Сентри закрыл чемодан и спустился вниз. Слышались новые голоса. По всей видимости, появились гости. Кто-то как раз говорил: «Вот это я называю хорошей выпивкой», и Сентри, собиравшийся тихо ускользнуть, вдруг остановился. В этот момент Си Стевенсон оглянулся, и на его лице отразилось безграничное удивление. Потом он, сияя, подошел к Сентри.

— Эндрью? Ты записался во взломщики? Если ты вернешь то, что взял, мы не станем больше говорить об этом и вместе выпьем.

Сентри, улыбаясь, покачал головой.

— К сожалению, не могу, мне нужно возвращаться. Я и понятия не имел, что ты знаком с Тауэрами. Скажи миссис Тауэр, что я ушел и не стану ей надоедать.

Тот кивнул.

— Полагаю, дело касается дома?

— Да, — ответил Сентри и сам удивился, как легко ему далась ложь.

Оказалось, что он мог не звонить Саре. Открывая дверь квартиры, он услышал телефонный звонок и поднял трубку.

— Эндрью, это Сара. Я подумала над тем, что ты сказал мне вчера вечером.

— Да?..

— Если Ник грозил этому… Сэндсу, значит, тот был в чем-то виноват, да?

— Звучит логично.

Как и вчера, Сара не обратила внимания на его слегка иронический тон и холодно продолжала:

— В таком случае, это дело полиции или военных, то есть тех, кто может организовать расследование и кто имеет доступ к военному досье Сэндса.

Не стоило разубеждать ее и объяснять, что недоверие властей в десять раз больше ее недоверия, но даже если бы они ему и поверили, официальное расследование будет длиться бесконечно. И — что самое важное — это личное дело его и Сэндса.

Вместо этого он сказал:

— Нет никакого официального доказательства.

На другом конце провода наступило молчание.

— Значит, ты хочешь заняться этим на свой страх и риск, — наконец медленно произнесла она. — Знаешь, это может быть опасным.

Кто-то недавно уже говорил ему об этом. Вчера вечером Си Стевенсон? Лайонс в гольф-клубе несколько часов назад? Сентри равнодушно ответил ей и как можно более естественно и осторожно осведомился об исчезнувшей записной книжке Ника.

— Нет, я бы, конечно, вспомнила о ней, если бы видела. Я действительно не знаю… А ты не думал разыскать человека, который служил у вас в доме? Как же его звали… Роберт?

Да. Роберт. Но, к сожалению, так зовут многих, а его фамилию, как ни пытался, Сентри вспомнить не мог. Возможно, ему помогут адвокаты. После того как Сара положила трубку, он некоторое время в задумчивости смотрел на телефон. Нужен ли был этот звонок? Саре нечего было сообщить ему, и за ее вежливостью он ясно чувствовал прежнюю антипатию. Зачем же она звонила? Может, записная книжка у нее и ей хотелось выяснить, знает ли он о ее существовании?

Во всяком случае, теперь она об этом знает. Ее слова прозвучали почти честно, когда она сказала, что не видела записной книжки; но, в конце концов, о письмах она ведь солгала.

Около девяти он позвонил в авиакомпанию и заказал себе билет в Чикаго. Записывая номер рейса и кладя трубку, он боролся с искушением еще раз позвонить Твинингу. Незнакомец из бара сразу исчез, как только понял, куда клонит Сентри, и даже простодушного Павика жена заставила замолчать.

Было душно. Сентри открыл все окна, приготовил коктейль, выкурил две сигареты и отправился спать. Пока развевающиеся от ветра занавески не усыпили его, он разработал много неосуществимых планов о нелегальном проникновении в квартиру Сары.

Самолет приземлился с опозданием, и Сентри направился к зданию аэровокзала. Там он нашел единственную свободную кабину телефона-автомата и набрал номер. Трубку поднял сам Твининг. Сентри никак не мог объяснить бессмысленный страх, охвативший его в самолете. Теперь он понял, что это был страх перед предстоящим моментом.

— Меня зовут Сентри, — начал он. — Вы меня не знаете, но… я полагал…

— Понимаю… — прервал его голос.

Сентри с удивлением уставился на трубку, потом продолжал:

— Я сейчас в аэропорту, беру такси и через несколько минут буду у вас.

Глядя на струйки дождя, бегущие по стеклам машины, он думал о том, откуда Твининг мог узнать о его приезде. Сообщили ему об этом Павик или Лайонс, а может незнакомец из бара? Однако слова Твининга звучали не дружески, и не холодно, а просто устало.

Дип-стрит состояла из троллейбусных проводов, заправочных станций, жилых домов и кондитерских. Найдя нужный номер, Сентри поднялся по лестнице и под номером 5С обнаружил имя Твининга. Потом он попал во второй холл, и на старом, плохо освещенном лифте поднялся на пятый этаж.

Когда дверь лифта за ним с грохотом захлопнулась, в конце темного коридора открылась дверь квартиры, и появилась фигура мужчины. Тот же голос, что и по телефону, сказал:

— Это не?.. О, мистер Сентри?

Сентри испугался и сразу же ощутил смешанное чувство застенчивости и жалости. Несмотря на темноту, он заметил, что лицо у мужчины опустошенное, а волосы почти совсем седые. «Отец Твининга», — подумал Сентри, входя в квартиру. Темный костюм мужчины, выражение усталости в глазах, запах цветов подсказали ему, что что-то не в порядке. Он терпеливо ждал.

Мужчина закрыл дверь и обратился к Сентри с усталой вежливостью:

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Сентри, что вы пришли. Я — дядя Боба, Джордж Твининг.

Это могло означать все или ничего, и вынудило Сентри задать вопрос. Он спросил, с трудом выговорив непривычное для него уменьшительное имя:

— Боб умер?

Лицо Джорджа Твининга на миг оживилось от удивления, словно он все еще не привык к неотвратимости этого слова.

— Да, — наконец ответил он. — Я думал, вы знали. Вы же сказали, когда звонили… Я даже удивился, как вы могли узнать, если это случилось только вчера вечером.

Сентри отвел взгляд от лица старика.

— Извините, я и понятия не имел. Я срочно прилетел из Нью-Йорка, чтобы поговорить с ним. Это было?.. — осторожно произнес он, но тут раздался какой-то шорох, и дядя Твининга быстро встал.

— Это моя племянница, — сказал он. — Сестра Боба. Извините, я вас на минуту оставлю.

Старик вернулся с высокой светловолосой женщиной, которую он представил как Маргарет Твининг.

— Я слышала, вы хотели поговорить с моим братом, мистер Сентри, — начала она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, чтобы ваш приезд из Нью-Йорка был не напрасным?

— Нет, — неуверенно ответил Сентри. — Но, возможно, вам потребуется моя помощь.

Когда Маргарет отрицательно покачала головой, он сказал:

— Не могли бы вы сказать мне, что произошло с вашим братом?

Кажется, прошла целая вечность, пока она ответила:

— Его сбила машина. Водитель скрылся. По всей вероятности, это случилось сегодня около двух часов ночи. Он позвонил мне вчера и сказал, что встретил старого друга, и они пойдут выпить.

— Старого друга? — осторожно повторил Сентри. — Кого-то, кого вы знаете?

— Нет-нет, — ответила Маргарет Твининг.

— Ваш брат случайно не сказал, кто это?

— Сказал. Они были вместе в лагере для военнопленных, а такая дружба, кажется, прочнее других. Он радовался, как мальчик. По-моему, его звали Сэндс.

Путь, которым он теперь должен идти, был для Сентри совершенно ясен. Он сидел в баре, и перед ним стоял стакан дрянного виски, хотя пить ему не хотелось.

«Он радовался, как мальчик… Дружба, прочнее других…» Итак, встреча двух старых солдат. Смерть не настигла его, Твининг сам беззаботно бросился ей в объятия. Может, он забыл предательство в Кабанатуане или сознательно подавил воспоминания о нем от радости встречи со старым товарищем.

Твининг никогда не думал, что представляет собой опасность для кого-то, хотя он, вероятно, знал о том разговоре у барака больше, чем рассказал своим товарищам. Во всяком случае, достаточно, чтобы стать опасным для Сэндса, когда возникнут вопросы по поводу смерти Ника Сентри.

Но откуда Сэндсу стало известно, что эти вопросы теперь актуальны?