— Зато вы в своих определились! И кто бы говорил о лицемерии, фетрой! Ваша невеста наверняка в восторге, что вы называли «своей женщиной» не ее. И юбку задирали, простите, вашу собственную рубашку, тоже не на ней. Со всем уважением. Фетрой Хартман, — подняла ладошки и голову склонила, демонстрируя покорность и «уважение» к великогадскому статусу.

— Нет. Не в восторге, — процедил сквозь зубы, не зная, к чему придраться. А к чему? Мой тон — холодный, выражение лица — подобострастное, ну разве что иронии чуток, но за это наказать не получится.

— В таком случае, думаю, всем будет лучше, если мы все же изменим третий пункт договора. О дополнительной кровати. Чтобы ваша фетесса Лоуренс не задавала лишних вопросов и не сомневалась в вашей любви и преданности.

Последние слова прорычала, а сердце требовательно стучалось в грудь, желая хорошенько проредить волосы на голове фетессы. Хотя на это у меня не было ни малейшего права.

— Нет.

— Что, не привыкли спать, когда под бочком никто не греет? Так можете пригласить вашу Зейду, я не возражаю! На диване полежу.

Крылья носа фетроя дернулись, в глаза плеснуло жидкое олово — злой. Как аркх злющий. Я уже успела выучить это выражение его лица. Самое время закрыть ротик на замочек и притвориться тумбочкой. Или, хотя бы, собственной сумочкой. Красивой и молчаливой.

Великогад наклонился и прошептал мне на ухо:

— Боитесь искушения, фета?

Видимо, боялся, что пилот услышит. Хотя, судя по бесстрастному выражению ведущего волар рейгверда, он либо глухонемой, либо… ах да. Ему сиренево. Как и Хартману. Он тоже прошел школу полигона.

— Пф! Я? Это вам следует опасаться. Я женщина свободная и мне, в отличие от вас, объясняться ни перед кем не нужно.

Ну, если только перед фетом Ронхарским, но и то не уверена. Мы вроде как решили дать друг другу шанс, но особо без обязательств. Поведение у него так себе. Взял и принял вызов Хартмана. Отказался бы. Подумаешь, заклевали бы его СМИ, но через месяц-другой все бы забылось. Постановкам скандалы не повредят, скорее наоборот. Но нет. Мужская честь, гордость и далее по списку не давали отказаться. А я, значит, вместо свидания в ресторане буду к нему на свидание в морг ходить и венки поминальные носить. Романтика…

— Мне опасаться вас?

— Однажды мы уже выяснили, что вы не умеете держать… эм… своего аркха на привязи.

Мой взгляд против воли опустился на того самого аркха, который сейчас вполне послушно сидел на той самой привязи и в мою сторону неприличных намеков не посылал.

— Вы сами на меня накинулись.

— О, да, давайте, еще обвините меня в домогательствах! Вот поэтому я настаиваю на раздельных кроватях! А лучше на сотрудничестве с другим Хартманом!

— Значит, вас беспокоит лишь кровать?

— Конечно. У меня, между прочим, только начинает налаживаться личная жизнь. И проблемы мне ни к чему.

Гневно стиснув зубы, Харви холодно произнес:

— Не переживайте, Ландрин. Как женщина вы меня не интересуете. Я даже не посмотрю в вашу сторону. Довольны?

Чего?

— Да.

Гордо подняла подбородок и отвернулась. Дура! Беспросветная дура! Идиотка! И чем, спрашивается, я лучше Харви и Максимилиана? Они из-за меня решили устроить поединок, видимо, поддавшись эмоциям, а я из-за гордости и ревности строю из себя пустоголового бодана!

Вдох, выдох, спокойно!

Ты все делаешь правильно!

Харви не должен думать, что я им заинтересована, потому что, если начнет проявлять ко мне внимание, то уже я не устою! А мне нельзя. Мы из разных миров, не можем быть вместе, к тому же Зейда и все такое…

Украдкой глянула на сидевшего рядом фетроя. Надо было отсесть подальше, но мы так и остались рядом. Он бесстрастно смотрел, как за окном проплывают огни, подсвечивающие линию трассы, как мигают опускающиеся в дрему высотки, как вечер сгущает краски. Внутри меня тоже что-то сгущалось. Да и воздух в салоне словно тяжелым стал. Наши ладони лежали на сиденье, совсем близко друг к другу. Жалкий сантиметр и можно почувствовать тепло его кожи кончиками пальцев. Провести выше, до локтя, где согнут рукав рубашки. Откуда, интересно, он в таком виде? Или хотел навалять Таххиру? Почему-то эта мысль заставила сердце дрогнуть. Перевела взгляд на резко очерченный профиль, на сомкнутые губы, которые дарили наслаждение еще совсем недавно, и жарко шептали, что я его.

Харви повернулся, а я, как маленькая, которую застигли за воровством мороженного, резко отвернулась. Вот только он накрыл мою ладонь своей и сердце остановилось. От этого невинного касания по телу прокатилась дрожь. Сладостная. Теплая. Обещающая столько всего. Повернулась снова, но он делал вид, что ничего не происходит. Просто держал мою ладошку и так же бесстрастно рассматривал пейзаж. Разве что в уголках губ замерла победная улыбка. Вот, значит, как? Что ж. В эту игру могут играть двое. Думаете, уже победили меня, фетрой? Думаете, я лужица у ваших ног? Еще посмотрим, кто станет этой самой лужицей!

Прислонилась к спинке сиденья и закинула ногу на ногу. Так, чтобы подол обтягивающего платья забрался повыше, демонстрируя мою изящную ножку. Откинула волосы за спину, открывая шею, закусила губу, искоса поглядывая на Хартмана. Ничего. Пациент скорее мертв, чем жив.

Ладно. Попляшешь ты у меня еще!

Привычный маршрут до сферы прошел в полном молчании. Фетрой по-прежнему держал меня за руку, но игнорировал. Иногда только задумчиво поглаживал вязь лигари, но молчал. Все мои покачивания бедрами, оброненная сумочка, которую я очень экстравагантно и, как мне казалось, сексуально поднимала, охи, вздохи, взгляды из-под ресниц, все мимо. Неужели и правда не интересую?

Небольшие изменения ждали внутри шара. Харви достал из письменного стола на этот раз две коробочки. Открыл первую и, кивнув брату, выходившему из соседней сферы, надел на свой палец перстень. Затем открыл вторую коробочку, по-хозяйски взял мою ладонь и надел перстенек и мне. На тот самый палец, на который обычно в день свадьбы хомут надевают. Я испепеляла его взглядом, но в ответ не получила ни капли внимания. Кольцо мягко сжалось, принимая размеры моего пальца, после чего меня отпустили.

— Если хотите, можете принять душ, почитать, посмотреть новости.

— Вот уж чего я точно не хочу, так это новости смотреть. Фетесса Лоуренс, Хартмановская шлюха и Ой Ли как его там. Ничего нового.

При упоминании тор-ана лицо Харви стало серьезным, а взгляд тяжелым. Я понимала, что вызов для него стал настоящим, уж такая тавтология, вызовом. Во всех смыслах этого слова. Ни отказаться, ни отдать кому-то другому, ни воспользоваться помощью. Он должен ответить сам. Хуже всего, что я сама взвинтила наши отношения до такой степени, что даже поговорить об этом не получится. Фетрой попросту не станет делиться своими чувствами со мной. Чувствами. Могут ли после полигона они остаться?

Харви пожал плечами и, кинув пиджак на спинку кресла, уселся за стол и загрузил планшет. Наверняка ворох административных дел. Украдкой заглянула через его плечо — скукотища. Мужчина выглядел так сосредоточенно, что даже не заметил моего подглядывания, либо сделал вид. Цифры, графики, много букв и ни одной картинки.

Да, пожалуй, душ будет лучшим вариантом. Холодный. Ледяной! А потом почитаю книги по бизнесу. Уж больно много открытых вопросов осталось. Когда мозг занят учебой, времени на глупости нет.

Отправила ребятам тмс-ки, что у меня все хорошо, чтобы покушали, покормили Пугало и сделали уроки, после чего скрылась за дверьми.

И вот что, спрашивается, делать? Меня игнорируют напрочь. Радоваться должна, я же сама этого добивалась! С другой стороны — не радовалось. Хартман мне нравился, что ходить вокруг да около? Не просто нравился, меня тянет к нему магнитом. И сегодня как-то особенно сильно. Когда садилась в волар, была уверена, что смогу противостоять этому притяжению, но не могу! Что это за магия такая? Меня при виде него буквально лихорадит!

Вот только растекаться лужицей ванильного сиропа и молить сделать меня своей обратно я точно не стану. Своей кем — любовницей? А оно мне надо? Нет, не надо.