его звучала вся накопившаяся за столько времени боль. Как менталист он обладал отличной памятью. Помнил лицо каждого погибшего солдата, как ядра разрывали плоть и как горели города. И ему не было обидно за себя, его гневило то, что те мужчины и юноши отдали жизнь за… за это?

— Я думал наши подвиги никогда не забуду… — произнёс мастер и ноги его подкосились, после чего он упал обратно на свой стул. — Каким же я был дураком… наивно было так считать, историю же и при мне переписывали. Но всё же… сердце кровью обливается. Даже из дома выходить не хочу, а то может уже медного всадника однажды не найду…

— Мой господин, вам нельзя волноваться, — тихо и сухо отчеканил дворецкий, который наполнил чайник и наливал ещё чай. — Медного всадника никогда не снесут, не посмеют. И не всё так уж и плохо, вот тот же Александр, смотрите…

Дворецкий протянул брошюрку «Долга и право», после чего начал раскладывать свежие пирожные с начинкой из амброзии.

— Дураки были всегда, и будут. Без них никак. Как и без наших героев, лучшие из которых рождаются в самые тяжёлые времена. Вам же до сих пор письма приходят от кадетов, которые вами восхищаются. И они всё помнят, и их отцы помнят, и друзья их помнят, и друзья их друзей. А на остальных лучше не обращать внимания. Собака лает, караван идёт. Вы же любили эту турецкую пословицу.

— Да, любил… — произнёс мастер и достал из нагрудного кармана монокль, чтобы прочитать брошюрку. — Популизм какой-то.

— Отнюдь, — тут же парировал я.

— Ты хочешь сказать, что простые мужики вдруг осознали свой долг перед Родиной? Все разом?

— Не все, но многие, особенно после того, как я протянул им руку. Они хорошие люди, нужно только немного помочь им и перестать считать их немытым быдлом.

— Да ну?

— Это правда, — согласился Пётр Алексеевич. — Ещё после реформы Государя, когда начали набирать безродных в академию… Наставник, не надо за сердце хвататься! Ничего плохого в переменах нет! Именно эти безродные с того света Сашу достали! Именно эти безродные обезоружили красных, что уже лишились большей части поддержки. И именно этого безродного вы уже согласились обучать.

— Ладно-ладно. Так что, действительно люди сами деньги несут? Я готов поверить в единичные случае, но чтобы массово, в ущерб своим удобствам…

— Да, несут, потому что теперь больше решают и, следовательно, выросла и их ответственность, — заметил я, беря уже второе пирожное. — А что касается ваших предрассудков, то прежде чем о до́лге говорить, народу нужно сначала дать ответственность за что-то. А то если вы всё за них решаете, то какие тут право или долг могут быть. Разве не так?

— Так-так, но времена такие же были. Это сейчас бумажные книги может даже мужик с завода купить, а раньше… о-о-о… всё на одарённых держалось, на родах.

— Как раньше уже не будет. В данный момент разрабатываются модели экзоскелетов, для использования которых не нужно быть одарённым. Времена сильных родов прошли. Им нужно меняться, пододвинуться, занять новую нишу и дать расцвести другим, чей потенциал благодаря прогрессу может затмить всё.

— Кроме того… — Пётр Алексеевич достал из-за пазухи конверт с императорской печатью и положил его на стол. — Перемены наступят совсем скоро. Есть проект, «Философский камень», мы собираемся создать уникальный неиссякаемый источник магической энергии, благодаря которому решим вопросы с мощностью двигателей, экзоскелетов и всем прочим. Кроме того, весь потенциал проекта не поддаётся измерению. Мы близки к принципиально новому открытию, которое изменит мир навсегда. И один из результатов сидит сейчас рядом с нами.

Мастер повернулся и начал изучать меня, вернее моё новое тело. Да, внешне я выглядел как обычный человек, однако генетически…

Любой одарённый в процессе развития меняется генетически, однако в моём случае я буквально прыгнул на несколько ступеней вперёд нашего вида. Мой генетический код слился с магическим телом настолько, что даже не описать словами. При одном желании я могу прямо сейчас взять и отрастить третью почку. Или скажем поменять свои органы местами. Более того, я могу избавиться от почек как таковых, и от печени, ведь очистка крови происходит прямо в сосудах. И нормально, буду жить.

— Да, верю, — произнёс мастер, отведя взгляд и взяв письмо. — А от меня что требуется? Я не учёный же.

— Вы сильнейший менталист державы, — пояснил Пётр Алексеевич, выполняющий здесь поручение Государя. — Вы лучше многих понимаете природу метафизических явлений. Поэтому в процессе обучения Лебедева, наш император также просит вас оказать содействие проекту. Советом и делом.

— Ох, не даёте вы мне покою. И обучение, и камни эти философские, так ещё и шведы в себя поверили, лезут к нам. Но ладно, что-то я и вправду засиделся. Надо хоть сходить… посмотреть как Петербург изменился.

— Кхм, Петроград.

— А?

— Из-за политических соображений Петербург переименовали в Петроград. Немецкие корни в названии…

— А то что Кайзер и Государь наш друзьями лучшими были, это какие корни? Не немецкие? Что за дурость… Ладно-ладно, не ворчу. Всё. Карету подадите? А то у меня…

— Кареты стремительно выходят из моды. А влиятельные дворяне уже давно пересели на автомобили.

— Ага, ясно. Тогда я, бляха, сяду и ничего делать не буду! Сами разбирайтесь, как меня доставить к Зимнему Дворцу!

— Хорошо, — произнёс Пётр Алексеевич и вздохнул. — Так будет действительно проще.

— И ещё я хочу съездить к кадетам, а то вон сколько писем написали…

Так мы и общались, а где-то через пол часа я уже вышел наружу и стоял курил, рядом находился Пётр Алексеевич, который тоже взял в руку сигарету, поднёс ко рту, но вдруг замер.

— Что ты ему сказал? — непонимающе спросил Пётр Алексеевич. — Он прямо… изменился. Разговорчивым вон каким стал. К Государю решил съездить, к кадетам… с ума сойти. Я его не узнаю.

— Ну, вы с ним когда в последний раз виделись?

— О-о-о, давно…

— Может он и поменялся за это время? — загадочно улыбнулся я, после чего направился на выход к воротам.

Очень быстро моё обучение с мастером было перенесено на север, ближе к шведскому фронту, где уже шли бои. Шведы напали внезапно, подло, в самый неудобный момент, поэтому они смогли занять часть территорий. Однако наши войска держались, бои стали позиционными, а в тылу готовился ударный кулак для массированного контрнаступления.

— Где этот Лебедев? Я спрашиваю, где он⁈ — из физической реальности до меня доносился смутно знакомый голос.

Однако я продолжал сидеть в позе лотоса, находясь в полной концентрации. Напротив меня сидел и мой наставник. Между нами происходила чудовищная битва, которая не пестрила красочными спецэффектами, однако любой случайный зритель в ужасе тут же отводил взгляд.

Наши эмоции и мысли меняли законы природы, в первую очередь это было заметно по колебаниям света. В остальном же вокруг нас, в радиусе ста метров находилась зловещая аура. Грозные выпады, способные свести простого человека с ума сверкали сотнями кинжалов, пока бури из страха и ужаса давили волю.

И с каждым новым уроком я с ужасом осознавал чудовищную силу мастера. Мне не хотелось этого признавать, но даже будет я на пике своих сил, с полностью здоровым телом и духовным оружием, то всё равно я бы скорее всего проиграл. А если вернуть мастера на его пик силы, когда он ещё был молод и командовал войсками… О, мне кажется, истории про него вовсе не приукрашены, скорее наоборот.