— Нет, — она покачала головой. — До ночи ещё далеко. Если не попадётся какое-нибудь поселение, тогда придётся ночевать здесь, в лесу. Но не хотелось бы. Так что давай пройдём сколько можем, а там будет видно.

— Давай, — кивнул он в ответ. И снова ехали молча. Он думал о том, как обезопасить их в дороге. А ещё то, что он никогда бы не подумал, скажи ему об этому ещё пару лет назад, что ему, княжескому шуту, придётся теперь быть воином и защитником. Ну какой из него воин? Он тяжелее ножа ничего в руках не держал. Да и тот — тупой. Князь Литар постарался. А теперь вот приходится. Пути Создателя нисповедимы.

Мик хмыкнул. Солнышко вот светит, птички поют. Нечего забивать голову всякой глупостью! Завтрашний ден сам о себе позаботится. Нечего о нём думать. Так он всегда считал. И это помогало. Весёлая песенка сама запросилась на свет и он сначала насвистывал её, а потом и напел. И едва не замолчал от удивления, когда услышал, что Нири подпевает ему. Песня была задорная, веслая, не чета старинным балладам, которые он, по правде, любил сильнее. Но песня подходила к яркому солнечному сегодняшнему дню и казалось вырастает из него.

Он закончил песню и обернулась на Нири. Она раскраснелась и улыбалась ему. Непослушные волосы выбились из причёски. И у него снова перехватило дыхание — как же она была хороша!

— Спасибо тебе, — Вдруг произнесла она. — Эту песню очень любил отец. Мы всегда с ним распевали её, когда выезжали на прогулку. — И замолчала.

Мик тоже не знал что сказать. Хорошо, что было чем заняться. Ибо шут и неловкость как-то не вязалось. Правда, он и не шут сейчас. А кто? Мик не знал ответы на этот вопрос.

Солнце начало клониться к закату, когда впереди показался дымок, а скоро и крыши домов. Они въезжали в селение.

И первое, что бросилось в глаза — шум и суматоха — в селении было очень много народа. Словно весь, живший тут, люд, высыпал на площадь. Праздник у них что ли?

— Что там такое? — Нири тоже была взволнованна.

— Не знаю. Надо посмотреть. Может что-то празднуют? _ Мик внимательно смотрел по сторонам. Что-то тревожило, но что — он не мог сказать. Что-то было не так. А ещё на них не обращали внимания. Словно два странника на лошадях были здесь в порядке вещей.

— Для празднования первого дня весны ещё рановато, — сказала Нири словно самой себе.

Они медленно ехали к центру селения. И чем ближе подъезжали, тем больше народа встречалось им на пути. Мик спешился, помог слезть с лошади Нири и уже начал жалеть, что они не оставили лошадей где-то у въезда в деревню. Судя по всему эти жители были настроены совсем недружелюбно. Нири беспомощно огляделась, пытаясь понять, что происходит, когда Мик вдруг услышал стон. Повернулся, ища откуда он исходит. И увидел.

Возле одного из домов сидела женщина. Одежда на ней была рваной и грязной, в прорехи местами проглядывало голое тело, спутанные волосы свисали колтунами, наполовину закрывая лицо. Один глаз заплыл и под ним красовался синяк. У уголка губ запеклась кровь. Она попыталась пошевелиться и застонала. А Мик только сейчас увидел, что эта женщина была привязана к небольшому колышку, вбитому в землю. А рядом с ней на земле сидел мальчки и рыдал, размазывая по лицу слёзы и грязь.

В груди всколыхнулась ярость. Кто бы ни была эта женщина, они не имеют права так её наказывать. Нири посмотрела в ту же сторону, что и он, увидела женщину и побледнела. А Мик прижал палец к губам, отдал ей повод от своей лошади и нырнул в толпу, которая собиралсяь на площади.

— Что здесь происходит, любезные, — тронул он за плечо мужчину, что стоял, потрясая вилами.

— Ведьму будем жечь. Совсем от рук отбилась, прокляла своим колдовством весь скот в деревне, чтоб ей пусто было! — И выругался так, что у Мика зааалели уши. Нет, он конечно, слышал всякое у князя Литара. Но до словесных изъяснений этого крестьянина придворным было далеко.

— Это вон та, привязанная женщзина и есть ведьма? — Уточнил он, чтоб уж наверняка.

— Она, родимая! Еле поймали. Пыталась нас заколдовать. Но ничего, сейчас мы быстро с ней поквитаемся! Не уйдёт никуда! — И мужчина злобно потряс вилами.

Надо было что-то делать. Мик вынурнул из толпы, которая, видимо, наблюдала за приготовлениями к сожжению ведьмы и бросился к Нири, которая с ужасом смотрела на несчастную женщину. Мик готов был поклясться, что эта женщина — ни в чём не виновата, просто встала кому-то поперёк дороги. Колдуны они другие. Откуда он это знал, он не помнил, но знал. А ещё при мысли о колдунах пахнуло жутью. Нет, она не ведьма. Но надо что-то делать. И быстро, если получится.

Он быстро передал Нири то, что узнал от крестьянина. Она с ужасом воззрилась на него.

— Надо что-то сделать. Надо как-то помочь ей! — Нири не сказала «пока не стало слишком поздно», но Мик прекрасно это понимал и сам.

— Слушай, — зашептал он. — Ты встань с лошадьми возле неё, так чтобы с площади её не видно было. Сейчас на неё и не смотрят. Я попытаюсь перерезать верёвки. Потом ты берёшь её, я мальчик и скачем отсюда.

— Хорошо. — Нири сжала губы. Ей было страшно.

Мику, по правде говоря, и самому было страшно. Страшно представить, что будет, если их поймают. Но оставить умирать несчастну женщину он не мог. Хорошо, что её не охраняли. Решили, видимо, что не найдётся сумасшедшего, который решится освободить ведьму. Так. Всё. Пора.

Мик кивнул Нири. Она пошла вперёд, ведя лошадей в поводу, а он пригибаясь за ней. Творец, главное чтобы всё получилось!

Он пригнувшись мышкой юркнул к этой женщине. Она с трудом подняла на него глаза и снова опустила. Ни проблеска надежды. Видимо, она уже смирилась со своей участью и ни на что не рассчитывала.

— Вы ведьма? — Мик нагнулся к ней, чтобы перерезать верёвки и не нашёл ничего лучше, чем спросить.

— Нет! — Горячо зашептала она в ответ. — Нет! Меня оболгали! Умоляю, спасите моего сына! Они сожгут и его! Пожалуйста! — И она кивнула на мальчика, который с плачем: «Мамочка!» придался к ней.

Даже не себя просит спасти, а сына. Мик хмыкнул и дотронулся кинжалом до верёвок на руках. Холодная сталь коснулась кожи. Женщина вздрогнула, а Мик зашептал.

— Так. Сейчас я перережу вам верёвки. Берёте лошадь и садитесь на неё с сыном.

— А вы? — Она подняла голову. В глазах плескался страх и недоверие пополам с надеждой.

— А я разберусь.

Лучше им действительно ехать на одной лоашди, а им с нири на второй. Точнее убегать. Мик понимал, что обозлённый народ обратится на него и тогда ему не будет пощады. Но он надеялся до последнего, что успеет.

Острый кинжал моментально справился с верёвками. И тут произошло сразу несколько событий.

— Смотрите! Ведьма убегает! Держите её!

К ним бросились люди. Нири затравленно огляделась. Женщина застряслась в ужасе. У них было всего несколько секунд. Он буквально закинул сначала её, потом сына на коня, кинул ей поводья и хлестнул лошадь по крупу.

— Бегите!

Ей не потребовалось повторять дважды. Женщина пришпорила коня и бросилась прочь из селения. А Нири уже сидела верхом. Подала ему руку и не успела. Крестьяне бросились к нему, повалили на землю.

— Это он! Он помог сбежать ведьме! На костёр его!

Его потащили к центру площади и Мик уже понимал, что ничего хорошего там не увидит. Толпа слепа. И кажется, ей очеень не понравилось, что он освободил эту женщину, лишил народ развлечений. Но он не печалился. Понимал, что верни всё назад и поступил бы так же.

— Мик! — До него долетел отчаянный крик Нири. Он бы сказал ей, чтобы она не грустила. В жизни слишком много всего хорошего, чтобы грустить. Даже если его жизнь, кажется, пришла уже к своему концу. Вот только не смог ничего сказать. Толпа оттеснила его от Нири.

Через пару мгновений он оказался в самом центре площади возле невысокого помоста. А на нём уже стоял столб и куча дров под ним. Сразу ясно, для какой цели его приготовили. Да, кажется, его жизнь здесь закончится. Он хмыкнул и даже улыбнулся. Страха не было. Да, Нири жалко. Но Творец сохранит её. А он… Он будет умирать счастливым, зная, что в его жизни была даже любовь. С ума сойти — шут и любовь.