Неожиданно распахнулась дверь, в кладовую проник свет, показавшийся ей ослепительно ярким, так что она снова закрыла лицо руками. Она могла лишь с трудом различить очертание головы и плеч мужчины, только и всего… Она почувствовала, как его пальцы схватили ее за запястье, в неожиданном припадке ярости она ударила его по руке, а может быть, и по физиономии, ей было не видно. Но тут ее сильно сжали у локтя и она закричала от боли. Человек что-то бурчал, но одна фраза прозвучала более отчетливо:

— Пошевеливайся, ты, сука!

Он был слишком силен, чтобы начать сопротивляться, ее буквально волоком протащили к двери. Парадная была заперта, но он приоткрыл ее не более чем на дюйм, и крикнул кому-то снаружи:

— О'кей.

— Да, — ответил неизвестный, — поехали…

Они собирались ее увезти!

Должен же кто-нибудь быть в Мьюсе, человек, который ей поможет. Если она поднимет крик, ее услышат. Она была готова закричать изо всей силы, как только распахнется дверь, но тут она обо что-то запнулась и чуть было не упала.

Это был детектив Хэппл. Он неподвижно лежал на полу, его голова и лицо были залиты кровью.

— Только попробуй пикнуть и мы разделаем тебя получше его! — прошипел голос над ее ухом и ее потащили вперед… Она перешагнула через Хэппла, почти уверенная, что он убит.

Теперь она утратила всякую надежду. Дверь широко распахнулась, солнечный свет ударил ей в глаза.

И тут человек вытащил носовой платок, свернул его в комок и ловко запихал ей в рот. Она не могла ни закричать, ни застонать, пока они тащили ее вниз по лестнице и сажали в маленькую черную машину «Остин-Изо», которая стояла снаружи. Розмари была уверена, что это та самая машина, которая чуть было не задавила Чарльза… Задняя дверца была открыта, подле нее стоял еще один человек, меньшего роста с бледной физиономией.

Ее затолкали в самый угол. Незнакомец сел рядом. Дверца захлопнулась.

Второй сел за руль.

Розмари пыталась заговорить, старалась вытолкать кляп изо рта, но он намок и разбух и ей было с ним не справиться. Потом она почувствовала болезненный укол в предплечье. В одно мгновение пришла мысль о шприце. Она пыталась сопротивляться, но сосед придавил ее к сиденью. Постепенно она перестала бороться, только забилась дальше в самый угол. Она видела прохожих, понимала, что если закричит, или хотя бы подаст руками им знак, ей помогут, но она была не в силах что-либо предпринять.

Вскоре ей уже больше ничего не хотелось делать. На нее нашла странная апатия. Исчезла боль во рту, носу, горле. Больше не ныла рука, которую так сильно сдавил бандит. По всему телу разлилась лень, нежелание двигаться. Это было не просто оцепенение, а чувство полнейшего покоя. Она забыла, что с ней случилось, куда-то девался страх. С ней творилось что-то потрясающее, как будто она попала из обычного мира в сказочный. Ничего подобного она раньше не испытывала. Пропали мысли, оставалось только ощущение довольства, почти экстаза. Она сознавала, как ровно едет машина, но одновременно не замечала ни улиц, по которым они проезжали, ни примерного направления.

Она закрыла глаза и погрузилась в мир грез…

Рядом с нею был все время какой-то человек. Было время, что он ее пугал, но теперь казался частицей этого огромного удивительного мира.

Ее провели в спальню.

Она легла, почувствовала, что он расстегивает ей пояс и снимает туфли. В комнате было тепло, красиво, приятно. Она знала, что она одна и хочет быть одна со своими грезами, которые казались ей настоящим откровением.

Когда она проснулась, у нее саднило в горле и носу, слезились глаза. Вместо неповторимой радости — страшное угнетение, похожее на то, что бывало в самые тяжелые дни их размолвки с Чарльзом, когда она получала очередное письмо или слышала телефонный разговор.

Она мечтала, чтобы к ней вернулось прежнее дремотное состояние.

Постепенно ее нетерпение сменилось раздражением, затем страхом. Сейчас она реагировала совершенно нормально. Разумеется, ей впрыснули героин или нечто подобное. Она в этом была уверена, потому что, когда муж подготавливал отчет государственной комиссии по опасным наркотическим препаратам, она тоже познакомилась с этим вопросом, и…

Может быть, в этом все и дело? Не грозит ли Чарльзу опасность именно потому, что он участвовал в составлении данного отчета?

Подобные размышления и мысли о собственной судьбе привели ее в ужас. А также ее полнейшая беспомощность.

Она поднялась с постели в состоянии слишком близком к паническому, ее прекрасные грезы обернулись вечными кошмарами.

Она бросилась к окну, но стекла оказались матовыми, так что сквозь них ничего не было видно.

Тогда она стала искать задвижку, чтобы раскрыть окно, оно не открывалось.

— Печальная правда заключается в том, что мы ни на шаг не приблизились к обнаружению вашей супруги, мне приходится в этом сознаться, — говорил Роджер Вест Джексону, — и я ужасно переживаю за нее.

Он замолчал, давая возможность стряпчему заговорить, но тот только смотрел на него лихорадочно горящими глазами. Было шесть часов того же вечера. Они сидели в кабинете Роджера в Ярде.

— Нам известно, что ее увезли в черном «Остин-Изо», но мы не знаем номера машины, который помог бы ее обнаружить. Известно, что машина завернула на Гросвенорский сквер, но дальнейший ее путь проследить не удалось. «Изо» одна из популярнейших марок машин, причем как раз «Изо» черного цвета.

Он снова помедлил.

Джексон спросил:

— А что сказал шофер? Да, а каков водитель в «Изо»?

— Мы знаем только, что он был маленького роста в темно-серой одежде. Шофер «Роллс-Ройса» видел второго типа со спины, высота примерно пять футов шесть дюймов, узкоплечий в темно-серой фетровой шляпе и в таких же ботинках. Тысячи мужчин подходят под данное описание. Сотни их водят черные «Изо».

— Что предпринято по этому делу? — не унимался Джексон.

— В Лондоне на ноги поднята вся полиция, к поискам подключились пригороды. О каждом черном «Изо», хотя бы чем-то привлекшем внимание, будет сообщено. Но было бы фарисейством утверждать, что на это можно сильно рассчитыавть.

— Завтра утром все газеты выйдут с портретом вашей супруги, описанием машины и человека. Мы используем все доступные нам методы розыска пропавшего лица.

— Включая проверку больниц и моргов? — спросил Джексон хриплым голосом.

— Включая больницы и морги, — повторил Роджер и впервые почувствовал, что он может хоть капельку ослабить невыносимое напряжение несчастного. Он сделал это с нарочитым безразличием, закуривая папиросу и протягивая портсигар Джексону, и лениво бросая слова: — Понимаете, я не особенно боюсь, что мы можем найти ее мертвой. Если бы они намеревались ее убить, самым простым это было сделать в квартире. Совершенно очевидно, что они хотели ее похитить.

Расчет оказался правильным. Джексон сразу же уцепился за эту мысль.

— Пожалуй, вы правы. Спасибо, я возьму одну сигаретку. Но ради чего им понадобилось ее похищать? Вроде бы нет никакого смысла?

— Смысл, безусловно, имеется, — с уверенностью произнес Роджер, — и, когда мы его поймем, то приблизимся к человеку, который ее увел. Необходимо искать тех людей, которые затаили зло против вас. Мы проверили тех двух типов, которые тогда грозили вам отомстить. Один из них умер, второй вышел из тюрьмы и узнал, что его жена обзавелась небольшой птицефермой в деревне. Насколько мы смогли установить, он совершенно изменился, за этим следит его супруга. Так или иначе, он не подходит ни под одно описание, которым мы располагаем…

Джексон со вздохом вымолвил:

— Положение — хуже некуда! Вест, скажите, что я могу сделать? Возможно, сейчас мне разрешат не работать, мои партнеры понимают, что я должен что-то предпринять для розыска Розмари.

— Единственное, что от вас требуется, это проследить шаг за шагом все события вашей жизни и проверить, не дали ли вы кому-нибудь повод вот так неистово вас ненавидеть. А если вы уверены, что нет, тогда я бы порылся в прошлом жены. Вы действительно хорошо его знаете?