— Теперь-то что не так? — голос осип.

— Вы хотите, чтобы я его убил на поединке?

Обжигающий взгляд скользнул по моему лицу, медленно, и замер на губах. Против воли облизнула нижнюю и снова закусила. Чувственные пальцы Харви тут же повторили движение моего языка и освободили губу от захвата, очертили контур моего рта.

— О ком вы думали, Ландрин?

— Это имеет значение? — я повернула голову и убедилась, что барьер действительно расширил границы дистрикта. — Главное, что работает.

— О ком?

— Если вы не готовы продолжать, то…

Он резко развернул меня, так, чтобы я видела лениво плывущие облака, подсвеченные тусклым сиянием барьера и прижал к себе. Вот только не на облака и не на барьер я смотрела, а на жидкое олово его глаз в отражении на стекле. Злишься? Так тебе!

В бедра упиралось твердое доказательство того, что мои игры все же имели успех и ледяное сердце на поверку оказалось не таким уж и ледяным. Я прогнулась и откинула назад голову, совершенно не играя. Обнажая шею, совращая, желая заставить его хотеть меня так же, как хотелось мне!

— Кто? — прорычал он, стискивая меня в объятиях почти до боли. Я улыбнулась, упиваясь своей властью над этим мужчиной и вильнула бедрами. Крылья его носа дрогнули от злости, а из груди вырвался рык.

— Что изменится, если вы узнаете имя этого человека?

Я пристально смотрела в глаза двойника Харви напротив себя и отметила странную мысль. Мне нравится это отражение. Как бесстыже задрался подол моего пеньюара под грубо стиснувшими меня пальцами правящего, как торчат соски, в ожидании ласки, как порочно сверкают мои глаза. Никогда прежде я не выглядела так. Никогда прежде я не думала, что это может быть так… правильно и хорошо.

— Все.

Одно короткое слово. Он коснулся мочки моего уха языком и легонько прикусил ее зубами. Закрыла глаза и закусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон удовольствия. Я обмякла в его руках, как сладкая карамель. Мы медленно двигались навстречу друг другу, выгибались. Только его руки твердым монолитом стискивали меня, оставаясь на месте.

— Я думала… — облизнула губы, решая, то ли сказать правду, то ли назвать имя Максимилиана. Но когда горячий язык Хартмана коснулся пульсирующей на моей шее артерии, сквозь стон прошептала: — О тебе…

Он замер на миг, удерживая меня в объятиях. Казалось, еще немного и я пошлю к аркху гордость и что там у меня было и воплощу в жизнь все свои извращенные фантазии! Но затем Великогад выдал:

— У твоего бывшего были планы на вечер. Для вас двоих.

— Что? — насилу открыла глаза, но повернуться мне не дали. При чем здесь Таххир вообще?

— Букет. На нем сильнейший приворот.

Приворот? На меня словно ведро ледяной воды вылили. Твоего ж пустынного мертвоеда! Сознание вмиг стало необычайно чистым и ясным, когда Харви коснулся моего виска поцелуем.

Что я вытворяла? Вела себя как рысокоть в период половой охоты! Разве что с оттопыренной задницей не ходила, умоляя меня приголубить! Стыд-то какой! Если бы могла, я бы сейчас как трехголовый страус, все головы в песок бы спрятала! И задницу бы тоже! Извращенец аркхов! То-то я думаю, Таххир не спроста принарядился и так усердно меня на приватную встречу без свидетелей приглашал! Но зачем ему приворот? Чтобы вернуть меня? Чтобы снова получить мою искру? Почувствовала себя мерзко. Мужчинам не нужна я, всем им нужна моя искра.

А хуже всего, что Хартман сразу понял и букет вышвырнул! А, чтобы я не грустила — новый купил. Интересно, что было бы, останься букетик в воларе? Мы бы и до шара не долетели? А улыбался-то как хитро! Издевался, наблюдая, как приворот вьет из меня веревки. Нет чтобы сразу снять!

Хотела отстраниться от фетроя, но он не дал. Продолжал удерживать меня в объятиях и наблюдать за метаморфозами через стекло.

— Зачем ты мне сказал об этом? Мог бы воспользоваться. Я бы думала, что сама этого хотела.

— Ты такого обо мне мнения?

Стало стыдно. Если откровенно признаться, вела я себя не ахти и наказание приворотом даже заслужила. Харви же не воспользовался преимуществом. Просто по носу меня щелкнул. А я еще его подарки выкинула. Он же как лучше хотел…

Мое молчание Хартман расценил неверно и решил отстраниться, но на этот раз я не дала, удержав его за руки.

— Прости меня. Что выкинула твои цветы. И босоножки. Я думала ты просто ревнуешь и хочешь меня обидеть.

— Ревную? — усмехнулся он, подтверждая нелепость моего предположения, а затем почву из-под ног выбил. — Да я едва удержался, чтоб его не прибить! Видеть тебя с другим мужчиной — выше моих сил, Флер! Ты так сжимала тот букет, словно никогда не получала цветов. Сама цвела в тот миг! Если бы не Годарт, родителям Вэльского выслали бы коробочку с тем, что осталось от их сына.

В груди вдруг стало тепло и приятно, а на душе так хорошо, что словами не передать. Я подняла голову, чтобы увидеть Харви не в отражении, а вживую. У него от злости желваки ходили и, чтобы успокоить фетроя, нежно провела ладошкой по его щеке. Правящий… А на деле обычный мужчина, нуждающийся в любви. Испугавшийся, что ему предпочтут другого! Но разве можно выбрать не его? Сердце трепетно сжалось в груди… Мне следует научиться доверять ему, ведь разум неоднократно доказал свою несостоятельность в отношениях с Хартманом.

— Ты отлично умеешь скрывать свои чувства.

— Тренировался годами, — прошептал он, касаясь губами моей шеи. Сознание снова медленно опускалось в туман забытья. — Но я больше не хочу их скрывать.

— Так не скрывай, — прошептала наконец, понимая, что сейчас все правильно. Чувствуя, что это по-настоящему.

Руки фетроя мгновенно ожили, вторя поцелуям, терзавшим шею и чувствительное местечко за ушком. По телу разлилась мягкая теплая волна наслаждения. На этот раз не агрессивного и невыносимого, а томительного, сладкого…

Хартман мягко сжал ладонью мою грудь, коснулся двумя пальцами чувствительного соска, терзая его, заигрывая с моими чувствами, заставляя откликаться на ласку. Вторая рука скользнула по животу, медленно задрала подол пеньюара и коснулась внутренней стороны моего бедра. Я замерла, но только на миг, а затем смело подалась навстречу новым ощущениям. Никогда прежде я не позволяла себе раскрывать свою чувственность так, что извивалась похотливой змеей, истекала соками, как перезревший персик, отчаянно желая большего. Внизу все налилось и требовательно ныло, а Харви откровенно наслаждался впечатлением, которое производил на меня. Наверное, мы нашли друг друга. Он никогда не знает, спит с ним женщина ради денег и статуса, либо из-за него самого. Мне сложно понять, нужна ли мужчине я сама либо только моя искра… Нас обоих терзает неуверенность. Но сейчас мне было плевать, окажись он последним бедняком без рода и племени, мне хотелось полыхать в его руках и позволить ему чувствовать себя нужным.

— О чем именно ты думала во время работы с барьером? — моей шеи снова коснулся горячий язык, затем губы. Одна рука правящего продолжала теребить мой сосок, а вторая накрыла влажную ткань трусиков. Харви медленно провел по шовчику кончиками пальцев и замер возле клитора. — Флер…

— О Флай Скай, — призналась, до боли кусая губы, которым так захотелось ощутить тепло его кожи. — О том утре… здесь…

— И только? — не поверил он, проводя кончиками пальцев от клитора до входа в меня. Тонкая кружевная ткань лишь усиливала ощущения. Я дрожала и плавилась от каждого прикосновения, уже путая явь с забытьем, разве что не всхлипывая от удовольствия. Желая большего, гораздо большего.

— Не только…

Он издевательски медленно отодвинул ткань в сторону и нырнул в горячие влажные складочки. Стон сдержать не удалось. Я сдвинула бедра, подаваясь навстречу более чувственной, обжигающей ласке, которая доставляла ему не меньше удовольствия. Харви прорычал, прикусив кожу на моей шее:

— О чем, Флер?

Но вместо ответа с моих губ сорвался всхлип. Фетрой чувственно поглаживал меня внизу, а затем осторожно и очень медленно вошел в меня двумя пальцами.