Ракитин шел вдоль набережной, любовался высоткой, идущими по Москве-реке прогулочными теплоходами. Напротив, через реку высилась Сталинка с вычурной крышей. Оригинальные здания пятидесятых годов постройки, старинные особняки, все это великолепие бросалось в глаза. Утренний поток автомобилей на набережной еще не иссяк и можно было понаблюдать за его наполнением разнообразными транспортными средствами. Как ни странно, но преобладали грузовики. Узнаваемые «в лицо» ГАЗ 52, а то и 51, вездесущие ЗИЛки, иногда на глаза попадались менее знакомые модели грузовичков. Наверное, из соцстран.

Легковушки чаще всего были представлены Москвичами разных моделей и двадцать первыми Волгами. Ну и куда без «ушастых» и «горбатых»! Но уже то и дело в транспортной толчее мелькали черные «Волги-24». Новые машины поставлялись в первую очередь всевозможным начальникам и долгое время имели репутацию статусных. А вот и показались блестящие «Жигули», мечта многих автомобилистов СССР. Да уже и не одна модель представлена. Москва все-таки зажиточный город! Внезапно вид на движение перекрыл огромный КРАЗ. Тяжеловес тащил на трейлере экскаватор. Где-то поблизости идет очередное строительство. Ну да, дальше просматривался целый лес строительных кранов. Время строек и успеха в социалистическом строительстве.

Ракитин запоздало осознал, что не знает, куда идти дальше. Ему нужна Верхняя Радищевская улица, а он не удосужился купить карту. Проблема решилась быстро, как только Семен увидел дворника. Это в Москве двадцать первого века им скорее всего был бы мигрант, а здесь вполне себе рязанская физиономия. Абориген свой район отлично знал и без обиняков направил его в нужном направлении. Пришлось даже немного протопать обратно.

«Пришелец из будущего» после разговора неожиданно понял, что его все это время напрягало. Кроме таксиста он еще ни разу не увидел нерусские лица. Нет, ко всем народам Ракитин относился ровно, даже к неграм и американцам. Но лишь в том случае, если они не лезли на его территорию и не устанавливали свои порядки. Не раз по этой причине он в прошлом попадал в неприятности. Его даже предупреждали о возможных проблемах знакомые из полиции. Но Семен считал, что если ты переехал в чужую страну, то обязан уважать именно её традиции. И что закон должен быть для всех одинаков. Иначе проблемы будут решать совсем другие люди и совершенно иными методами.

И уважают всегда только тех, кто уважает себя.

Это был район старых домов, зачастую двухэтажных. Отыскав искомое трехэтажное здание и пройдя по проходу внутрь во двор, Ракитин на некоторое время застыл в нерешительности. Но быстро очнулся и начал высматривать удобное место для наблюдения. Скорее всего нужный ему человек уже ушел на службу. Так что есть время. Но сначала хотелось узнать, живет ли он сейчас здесь или память сыграла с ним злую шутку. А очень бы такого не хотелось. На полковника ГРУ Ивана Петровича Мясникова была вся надежда.

Ракитин отступил в тень и нашел глазами узкую скамейку. По многочисленным бычкам и банке он понял, что здесь местная курительная. Резко захотелось присесть, как будто ноги отказали. Да что же это такое! Второй день его гложат воспоминания, которые подсознание уже почти два десятка лет пытается забыть. И как он сумел только не сойти тогда с ума. Обычный двадцатилетний парнишка. Стало душно, он потянулся к сумке и достал бутылку «Нарзана». Чистая вода всегда облегчает муки. Почему он выжил тогда? Один из немногих срочников в их взводе? Зачем он выжил? Этого Семен не знал. Но знал, что без Мясникова точно бы погиб. Полковник тогда многих спас. Просто своим присутствием.

Разведгруппа ГРУ вышла на них под утро. Обматерив друг друга, они все-таки признали разведчиков за своих. Больно уж виртуозно полковник гнул бранные словечки. Что поделаешь — опыт! Оказавшись внутри занятого остатками роты здания, Мясников тут же потребовал к себе старшего. Оба бойца его маленькой разведгруппы были ранены. Рация разбита. А вот сведения до командования донести требовалось срочно.

Хмуро оглядев молоденького старлея, их внезапного ротного, полковник проглотил готовые, было выскочить матерные словечки и вскорости развернул бурную деятельность. Офицер ГРУшник сумел собрать из двух снятых с разбитых БМП раций одну. Они связались с каким-то не своим непосредственным командованием, некоторое время переругивались и попросили помощь.

В начале дня подполковник грамотно расставил возле окон и проемов бойцов роты, распределил силы, попутно обучая неопытного старшего лейтенанта и постоянно причитая:

— Да что же такое! Афган уже был, а вам ничего не показывают! Когда ж мы начнем не на собственной крови обучаться?

Ракитин навсегда запомнил, как незнакомый полкан разглядывал исподлобья еще целые здания чужого города. Видимо, он предчувствовал будущие разрушения и бесчисленные смерти, стараясь по мере сил уменьшить их число. Разве можно было не доверять после такого этому человеку? Натура бывает цельной или с самого начала, или никогда.

Так получилось, что расторопный старослужащий в лице Ракитина стал кем-то вроде посыльного при полковнике Мясникове. Со связью, что в советской, что в российской армии всегда было плохо, и потому приходилось много бегать. Да ладно бы просто бегать, частенько передвигаться получалось лишь на четвереньках, да еще под огнем противника, заодно подтаскивая на точки боеприпасы. Подтянув свежие силы, «чехи» начали беспрерывно атаковать остатки роты мелкими группами. У них было много РПГ и выстрелов для них, патронов также не жалели, заливая позиции русских войск огненным железом. Спасибо тем, кто оставил на территории ЧИАССР горы оружия на складах. Штурмовиков плотно прикрывали пулеметы и снайпера.

К вечеру половина ребят оказалась ранена. Не менее десятка погибли и были стащены в подвал. Спасли их два АГС, чудом притащенные на позиции. В одной из проскочивших к роте МТЛБ оказией привезли много выстрелов к ним. Семен и легкораненые бойцы еле успевали заряжать ВОГами «улитки». С одного автоматического гранатомета АГС-17 стрелял сам Мясников, со второго здоровый сверхсрочник под руководством раненого ГРУшника.

Оставив около проклятого административного здания кучу трупов, чеченцы отошли зализывать раны. К ночи в городе разгорелись бои. Видимо, российское командование подтягивало новые силы. Кто же знал, что штурм столицы мятежной республики затянется надолго и станет таким кровавым. В итоге от самого города после двух войн мало что останется. Но никто не ведает свое будущее.

Семену стало зябко, несмотря на солнечный день. Он старался забыть пережитый когда-то ужас. Но сейчас эти воспоминания нужны были для новой жизни. Одна из немногих ниточек, связывающих такие разные эпохи, это и есть тот самый полковник Мясников. Ракитин даже не думал, что точь-в-точь запомнит некоторые детали и адрес московского дома ГРУшника. Перенос тела или сознания, видимо, разбудил в нем странные силы.

А рассказал о своей молодости Иван Петрович, уже умирая. Снайперская тяжелая пуля поймала полковника во время перебежки. Семен оттащил офицера в подвал и как смог перевязал. Но жизнь толчками уходила из крепкого тела взрослого мужчины. Внезапно тот пустился в воспоминания. Тогда и рассказал, что после командировки некоторое время служил около дома и даже проживал в квартире у матери. На счет тогдашней учебы упомянул вскользь. Верхняя Радищевская улица четыре квартира восемь. И вот он сейчас здесь. А полковник умер в тысяча девяносто пятом году во время эвакуации прямо на руках молодого солдатика.

Наконец, Ракитин решился и двинулся к подъезду, пройдя мимо любопытствующих старушек, сидящих на скамейке. Видимо, прилично одетый молодой человек в шляпе законного любопытства у них не вызвал. Лишь проводили его взглядом и продолжили судачить о том о сем. Второй этаж, дверь с номером «8». Аккуратно звоним и ждем. Очень может быть, что дома никого нет. Но вот послышались шаги и слабый женский голос.