«Они боятся. Пусть и открыто не признают этого», – нехотя признал он.

– Донельзя трусливое подношение, – Ивэн заставил себя произнести это вслух с напускной бодростью, неуклюже загромыхавшей в его голосе. – Эрлоис, я благодарен за вашу бдительность.

Над ловцом навис Стейн и протянул ему раскрытую ладонь – все гости, попадая на пир, должны были вручать свое оружие страже во имя общего спокойствия в месте, где собрались Север и Юг. Так должны были сделать все, но сколько гостей также, как и Эрло оставили при себе свои ножи?

– Брось. Оставь его, Стейн, – попросил Морган, положив руку на его плечо.

– В самом деле, оставьте, милорд, – проговорил принц мертвого города церемонно, поднимаясь с колен. – И кинжал, что спрятан у вас самого в голенище сапога, не беспокойте. Не кажется ли вам нелепым отбирать у меня оружие там, где каждый маг может рискнуть расправиться со мной движением руки? Если вдруг мне положена награда за бдительность, то прикажите выписать с кухни солонины для моих ловцов. Они оберегают наш покой, пока я здесь набиваю брюхо и потрошу ядовитых змей.

От иного подобные слова были бы оскорбительны, но Эрло легко очаровывал людей.

– Наглец, – с губ бледного Ханрика сорвался заразительный смех.

– Как ты приметил кинжал? – возмутился Стейн.

– Я не примечал, – пожал плечами Эрло. – Ты сам признался, что он всегда с тобой.

– Распоряжусь дать вам и вина, – пообещал Морган.

Ловец спрятал нож обратно за кушак. Это, несомненно, была работа Стейна – с яшмовой кроваво-красной рукоятью и страшными зазубринами у основания лезвия, нож настоящего душегуба. Увидев его, Ивэн призвал себя не обманываться. Много веков назад в жилах Толдманнов и Брандов текла одна кровь, но теперь, сквозь завесу времени, было трудно разобрать узы, связавшие их. Сложно было сказать, кто выглядел опаснее – сам Эрлоис или же его оружие.

Только услышав смех, Ивэн вновь позволил себе расслабиться. В который раз он потянулся в шее, желая ослабить платок, плотно сковавший ее, в который раз, одумавшись, одернул руку. Вокруг нестерпимо пахло подпаленным змеиным мясом, дарами смерти, высланными его братом Галеном. И этот запах душил его. Он думал оставить своих гостей с Морганом, но Эрлоис вдруг последовал за ним к краю галереи, захватив со стола кубок с вином.

– Так кто победил? – неожиданно для самого себя Ивэн заговорил с ним, разглядывая кружащих в нижнем чертоге гостей. Ему захотелось говорить с Толдманном как со старым другом, и ему не пришел в голову ответ на вопрос почему.

– Простите? – ловец прищурил и без того хитрые глаза, и облокотился спиной на одну из колонн.

– Стейн Локхарт дерется со всеми, для кого пускает в ход свой кузнечный молот. Мне нестерпимо интересно узнать, чем закончился ваш бой.

– О, вы заметили мой нож! Разумеется, Локхарт надрал мне задн… – рассмеялся Эрло, но вовремя опомнился. – Он победил. Но, позволю заметить, что тогда я был очень молод. С тех пор прошло довольно много времени, и немало отступников могли бы подтвердить мое мастерство. Но они, разумеется, не могут.

«Оттого что мертвы», – усмехнулся мысленно Ивэн.

– Вам хватает духу биться, в то время как их магия безгранична.

– Лорд Меинард, тот старик, что опекал меня, говорит, что я слишком глуп, чтобы испытывать страх. А я скажу, что их кровь льется также проворно, как и наша, если вспороть в нужном месте, и плевать, что она черная, – он вскинул голову и, проведя ладонью поперек собственного горла, очень выразительно указал, где лучше всего резать. – Я не маг. Здесь, в Дагмере, чтобы заполучить хоть каплю уважения, мне следует быть в десять раз быстрее и сильнее, чем любой из них. Недостаточно быть просто человеком знатного рода, и ваш отец разделял мои мысли. Да осветиться его путь там, в другом мире!

Эрло поднес кубок к губам и сделал короткий глоток.

– Хотите знать, отчего я все же живу здесь? Во всем мире не найдется другого места, где можно увидеть женщин такой немыслимо влекущей красоты.

Ивэну представилось, что ловец отправился за ним лишь для того, чтобы высмотреть сверху самую прекрасную их них.

– Чудо как хороша, не находите? Самый удивительный цветок в этом саду. Вдобавок, достаточно ума, чтобы не кичиться этим.

Юноша попытался уловить, о ком говорит Эрлоис, но из десятков прекраснейших женщин он разглядел только одну, за которой неотступно следовал капитан Райс.

– Несомненно, – кивнул головой Ивэн, жадно желая, чтобы она взглянула на него.

Но капитан все шептал на ухо ей свои слова у стены, чуть поодаль от остальных гостей.

– Вы выдаете себя, Ваше Величество, – заговорщицки усмехнулся ловец. – Я говорил вовсе не о Мириам из Руаля. Надеюсь, вы приметили, что ее сердце безнадежно украдено, но далеко не тем, кто сейчас держит ее под руку. Упрямство капитана воистину граничит с безумием.

Ивэн почувствовал себя обезоруженным. На него словно опрокинули ушат с ледяной водой, и он понял далеко не сразу, что Эрло завел этот разговор лишь для того, чтобы понять, который из дагмерских цветков ему по душе.

– Тогда о ком же вы вели речь? – спросил он, стараясь не выказать своего смущения.

Он хотел предстать осведомленным о всевозможных опасностях, однако же, не понимал, о чем говорит Эрлоис.

– Несомненно, о дочери нашего общего друга. Клянусь, я бы просил ее руки, если бы только мог!

Ивэн облокотился на перила галереи и, с немалым трудом, отыскал среди гостей Анну Локхарт. Та, все еще не отходя от брата, прятала глаза от взгляда короля Бервика, что стоял рядом и церемонно разговаривал с их матушкой. Светлые волосы девушки были собраны на затылке в замысловатую прическу, открывая ключицы и тонкую шею. Ее темно-синее платье можно было назвать сдержанным, но она вовсе и не нуждалась в излишних украшениях.

– Если бы только могли? – подтрунивая спросил Ивэн.

– Стоит мне только заикнуться об этом, Стейн снесет мою голову с плеч. – в ответ Эрло раскатисто рассмеялся. – Я – принц мертвого города, нищий безземельный лорд. Мыслимо ли найти более сокрушительный символ разбитых надежд? – он вдруг оборвал свою речь на полуслове.

В нижний чертог вошла женщина, облаченная в тонкие струящиеся ткани цвета весенней листвы – настоящее воплощение лета.

– Сама принцесса Юга, – пораженно прошептал ловец. – Вот уж не думал, что она действительно осмелится появиться здесь.

Ивэн поджал губы, и проследил за тем, как женщина двинулась к лестнице на галерею, сопровождаемая двумя мужчинами, очевидно следящими за ее покоем и безопасностью. Люди, мимо которых она проходила, расступались или же вовсе шарахались в сторону. Все взоры вмиг устремились на нее, а она медленно шла вперед, гордо подняв свой острый подбородок. В ее руках покоился очередной ларец из темного дерева.

– Она была обещана моему старшему брату еще до войны – их узы должны были соединить Север и Юг, но вы знаете, как все обернулось. Когда ее отец и брат-бастард бились при Ангерране, она увела из столицы Руаля половину двора и весь Совет. Они сложили мечи под страхом потерять собственную страну.

– Я слышу восхищение в вашем голосе? – изумленно спросил Ивэн зная, что в той войне, развязанной отцом принцессы, погибла вся семья Толдманн.

– Она рискнула собственной жизнью, чтобы прекратить бойню при Ангерране. Ее могли казнить за измену, но, как видите, она жива, процветает, владея половиной Руаля и расшатывая трон под незаконнорожденным братом.

Обменявшись взглядами с Эрло, Ивэн одернул дублет, выпрямился и, заложив руки за спину, направился к дяде, чтобы нарушить его разговор с лордом Ханриком, который, очевидно, был подобен тому, что состоялся с Бервином.

– …мы будем настороже, – тихо говорил седой лорд.

– К нам пожаловала принцесса Аэрин, – Ивэн обратился к Моргану, предполагая, насколько важен для него этот визит.

Он старался подловить дядю, увидеть, как меняется его лицо от волнения, но вновь был разочарован – Морган не повел и бровью.