Второй сенаторский срок стал определяющим в его карьере. Еще в конце 1940 г. Трумэн возглавил Подкомитет по мобилизации сенатского Комитета по военным делам. Это дало ему в руки важный инструмент влияния. Например, возможность инспектировать военные базы в США, логистические пункты от Флориды до Среднего Запада, стратегические узлы связи и, главное, военные заводы. Подкомитет должен был выявлять (и выявлял) случаи необоснованных трат и спекуляции при закупках для мобилизационных нужд армии, но полномочий бороться с ними у него не было. Трумэн же хотел как можно скорее начать расследование всех этих фактов злоупотреблений и коррупции – причем, отнюдь не только при мобилизационных действиях, а во всей военно-промышленной сфере страны (тогда все военные контракты заключались в рамках так называемой Национальной оборонной программы). Он предложил коллегам-сенаторам подумать над созданием особого комитета по расследованиям, наделенного нужными полномочиями. Надо сказать, что с каждым месяцем фактов нарушений при исполнении военных контрактов выявлялось все больше и больше, чем не преминули воспользоваться политические противники президента. В начале 1941 г. конгрессмен от Джорджии Юджин Кокс, консервативный демократ и ярый противник Рузвельта и его «Нового курса», предложил создать в Палате представителей Конгресса специальный комитет для расследований фактов перерасхода федеральных средств при исполнении военных заказов. Такой парламентский орган мог бы породить серьезные проблемы для администрации, и тогда близкий друг президента, сенатор от Южной Каролины Джеймс Бёрнс⁴⁹, предложил Рузвельту поддержать идею Трумэна – тогда бы в Сенате появился куда более дружественный комитет, нежели чем в Палате.

Поддержка Белого дома придала идее необходимый импульс, и в марте 1941 г. в Сенате был создан новый комитет – Специальный комитет по расследованиям в сфере Национальной оборонной программы (Senate Special Committee to Investigate the National Defense Program⁵⁰), возглавил который Трумэн. Со временем комитет даже стали называть «Комитетом Трумэна», и он принес сенатору от Миссури подлинную известность. Трумэн управлял комитетом «с исключительным мастерством», как уверяли современники, и ему часто удавалось достигать консенсуса при решении множества проблем, тем более что Комитет был двухпартийным. Комитет вызвал широкий интерес у СМИ. «Комитет Трумэна» занялся широким спектром проблем. Он выявлял неэффективных «нанятых правительством» управляющих и чиновников, курирующих исполнение военных заказов, расследовал факты злоупотреблений при строительстве в Нью-Джерси жилья для военных специалистов. В марте 1943 г. журнал «Time» даже назвал «расследователя Трумэна» «человеком месяца», поместив его лицо на обложку. Журнал приурочил это ко 2-й годовщине создания «Комитета Трумэна», и в статье Комитет описывался как «одно из самых полезных правительственных учреждений Второй мировой войны, и самое близкое к высшему командованию». В статье, кроме того, председатель Комитета, сенатор Трумэн, описывался как «важное в глазах простого человека с улицы государственное лицо». После скандала с Пендергастом, нанесшего в 1939–40 гг. ущерб репутации Трумэна, подобные лестные оценки значительно меняли его имидж публичного человека. Вероятно, прилежная и честная работа в Комитете была важна для Трумэна, как, своего рода, оправдание и попытка политической реабилитации: ведь теперь никто уже не мог прямо обвинить в коррупции его самого…

С подобной положительной репутацией, тем более сопровождавшейся еще и растущим авторитетом в Капитолии и Вашингтоне в целом, всерьез можно было бы задуматься и о большем, скажем, о выдвижении в вице-президенты США на предстоящих в 1944 г. выборах – то, что президент Рузвельт будет выдвигаться снова, уже сомнений ни у кого не вызывало. Как и не было сомнений в том, что партия его поддержит. Вот только у Трумэна таких мыслей, судя по всему, не было совсем. И тут начинается весьма примечательная история, где он снова оказался «ведомым», лицом, за которое приняли решение, а не тем, кто принял его сам. Так получилось, что некогда неприметный и провинциальный пограничный штат Миссури вдруг стал играть заметную роль в американской политике. Глава демократов Сент-Луиса Роберт Ханнеган, тот самый, кто еще в 1940 г. поддержал на волне скандала с Пендергастом Гарри Трумэна, в январе 1944 г. неожиданно стал председателем Национального комитета Демократической партии⁵¹. Он «заработал» этот пост, успешно решив «проблему Пендергаста», то есть очистив парторганизацию демократов штата от коррумпированных лиц, часто оказывавшихся откровенными мафиози. На волне этого успеха за него и проголосовали члены Нацкома, коллеги Ханнегана – главы местных партийных машин штатов и их заместители. В пору было теперь говорить о появлении в Вашингтоне своего «миссурийского клана», ведь сразу двое земляков оказывались заметными фигурами в столице: Ханнеган и Трумэн. Точно нельзя сказать, намеревался ли новый глава Нацкома продвинуть именно своего земляка в вице-президенты, или нет, но, когда кандидатура Трумэна всплыла в списке потенциальных претендентов на пост вице-президента, Ханнеган ухватился за эту возможность всерьез. Тем более, что сам он совсем не желал, чтобы второй раз в паре с Рузвельтом был выдвинут действующий вице-президент Генри Уоллес. «Проблема вице-президента» остро встала тогда в виду резко ухудшившегося здоровья ФДР. В случае его смерти следующий вице-президент, кто бы им не стал в 1944 г., сразу становился бы президентом. Решалась судьба всего наследия Рузвельта и вопрос: быть ли дальше «Большой коалиции», или политика страны уйдет дальше влево. Последнее никак не устраивало верхушку Демократической партии. Там был не только председатель НК Ханнеган, но, например, Эдвин Поли, казначей Нацкома; Фрэнк С. Уокер, генеральный почтмейстер США; Джордж Аллен, секретарь Нацкома, и Эдвард Флинн, руководитель парторганизации г. Нью-Йорк.

Осложнял проблему и объективный фактор: вице-президент США Уоллес был вторым по популярности человеком в стране, а недавно проведенный внутренний опрос среди членов партии показал, что почти 57 % демократов видели именно в Уоллесе законного преемника Рузвельту. Больше всего пугало Ханнегана и его компанию то, что вице-президент активно поддерживался рабочим движением. И это, надо сказать, был серьезный аргумент против Уоллеса, ведь в ширившемся в США во время Второй мировой войны забастовочном движении часть элиты видела дестабилизирующий фактор. Число забастовок действительно оставалось высоким и росло: например, только в одном 1942 г. в Америке бастовал 1 млн рабочих, недовольных низкой зарплатой. На фоне ухудшения положения рабочих начали возникать еще и расовые конфликты – причем, не на сегрегированном Юге⁵², а в промышленных центрах Севера, как, например, в июне 1943 г. в Детройте. Туда для усмирения мятежа в негритянском гетто пришлось даже направлять войска (при столкновениях погибло 34 человека, из них 25 – черные). Возник скандал, и туда с инспекцией от администрации прибыл Уоллес, выступивший в городе с речью, которую горожане, в том числе афроамериканцы, встретили овацией. «Мы не можем противостоять нацистам за рубежом и при этом мириться с национальными конфликтами дома», – говорил вице-президент.

При такой широкой народной волне, грозящей скорым поворотом всей американской политики влево, можно было ожидать дальнейшего восхождения Уоллеса к вершинам популярности, но это также грозило Демократической партии расколом, если не забывать, какой разношерстной была пресловутая рузвельтовская «Большая коалиция», и насколько разные силы она объединяла. Потому Ханнеган и Ко пытались в преддверии съезда убедить президента, что выдвижение Уоллеса на 2-й срок приведет-таки к расколу партии. И Рузвельт заколебался, хотя первая леди Элеонора Рузвельт была за Уоллеса, резонно напомнив, что тот поддерживал «Новый курс» с самого начала. Президенту на рассмотрение группой Ханнегана предлагались несколько возможных кандидатур: экс-сенатор Джеймс Бёрнс, к тому времени перешедший на работу в правительство и ставший главой Службы военной мобилизации, судья Верховного суда США Уильям О. Дуглас, сенаторы Олбен Баркли из Кентукки и Гарри Трумэн, а также промышленник Генри Кайзер и спикер Палаты представителей Сэм Рэйбурн⁵³. Из них только Трумэн был представлен руководством партии как «истинно компромиссная фигура», хотя из всего этого списка ФДР склонялся больше всего к видному либералу, судье Дугласу.