Он навис на Кассом Форсетти, и они едва не стукнулись лбами. Морган узнал, что тот пошел на поправку, как только услышал, что Пратт яростно осыпает кого-то проклятиями. Один из них много лет жил в Эстеролсе и ввязывался в любую битву рядом с Кейроном Брандом, другой – был в рядах наемников короля Ангеррана, но было сложно представить, что эти двое наконец пойдут своими дорогами. Они спорили без конца, кричали друг другу в лица оскорбления с таким энтузиазмом, что все кругом привыкли к этому. В то же время между ними была какая-то связь, заставившая Яноша вытянуть Касса с поля боя.

Могло показаться, что один влепит другому оплеуху, и завяжется очередная драка, но Форсетти лишь хлопнул здоровяка по спине, завершив невесть отчего начавшийся спор. Он продолжил бы перебранку дальше, если бы не заметил Моргана, наблюдающего за ними. Внимательность и зоркость не оставили его вместе с тем, что он утратил в бою. Теперь он носил на лице широкую повязку, скрывающую страшную пустую впадину там, где раньше блеском янтаря сверкал глаз. Эликсиры магов убрали лишние шрамы, но возможности даже самых сильных из них не были безграничны.

Форсетти кивнул в знак приветствия, Морган сделал тоже в ответ, сжав край рамы окна так, что побелели пальцы. Он все не мог разузнать у отца, как тот справляется с чувством вины, и был способен лишь предположить, что его щитом была ярость. У него же не было никакого укрытия. Эрло дергал его за рукав, приглашая выпустить еще одну птицу, а он, крепко сжав зубы, силился возвести оборону хотя бы из любезности.

Морган видел, что корсианец зашел в башню, и слышал, как тот взбегает вверх по лестнице. Дверь распахнулась скорее, чем можно было ожидать. Мальчик тут же бросился к Форсетти, и тот подхватил его на руки.

– Где ты был так долго? – возмущенно спросил Эрло.

– Шил свою новую повязку, – посмеиваясь, ответил наемник, который был ближе семье Толдманнов, чем полагалось.

Моргану было известно, что Касс был дружен с Артуром и, как понял теперь, Эрло тоже не обделял его своим вниманием. Вопреки своему ремеслу, он был способен производить правильное впечатление, если сам того хотел.

– Зачем тебе она? Чтобы стать похожим на разбойника? – мальчик озадачено глядел на Касса, но то и дело оглядывался на Моргана, в надежде, что хоть кто-то из них ответит на его вопросы.

– Я всегда был разбойником, – улыбнулся маг, возвращая Эрло опору под ногами. – Мне нужно поговорить с милордом. Вы дозволите, мой серебряный принц?

– Об очень скучных вещах, – Морган подхватил его шутливый тон, предполагая, что мальчик ненадолго потеряет к ним интерес. – И, мне слышится, что тебя вновь потеряли твои няньки.

– Вам стоит подготовиться к путешествию, которое нам предстоит, – Касс одернул курточку Эрлоиса и доверительно заглянул в его глаза. – Я отправлюсь с вами, мой принц.

Эрло посмотрел на Моргана с немым вопросом во взгляде и шумно помчался вниз по лестнице только после кивка его головы.

– Знаю. Я не должен больше его так называть, – хмыкнул Форссети, прикрывая дверь. – Но потребуется время, чтобы свыкнуться с этим. Похоже, он оживает, вопреки тому, что с ним происходит. Хорошо, что он не остался один.

– Я бы ни за что не оставил его, – Морган скрестил руки на груди, оставаясь у окна. – А вы? Я думал, вы вернетесь в Корсию.

– Мне нет места в родных землях, – Касс хохотнул, слово был вынужден сказать что-то до неприличия очевидное. – Там не очень-то жалуют таких, как я.

Он подошел и уперся кулаками в подоконник, с тоской всматриваясь в чернеющую даль, где от прежних красот Ангеррана остался лишь удручающий скелет. Темные обгоревшие сосны, как игры царапали край неба.

– Я решил отправиться с вами, – выпалил Касс, тяжело выдохнув. – Пратт много рассказывал про Эстелрос. И ваш отец… Он маг. Это внушает надежду.

– Думаете, ему нужны наемники?

Морган все косился на проклятую повязку, не мог отвести от нее взгляда, словно вина пригвоздила его к ней.

– Я умею не только убивать, мой друг, – Форсетти улыбнулся лишь уголками губ. – Слышал, что принц Бервин хочет основать поселение за Дагмерской грядой, чтобы надежно запечатать новые границы с Югом. Это правда?

– Насколько мне известно.

– Я бы мог пригодиться. Да и только представьте себе, что стало бы с Праттом, если бы я покинул Север. Этот бурдюк коровьего дерьма просыпался бы каждую ночь в слезах!

Морган засмеялся, представив эту картину, но быстро помрачнел вновь. Ему отчего-то казалось оскорбительным смеяться здесь, в этом замке, на этой земле. Воспоминания еще не остывших в памяти дней сдирали с его губ улыбку. Форсетти испытующе посмотрел на него своим единственным глазом.

– Я хотел убить вас, – невзначай обронил он, словно эти слова были легче птичьего пера. – Хотел найти каждого, кто нес тот щит и убить за то, что я не остался там, среди трупов.

Усилием воли Морган заставил себя не шелохнуться. Быть может оттого, что не слышал в голосе корсианца угрозы – это была честность. Неприятная, колющая, раздирающая правда. Морган не понимал, чем был одержим Форсетти, произнося ее – безумием или болезненной необходимостью поделиться ею хоть с кем-то, оттого он просто слушал, глядя себе под ноги.

– Помню, как вцепился в вашу руку, моля о смерти. Я был ранен много раз. Любой бой – это раны, к которым со временем ты даже привыкаешь, но та боль… Она была несравнима ни с чем… Она так часто вырывала меня из этого мира куда-то во тьму, что всякий раз я думал, что больше не вернусь. Но дни шли, и теперь я рад, что не достался ей. Я рад, что рядом со мной в ту ночь сражались настоящие герои, и мы победили. Пускай цена оказалась слишком велика. Спасибо, что не оставили меня там. Если я могу хоть чем–то отплатить…

Моргана необъяснимо охватывала злость каждый раз, как кто-то начинал говорить о бойне у холма, окутывая его славой. Желая скрыть свое раздражение, он плотно стиснул кулаки, но вскоре отыскал им мирное применение, и принялся накрывать опустевшие клетки цветастыми пологами.

– Я не сделал ничего героического, – пробубнил он.

– Скажите это выжившим из Пятого полка. Они говорят, что ход того боя определили маги, а вы подходите на роль героя куда лучше, чем я или Пратт. И неважно согласны вы с этим или нет, поверьте мне.

Форсетти направился к двери, увидев, что Морган озабочен сохранностью птичьих клеток больше, чем разговорами о подвигах, вызвавших в нем столько сомнений. Но тот не смог отпустить его так просто. Он решил, что ответ на один из роящихся в его голове вопросов мог быть важнее, чем уверения в отсутствии желания мести.

– Стой, Касс! – он отбросил очередную вышитую серебром ткань, и в воздух взметнулось облачко пыли. – Если бы мы пришли раньше, как много сложилось бы иначе?

Маг дрогнул, но обернулся. Он улыбался, и Моргану было невдомек, как у него хватает на это сил.

– Я часто думаю, что, если бы я не ломанулся в гущу боя раньше Артура? Углядел бы я того лучника? Остался бы принц Ангеррана жив? Но эти мысли все равно, что яд или рана, что все никак не заживет. Наши самые страшные шрамы, милорд, не здесь, – он повторил пальцем на собственном лице очертания того, что исказило лицо Моргана. – Они остаются в наших умах воспоминаниями, прогнившими из-за чувства вины. Никто не вернулся с того холма более живым, чем был.

Храм пути Создателя. Дагмер

Они стояли в тени за широкой храмовой колонной, дожидаясь появления Священного караула. Ивэн не терпел этого места – ему не хватало света, воздуха и умиротворенности. Здесь, в большом храме Дагмера, углы которого выпирали подобно ребрам выброшенного на берег морского чудовища, он чувствовал себя неуютно. Ему хотелось только одного – быстрее покончить с нелепым и унизительным ритуалом, и вырваться за тяжелые двери на шумные улицы. Гигантская статуя безликого Создателя вызывала в нем раздражение, со своей высоты она, несомненно, взирала на него с непомерным презрением.