– Сбегаешь?

Впервые за день он обращается ко мне. Я выпрямляюсь, снова натягивая вежливую улыбку:

– Рабочий день закончился, не буду мешать вашей мужской компании.

– А я думал, в твои обязанности входит развлечение гостей.

– Если есть необходимость разбавить мужскую компанию, могу позвать девочек, – голос по-прежнему остаётся доброжелательным, но я больше не улыбаюсь, напуская в глаза холод. Дурацкое желание Андрея держать меня ближе вылилось в то, что меня принимают за потаскушку, конечно, мне это не по душе. – Какие предпочтения? Блондинки, брюнетки, близняшки?

Старостин молчит, а вот у меня пульс в ушах стучит,  кровь приливает к лицу.

– Попизди мне тут. Я тебя хочу,  – выдает с ленцой, в интонациях нет вопроса, только повеление.

– Обломитесь.

Мне уже все равно, как мои слова отразятся на Володине, от злости трясет, но Демид спокоен. Кажется, мой отказ его не волнует.

– Для шлюхи ты слишком дерзкая, а для помощницы – не умеешь держать рот закрытым. Ну, сколько тебе платит Володин? Десять, пятнадцать, двадцать пять косарей?

Я чувствую себя униженной и беззащитной, бросаю беспомощный взгляд за окно ресторана, где внутри помещения сидит Володин, но он меня не видит.

Нужно самой справиться, в конце концов, я не маленькая девочка.

– Двадцать пять. Оплата вперед, – я протягиваю ладонь, поторапливая Старостина достать кошелек. Он щурит глаза, явно недовольный тем, что инициатива перешла ко мне, но все равно послушно вынимает из заднего кармана портмоне, отсчитывает пятитысячные купюры и протягивает мне. Я на него смотрю, не отводя глаз, а сама скручиваю банкноты кругом, беру его ладонь в свои руки, сжимаю до необходимого размера и впихиваю их туда.

– Туго не сжимайте, а то не пролезет, – хлопаю напоследок по предплечью, а потом позорно сбегаю.

Мне страшно, что он разозлится, страшно, что схватит меня за волосы… между лопаток жжет чужой взгляд, но Демид не трогает меня, все, что он делает, – говорит спокойно вслед:

– Сама придёшь ещё, – но дверь громко хлопает, разделяя, наконец, нас друг от друга.

Я слишком шумно вваливаюсь в вип-комнату, на звук все присутствующие  оборачиваются, Андрей смотрит вопросительно, но я мотаю головой, а потом ухожу.

Рабочий день закончился, хватит с меня этих денежных доминантов. Я домой хочу.

Макс дремлет за рулём, я стучусь в окошко, заставляя его подскочить.

– Все, домой едем, отпустили

– Ну наконец-то, рубит в сон, сил нет.

Я рассеянно киваю, глядя перед тем, как сесть, наверх. Демид все ещё стоит на балконе и смотрит в нашу сторону. Я ныряю в салон, пристегиваюсь, а потом только понимаю, что запах Старостина до сих пор преследует меня.

Подношу руку к лицу и чувствую, что пальцы успели пропитаться его ароматом: духи, деньги, дорогая кожа автомобиля.

И я бы покривила душой, если бы сказала, что этот запах мне не нравится.

– Что ты ему сказала? – голос Андрея полон недовольства, – Старостин не хочет тебя видеть.

От обиды дёргается губа, сердце делает стремительный скачок. Тяжело оставаться невозмутимой, вспоминая вчерашние намеки столичного гостя. И снова ощущение, что ноздри забивает запах Старостина, дорогой и развратный. Тянет обернуться назад, чтобы убедиться: за моей спиной никого нет, все это лишь фантом.

Я очень надеюсь, что Старостин не сказал ничего лишнего Андрею. Только приступа его ревности мне не хватает для полного счастья.

Володин смотрит на меня внимательно, но я выдерживаю его взгляд.

– Ничего, – говорю возмущённо, – мы с ним почти не общались. А ты мог бы сразу об этом сказать, а не заставлять ехать через весь город.

Мы снова сидим с ним в ресторане при гостинице в ожидании, когда проснуться гости. К счастью, хоть сегодня не приходится подниматься из-за них ни свет, ни заря: Ладыгин на вчерашней попойке перепил, и теперь пытается оклематься в собственном номере.

– Придется ему потерпеть.

– Ради меня столичным гостям перечишь? – притворно ахаю я, на что Володин рявкает:

– А ну не юродствуй! Жопу лизать всем подряд я не нанимался.

Отчего так разбирает Андрея, мне невдомёк. Да и надо ли? Я предпочитаю держаться от чужих секретов в стороне, хватает уже тех случаев, когда я против воли стала их невольным свидетелем.

– Они когда уезжают восвояси? – отвлекаю Андрея от дум. Он поправляет задумчиво часы на руке, не сразу отвечая на мой вопрос:

– Как пройдет встреча. Надеюсь, что сегодня.

И я тоже искренне надеюсь, что они отчалят в ближайшее время. Завтра понедельник, я не успела отдохнуть, а дел накопилось ой как много. А ещё мне хочется, чтобы нас со Старостиным разделяло больше расстояние, желательно, в несколько сотен километров.

– Доброе утро, – первой приветствую Сергея Ладыгина, замечая его в дверях ресторана. Он морщится в ответ, явно страдая с перепоя, и его лицо в этот момент похоже на гриб-сморчок. В руках

Ладыгин держит стеклянную бутылку с минералкой, к которой то и дело прикладывается, жадно делая несколько глотков.

– Может, аспиринчику? – предлагаю участливо, когда он доходит до нашего стола.

– К черту ваш аспиринчик, – капризно, как маленький ребенок, бухтит гость. От вчерашнего доброго настроения не осталось и следа, вот что делает неуёмная тяга к спиртному с людьми. Сергей сидит, развалившись на диване, голова запрокинута назад, пухлая рука лежит на лбу.

В душе я злорадствую: в таком состоянии Ладыгину точно не до флирта. Сегодня мои коленки защищены от фривольных касаний.

– Где Демид? – интересуется он, на миг переставая изображать умирающего.

– Идёт, – кивает мне за спину Андрей и я застываю, не желая оборачиваться назад.

Позвоночник печет, и хоть я не вижу ещё самого Старостина, ощущаю его приближение всем телом.

По щекам снова разливается румянец, я сижу с прямой спиной, смотрю куда-то за ухо Андрея, который не замечает моего состояния.

Оно и к лучшему.

– Доброе утро, – Андрей чуть привстает, протягивая ладонь Демиду, чтобы поздороваться.

Рука Старостина оказывается близко к моему лицу, я чуть разворачиваю голову, цепляясь за нее взглядом.

Смуглая кожа, покрытая черными волосками, длинные пальцы с аккуратными ногтями, переплетение вен, прячущееся под манжетой тёмно-серой рубашки.

Я бормочу приветствие, позволяя ему потонуть в мужских голосах. Смотрю строго на стол, стараясь дышать ртом. Слишком сильный его терпкий аромат, кружит голову. Трудно найти место рукам, я обхватываю колени, натягивая и без того длинную юбку ещё ниже.

Сегодня я собиралась тщательнее, чем вчера, оправдываясь желанием просто хорошо выглядеть.

Конечно, я делаю это не ради Старостина.

– Тут будем торчать или поедем, наконец? – говорит он, так и не присаживаясь, – Серёг, заебал, хорош мученика изображать. Пей свой алкозельцер и погнали.

Ладыгин с возмущенным видом поднимается с места, но вслух не спорит. А на парковке происходит заминка: я собираюсь сесть в машину к Андрею, уже держусь за ручку двери, когда Ладыгин вдруг начинает капризничать:

– Я хочу сзади прилечь. Один.

Мы все замираем: я, Андрей и Демид, понимая, что он хочет от нас.

Либо мой начальник пересядет к пижону, либо я.

Но Демид сам сказал, что не хочет меня видеть.

– Чем тебя моя машина не устраивает?  – спрашивает Старостин.

– А то я не знаю, как твой водила ездит, хочешь, чтобы я проблевался и уделал весь салон ?

 Я мысленно проклинаю москвичей, да и Андрею достается. Что ему стоило отпустить меня сегодня и справиться со своими гостями одному? Я все равно ничего особенного не делаю, только место занимаю. А теперь пусть уделают его машину. Знаю, насколько он щепетильно относится к своим вещам, вон как щека дёргается.

– Давайте я доеду на такси, – предлагаю самый, на мой взгляд, простой вариант, который понравится всем, – или вызову ещё один автомобиль.