– Что ты ответишь, если я спрошу разрешения обнять тебя? – Бервин, назвавший его по имени, не казался таким грозным, каким предстал на первый взгляд.

Ивэн, стушевался, однако сам протянул руки. Он начинал мириться с тем, что люди, любившие Аарона, стремились дотронуться теперь до него. Так они убеждались, что перед ними не призрак, и юноша не решался отказывать в этом.

– Я помню твоего отца таким же, – проговорил принц, крепко обминая его. – Как несправедливо, что он оставил нас так рано. Какая нелепость…

– Едва ли, – прошептал Морган, наливая вино гостю. Он покосился на дверь, опасаясь, что кто-то из слуг помешает этому разговору.

Ивэн заметил, как перекосилось лицо Бервина и гневно блеснули тусклые глаза.

– Я часто думаю о смерти брата, – продолжил Морган, говоря еще тише. – И если откровенно, то не было и дня, чтобы я не думал о ней с тех пор, как мы предали его огню. Я бы не назвал ее нелепостью. Скорее, это убийство, не оставившее следов. Можешь говорить, что мне всюду мерещатся заговоры, Бервин, но…

– Лишь назови имя, – потребовал принц, усаживаясь за стол.

Ивэн был возмущен словами дяди, что выказал бы непременно, будь они наедине. Морган не разделил с ним своих сомнений, что безмерно задело его. Он слышал лишь, что отец умер тихой смертью во сне, и это было неубедительно. Учитывая присутствие принца, Ивэну оставалось лишь внимательно наблюдать за затеянной игрой.

– Смею лишь рассчитывать на твою благосклонность, когда буду готов его назвать. Но, если мои предположения верны, то убийца не оставит нас в долгом неведении.

– Все что угодно, Морган. Проклятье! Я не знаю ни одного Бранда, умершего своей смертью. Если ты прав, Аарон должен быть отомщен. Это наш долг. Не только твой. Что я еще могу сделать для него? Как можно смотреть на этого юношу, зная о том, что убийца его отца не поплатился за содеянное? Месть должна свершиться – так велит Север. Но ты всегда чтил этот закон, Морган.

Принц огляделся по сторонам, и только потом опрокинул махом бокал вина. Ивэн все сверлил взглядом дядю, поправляя спадающую на лоб корону.

– Я опасаюсь, что убийцу прячут отступники, – проговорил Морган, спокойно встречая его возмущение. – Прямо здесь. Под стенами города. Именно оттого весть о смерти Аарона дошла до тебя слишком поздно, Бервин.

– Ты боишься волнений? – прямо спросил принц, уперев кулаки в край стола.

Одна из служанок прошмыгнула на галерею с очередным ларцом, наполненным драгоценностями.

– Нет, – Морган изобразил на лице сухую улыбку, как только его слова смогли донестись до ее ушей. – Теперь у нас есть король. Городу нечего бояться. Нам ничего не грозит.

Бервин недовольно покосился на женщину и вздохнул.

– Что ж, мне, должно быть, следует отправиться к своей свите, Ваше Величество, – принц снова накинул на себя маску правителя Севера. – Огромная честь быть гостем на вашем празднике.

– Я был рад увидеть вас, принц Бервин, – протараторил Ивэн, провожая его к выходу с галереи.

– Будь осторожен, молодой король, – прошептал ему он и едва не столкнулся в дверях со Стейном и новым гостем – высоким добела седовласым стариком в начищенном до блеска стальном нагруднике, на котором примостились три черненных орла.

– Вы? Это вы! – в этот раз сам Ивэн отбросил прочь положенные церемонии, узнав мужчину, которого когда-то представлял своим отцом. – Вы присматривали за мной, пока я жил в монастыре.

– И что же, Ваше Высочество, вы вините меня в этом? – старик очевидно опешил от оказанного приема, но едва ли дрогнул.

– Напротив. Я благодарен вам, милорд… Как я могу обращаться к вам?

– Позвольте представить, Ваше Величество, – обратился к Ивэну Стейн. – Лорд Ханрик Меинард.

– Лорд Меинард! – послышался издали радостный возглас Моргана, и старик заулыбался ему.

– Ханрик – брат твоей бабки, – Стейн склонился к уху Ивэна, пока гость направился к старшему из Брандов. – Он жил при дворе, когда она и Кейрон были убиты, теперь же – хранит Эстелрос и своих красавец-внучек. Готов поспорить, что он станет сватать их тебе.

– Я готов поставить на это пять золотых монет, – заговорщицки зашептал кто-то за их спинами. – Но Стейн… Неужто ты думал, что старик явится сюда один?

Локхарт расхохотался, обернулся и дружески хлопнул подкравшегося к ним здоровяка по плечу.

– Эрло! Ты, наконец, выбрался из своей берлоги?

Ивэн быстро приметил плащ, отороченный бурой шкурой с костяной брошью в виде головы медведя, и признал в мужчине наследника рода Толдманн, некогда правившего в погибшем Ангерране. Его темно-русые волосы были почти напрочь сострижены, нос был изломан сразу в двух местах. Как и многие северяне, он носил свои шрамы с гордостью – под глазом опрокинутым полумесяцем залег совсем свежий шрам. При каждом взгляде на его лицо можно было приметить новые отпечатки былых битв, но ярче всего были не они, а его глаза – глубоко синие, как у новорожденного.

– Ваше Величество, – мужчина склонился в нарочитом поклоне. – Мое имя Эрлоис Толдманн. Несомненно, вы слышали обо мне. И я счастлив, что король Аарон оставил после себя наследника помимо того, которому я мечтаю выпустить кишки.

Принц одного из некогда самых могущественных королевств разительно походил на разбойника, но только слепой мог не разглядеть в нем благородной крови. Ее не могли скрыть даже странные рисунки на его шее и щегольский расписной кушак на поясе. Если бы его род не пал, он прибыл бы во дворец с многочисленной свитой и в серебре.

– Мой брат умеет производить впечатление, – усмехнулся Ивэн, поглядывая на стоптанные сапоги Эрлоиса.

– Я впечатлен скорее вознаграждением, обещанным за его голову, – с подкупающей откровенностью признался тот.

Ивэн слышал, что Толдманн живет в Дагмерском лесу среди ловцов, но не мог вообразить, что его глаза так жадно поблескивают, как только речь заходит о дукатах.

– Следовало отдать и тебя на воспитание монахам, – одернул наемника Ханрик. – Они бы научили тебя приличиям. Видит Создатель, я не справился.

– Вне сомнений, Эрло безнадежно испорчен, – иронично скривил губы Морган, но решил тут же польстить лорду. – Однако ты воспитал прекрасных дочерей и внучек.

– Что это? – громко спросил Эрло. Он отвел взгляд от виноватого лица Ханрика, и только потому приметил, что двое слуг проносят к трону массивный ларец из черного отполированного дерева. Его украшала искусная резьба.

– Кто преподнес его? – Стейн насторожился, разглядев на нем не стоящего на задних лапах волка Брандов, а большую, остроухую и острозубую морду зверя – то был скорее оборотень, нагоняющий немалое беспокойство.

Один из слуг растерялся, ощутив на себе неожиданное внимание господ, и не заметил, что наклонил ларец сильнее, чем следовало – его крышка с глухим стуком рухнула на пол. Другой обернулся и увидел то, что скрывалось внутри. Витая ручка сама выскользнула из его рук. Мужчина вскрикнул, и отскочил прочь. Ларец опрокинулся и по полу галереи заструились черные ленты змей.

Ивэн глядел на них как завороженный, но Морган, стремительно оттолкнул его прочь. Стейн в тот же миг ударил по мраморному полу огнем, оставив на нем черные подпалины. Эрлоис с завидной ловкостью перерубил двух змеенышей, отбившихся от клубка, невесть откуда выхваченным ножом.

– Я не знаю ничего! – проговорил слуга, выронивший ларец. Он попятился, но наткнулся на стражников, откликнувшихся на суматоху слишком поздно.

– Ваше Величество! – закричал другой. – Мы не знаем, кто принес его!

– Я знаю, – пожал плечами Эрло.

Стоя на коленях, он играючи поддел острием своего ножа все еще извивающегося змея, и разглядывал его почти любовно.

– Это полуденница, – мягко улыбался он. – Ядовитая как грех. Их ядом отступники смазывают свои стрелы. Эти змеи – не иначе как дары вашего брата, Ваше Величество.

– Должно быть, он оскорбился тем, что я не позвал его на пир, – хмыкнул Морган.

Лорд Ханрик взирал на умирающую змею белый, словно снег, что не скрылось от глаз Ивэна. Как и то, что ухмылка дяди была вымученной.