– Я уже давно никому ничего не доказываю, – покачал Джэм головой. – Даже себе. На этой планете несколько миллиардов жителей, и один из этих миллиардов имеет свое мнение о том, кто такой Джэмисон Фрейзер. Иногда мне кажется, что мое собственное мнение – лишь один из голосов в толпе.

Мик докурил, убрал сигарету обратно.

– Хорошо сказано, – ответил тихо. – И главное, очень правильно, – он помолчал. – Но раз доказать никому ничего не получится, так возможно, мы на пороге самого большого приключения в жизни? Кругосветка, сорок тысяч километров на двух колесах! – добавил с жаром и мальчишеским задором в голосе.

– Но вот беда, ни у кого из нас нет брата-близнеца, – рассмеялся Джэм и тут же нащупал колено Зорга под пледом. – Извини, – повинился, похлопав по нему. – Не пошутить на эту тему было выше моих сил.

– Да и дождя и шампанского тоже нет, – хмыкнул Мик. Его колено дернулось от прикосновения, но он не отодвинулся. – Да и, боюсь, теперь близнецов я не потяну. Тогда-то мне казалось, мои яйца никогда не наполнятся снова.

– Ну… могу посоветовать лишь одно: проверь, – Джэм хмыкнул и убрал руку, пристраивая ее на собственное колено.

Плед был большой, пушистый и теплый, но все равно рассчитанный на одного. Приходилось сидеть, плотно прижимаясь друг к другу плечами, боками и бедрами, и все равно стоило кому-то пошевелиться, как холодный ночной ветер тут же забирался под ткань, заставляя ежиться и притискиваться еще плотнее.

И надо же, как оказалось легко впустить в личное пространство человека, с которым едва знаком. Джэмисон Фрейзер, Джэм, не ощущался ни медиаперсоной, ни чужим. Легкий в общении, несмотря на отлично подвешенный язык и откровенность, он был очень своим. Его прикосновения не вызывали протест – совсем как тогда, в душевой, когда Мика поцеловал сначала Айк, а потом его брат.

Стоило подумать об этом, как Мик сам себе выписал штраф на пару миллионов. Это было чертовски неправильно – думать о Фрейзере в контексте Айка и его брата, так и оставшегося в памяти безымянным. И нет, последняя его фраза вовсе не была приглашением, как и опустившаяся на колено рука – чем-то большим, чем просто дружеский жест.

Но мысли снова и снова шли по кругу. От того, как вчера Джэм повел себя, увидев их с Элли, к выборам главных в их командах и разговору во время готовки. Мик старался пореже сворачивать на совсем уж скользкую дорожку: к своим фантазиям на тему того, чем занимались Элли и Джэм наедине, и воспоминаниям, как собственная рука скользила по члену, попадая в такт с Фрейзером.

– Что с тобой? – вернул его на землю негромкий голос Джэмисона. – Ты как будто дрожишь. Замерз, что ли?

– Есть немного, – Мик показательно завозился, натягивая плед на плечи. – Наверное, стоит наслаждаться прохладой перед тропиками и пустынями.

Да, он замерз. Но не телом, а душой. Сам не заметил, что столько лет прожил в доме без отопления, и уже и забыл, как это – задыхаться от жара, купаться в тепле, как саламандра в огне.

– Давай схожу за пивом? – предложил Фрейзер. – Или чем-нибудь более согревающим?

Мик едва не сказал, что даже чистый спирт просто лед по сравнению с Джэмом. Его так хотелось обнять, прижаться еще ближе. Не с целью уйти вместе в палатку… Мик еще мог заставить себя не думать о том, чем мог бы закончиться этот вечер.

– Нет, алкоголь точно будет лишним, – Мик обхватил себя за плечи. – Расскажи лучше что-нибудь.

– Горяченькое? – хмыкнул Джэмисон. Он притиснулся к Мику вплотную и натянул плед как мог туго. – Ну… я не могу сказать тебе, что это был за фильм, но секс-сцена там получилась настолько горячей, что я на голубом глазу могу утверждать, что снялся в порно.

– Думаю, я это порно видел, – хмыкнул Мик. От тела Джэма шло мощное и ровное тепло, и оставалось желать лишь одного: чтобы Рассел придумал еще пару-тройку интересных вызовов, и все были поглощены ими. – Удивляюсь, как ее муж не дал тебе в глаз – я бы точно с ума сошел от ревности.

– Если ты об Элли, то тогда действительно ничего не было, – улыбнулся Джэм. – А вот с кем постельная сцена вышла вполне себе настоящей, я тебе не скажу. Но она была не замужем. И черт, может, это и не похлеще твоих близнецов, но у меня до сих пор кровь кипит, как вспомню. Нас накрыли одеялом, и вроде как никто не видел, что все по-настоящему, но это не отменяет того факта, что я трахался на глазах у примерно двадцати человек.

Мик покачал головой.

– Прости, но я должен задать этот вопрос: сцену сняли с первого дубля? Потому что если нет, то не представляю, как ты выкрутился, – он усмехнулся и подумал о том, что у него есть занятие, если и сегодня будут проблемы со сном. Вряд ли Фрейзер снимался в слишком большом количестве постельных сцен, так что найти ту самую будет нетрудно.

– Никак не выкрутился, – Джэмисон забавно улыбнулся и одновременно поморщился. – Мой стояк не видел разве что десятый помощник электрика. Но все решили, что я просто слишком вошел в роль.

– Сколько тебе было? – Мик решил, что не больше двадцати. Потому что только в юности член вставал, стоило появиться миловидной девушке или симпатичному парню, и опустить его не было никакой возможности, хоть пузырь со льдом к паху прижимай, хоть представляй себе все мерзости мира. А уж десятый помощник электрика вообще не в счет.

– Прости, но если я скажу, то ты сразу поймешь, о каком фильме речь, – хмыкнул Джэмисон и запрокинул голову, сползая ниже. – Жаль, звезд не видно. Поваляться бы под открытым небом…

– Так чего проще – берем плед, вытаскиваем матрас из моей палатки и идем искать Млечный путь, – предложил Мик. – Эта роща совсем небольшая, а дальше огромное поле, помнишь, еще смотритель говорил, что там растет какой-то очень редкий цветок.

– Про цветок не помню, про поле помню… – Джэмисон резко сел и посмотрел на него взглядом, обещающим приключения и немного безумия. – Но возьмем мою пенку. Твой матрас мы до утра вытаскивать будем.

– Не напоминай мне про этот позор, – рассмеялся Мик. – Пошли, пока наши еще играют, а то все захотят идти в поле.

Безумие. Авантюра. Боже, как давно у Мика не стучало в ушах сердце от предвкушения приключения. Он даже забыл, что оно так может. Пусть это было всего лишь короткое путешествие за забор отеля, все равно казалось, что они делают что-то запретное и невероятно крутое.

– Так, стой на стреме, – сказал Джэмисон, когда они дошли до его палатки. – Я быстро.

И он нырнул в разрез “молнии” полога.

На то, чтобы собраться, у него ушло максимум две минуты.

Фонарики остались в палатках, но встроенных в телефоны вполне хватало, чтобы не переломать ноги, преодолевая неглубокие канавы и обходя муравейники. У Мика ныли ноги: он тренировался четыре раза в неделю, но бегал исключительно на дорожке в тренажерном зале. Над ними вились комары, в кустах кто-то шуршал, но страха не было.

А когда они выбрались из-под тени деревьев, Мик позабыл об усталости и всем остальном. Небо – огромное, бездонное, невероятно близкое – нависало над полем темно-синим пологом, щедро усыпанным яркими звездами.

– Мы точно на Земле? – шепотом спросил Мик. Задрав голову, он смотрел вверх.

– А есть разница? – Джэм накинул на него принесенный плед и тут же сам залез под теплую ткань. – Черт! – выматерился шепотом. – Трава мокрая.

Пенка из односпальной палатки была слишком маленькой для двоих, и ему пришлось буквально вжаться в Мика.

Но даже так кто-то их них постоянно оказывался на мокром. Лежать в постоянном напряжении было неудобно – затекали мышцы, и в конце концов Мик лег на бок и положил руку Джэму на бедро.

– Так странно, – сказал он. – Люди живут в огромных городах и чувствуют себя одинокими. А вот тут этого нет. Я ощущаю себя частью Вселенной. И мне кажется, на каждой из этих звезд тоже кто-то живет и сейчас смотрит в небо.

– Ну да, все как у нас – живут, ругаются, мирятся, трахаются… – Джэм закинул руку за голову, и между его горячим телом и Миком не осталось никаких преград. – Такая большая зеленая осьминожиха говорит своему мужу: милый, достань наш супер-пупер-радио-телескоп, давай посмотрим на этих смешных двуногих. Как думаешь, не вымерли они ещё за эту ночь?