Он положил медальон поверх захлопнутой книги. Мириам взглянула на него виновато и потянулась к тонкой серебряной цепочке.

– Ты устыдил меня, – прошептала она. – Но я не смогу быть полезна тебе, как раньше, и страшусь своей слабости.

– Отчего ты так мало знаешь о себе? – Морган спросил ее об этом, не ожидая никакого ответа. – Ты не понимаешь, что огонь – не вся твоя сила.

Морган почувствовал вкус сладкой победы, когда девушка расстегнула застежку серебряной цепочки.

– Если позволишь, я помогу тебе, – обратился он к ней неожиданно для самого себя. – Как сделал это тогда, перед королем.

Мириам бросила на него взволнованный взгляд, будто бы ему довелось чем-то больно задеть ее. Но, ни слова не говоря, поднялась из кресла и повернулась.

Морган взял в руки легкий, словно перышко, медальон и подошел к ней.

«Плоть от плоти огня», – подумал Морган, разглядывая медно–рыжую косу Мириам и ее плечи, усыпанные едва заметными веснушками.

Застежка цепочки легко поддалась ему, но девушка дрогнула, когда он нечаянно коснулся ее шеи. На миг она показалась такой беззащитной, что Морган ощутил странное желание заключить ее в объятия, но тут же отмахнулся от него.

– Скажи мне, что не станешь звать меня немедленно в дорогу, – попросила неожиданно она, девушка, которой так любопытно было жить в пути и смотреть на миры, ранее неведомые. Она любила встречать на своем пути новые деревни и города, видеть иных людей с незнакомым говором, слушать их истории и песни, вдыхать ароматы неизвестных цветов, примечать редкие оттенки моря, гор и песка.

– Я никогда не слышал ранее, чтобы ты так говорила, Мири, – признался Бранд.

В тот день, когда Мириам произнесла клятву и впервые отправилась с ним, ее глаза блестели от радости подобно драгоценным камням. Тогда она была преисполнена чувством гордости и собственной важности. Но Морган предвидел, что со временем она проклянет сказанные ею слова и свою опрометчивость. И вот этот день настал.

– Я хотел бы увидеть, как Дагмер примет нового короля и смею надеяться, что новый зов мы услышим нескоро.

– Только не отбирай его у меня, – тихо проговорила девушка, так и не решившись обернуться. – Часть его – это я.

Морган оцепенел от этих слов.

«Если бы я принял корону, она бы не утратила ту часть», – подумал он, погрузившись в обдающее холодом сожаление.

«Только не отбирай его у меня».

Эти слова показались Моргану такими горькими, что их захотелось залить приторным корсианским вином.

Глава одиннадцатая. Дом запертых сердец

Окраины Дагмера

Его брат, его темная родная кровь, исполнил то, что обещал – он вернул в Дагмер пегую кобылку Мириам, которую сам вспугнул во время последней встречи в лесу. Это стало поводом для радости девушки, именно поэтому Ивэн был ему немного благодарен за верность слову. В конюшне пахло сеном, навозом и поздней осенью, отчего юноше там было приятно находиться. Он наблюдал за Мириам, за тем, как она обхаживала свою Звездочку.

Сегодня она, отослав конюха прочь, сама смыла с нее грязь и теперь бережно расчесывала мягкую гриву. Ему нравилось смотреть на нее. В ее присутствии он словно становился целым, но никак не мог разъяснить себе это, подобрать правильное слово.

– Не каждая кобыла подпустит мага к себе, – улыбалась Мириам. – А эта меня любит.

Словно в подтверждение тому лошадь тихонько фыркнула и смешно задергала ушами. Ивэн счел время подходящим для лакомства и потянулся к корзинке с яблоками и морковью, принесенной из замковой кухни.

– Держи! – предупредил он и подкинул красное яблоко в воздух.

Девушка ловко поймала его одной рукой и протянула своей любимице. Та нетерпеливо захрустела сочным плодом.

Ивэн приметил, что Мириам не обронила и слова о Галене, не говоря о благодарности, словно Звездочка нашла дорогу в стойло сама. За дни, проведенные в замке, юноша понял, что об Аароне может расспрашивать сколь угодно – она отзывалась о нем с упоением и горящими глазами, но слыша имя его первого сына, она становилась мрачнее тучи.

– Я вспомнила, как Морган обещал тебе любого коня из королевских конюшен, – улыбнулась девушка Ивэну, приобняв Звездочку за шею. – Кто же тебе понравился?

– Тот, что черен, как сама тьма, – признался он. – Я хотел бы угостить его.

– Он откусит тебе пальцы, – расхохоталась Мириам. – Внутри он такой же черный, как и снаружи. Это боевой конь из Корсии. Его прислали в дар твоему отцу, вот только оседлать его никому не удалось.

– Я не знаю, какой из меня король, но наездник – превосходный, – бросил юноша с небрежным вызовом.

Выхватив из корзины еще одно яблоко, он направился к стойлу, в котором стоял приглянувшийся ему конь, огромный и устрашающий, с широкой грудью и крепкими ногами. У Ивэна захватило дух от его красоты, и он захотел заполучить этого коня, как только увидел собственное отражение в черных блестящих глазах.

Мириам окликнула его, но он не остановился и лишь улыбнулся, услышав, что она последовала за ним.

– Ты же не думаешь войти к нему?

– Знаю, что это может быть опасно, но я научен обращаться с лошадьми, – отозвался Ивэн. – Все это время он ждал меня. Вот увидишь.

Дворцовая конюшня была достаточно велика. Разномастные лошади игривые, безразличные или же сонные, чувствуя присутствие людей, выпрашивали внимание и угощение. Все, кроме массивного коня из Корсии. Он флегматично стоял, отвернувшись к стене, и не разделял оживления своих сородичей.

– Прости, что не зашел к тебе сразу, – обратился юноша к нему, облокотившись на ограждение стойла и протянув яблоко на раскрытой ладони.

Мириам встала рядом с ним так, что они соприкасались плечами.

– Как его зовут? – спросил Ивэн, понимая по взгляду девушки, что та разделяет его восторг, но опасается.

– Если он выберет тебя, ты сможешь сам понять это. Придумаешь ему имя.

Конь лишь косился на пришедших незнакомцев, беспокойно встряхивая лохматой лоснящейся гривой. Юноша, потеряв терпение, сам захрустел спелым яблоком.

– Зря ты отказался, – оповестил он животное. – Но не думай, что я сдаюсь, ведь я стану приходить к тебе каждый день.

– Хотелось бы знать, кто из вас двоих окажется более упертым, – заключила Мириам, не скрывающая облегчения, испытанного оттого, что Ивэн проявил осторожность и не ринулся в загон к коню, наделенному крутым нравом. Она рассчитывала, что ему приглянется кто-то иной, более мягкий и покладистый, но этого не случилось.

Ивэн лишь улыбнулся девушке. Ее сомнения были для него вполне понятны – она слишком мало знала о нем и думала, что его жизнь до приезда в Дагмер, прошла за книгами и молитвами. Юноша мысленно поблагодарил отца за возможность видеть удивление в глазах Мириам, хотя понимал, что тот позаботился о его воспитании вовсе не для того, чтобы он демонстрировал его девушкам.

– Думаю, мы засиделись здесь, – выпалила она, небрежно стряхнув с его плеча соломинку, упавшую с утепленной крыши. – Еще немного и про нас поползут слухи.

Она шутила, но говорила подобное так часто, что Ивэн начинал злиться. Он желал видеть ее, не оглядываясь на возможные сплетни и не слушая предостережений. Но собственное имя и будущая корона его ко многому обязывали. Смятение нападало на него все чаще – он не был уверен в том, что поступает должным образом. Изо дня в день, находясь в Дагмере, ему представлялось, что он жонглирует горящими поленьями и каждое неверное движение может привести к краху. Ему было стыдно, но более всего его занимала Мириам.

Ранее ему не приходилось общаться с девушками, в особенности с такими, как она, но и поговорить об этом было не с кем. Однажды он хотел спросить совета у Моргана, но не решился, думая, что подобные проблемы с его высоты, покажутся совсем ничтожными. Поэтому Ивэну ничего не оставалось, кроме как быть собой, но не забывать об условностях.