— Я успокоился. Ставьте капельницу.

— Я поставила.

В воларе повисло молчание. Сердце пропустило удар, пропустило другой, горло свело, словно в него песка засыпали. Оуэн Голд не почувствовал укола…

— Просто отвлекся на разговор, — рассеянно улыбнулся он, сжимая и разжимая руку, в которую сейчас втекало лекарство. Лекарство… Смесь витаминов. Увы, но ничего лучшего, чем мощнейший коктейль из нейростимуляторов и витаминов человечество от болезни Торкинсона придумать не смогло. — Сейчас нам нужно переодеться и дать интервью.

— Интервью? Вам в больницу нужно! Требуется покой!

— Александрин, совсем скоро у меня будет все время этого мира, чтобы спокойно лежать. Точнее, чтобы спокойно разлететься по всему дистрикту и лежать в разных его местах. Жизнь — она сейчас. Не будет никакого «потом».

В васильковых глазах плескалась озорная юность. Как так возможно? Душа не чувствует старости. Мне казалось, я точно такая же, как была в детстве, но тело выросло, изменились эмоциональные реакции и рассуждения, но не потому, что изменилась душа, а потому, что она втиснута в рамки, навязанные обществом. Если их убрать — я та же озорная девчонка, которая с радостью закинет ноги на диван и, устроив на коленях большую миску с рисовыми шариками, будет смотреть телепатовизор до вечера, или прокатится на каруселях, или будет бегать под дождем, закинув голову наверх и ловить ртом вкусные капли… В глазах старика сейчас я видела маленького мальчика, который отчаянно не хотел умирать, но которого поставили перед фактом. Он пытался успеть надышаться перед смертью, успеть сделать все самое важное. И почему-то самым важным для него стала я. Моя единственная ниточка, связывающая с отцом, скоро порвется.

— Не говорите так, — голос сорвался. Я повернулась на переднем сиденье и накрыла своей ладошкой сухую костлявую ладонь Оуэна. — Пожалуйста, не говорите о смерти, у меня крышу сносит от одной только мысли о ней.

— Мы договаривались, Александрин! В Тверддини должны были закончить твой костюм. Это неподалеку.

Водитель мигом сориентировался, нырнул в левый коридор и, приподнявшись над вставшими в воздушной пробке воларами, что дипломатическому транспорту дозволялось, проплыл над недовольными искристыми, которые были вынуждены ждать своей очереди.

Мой костюм оказался готов и, как обещал фет Сайонелл, разницу я почувствовала. Мягкая ткань не просто идеально облегала тело, она словно являлась второй кожей. Каждый изгиб, каждая складочка, каждая пуговичка — все на своем месте! Светло-серый жакет с глубоким вырезом и двумя пуговицами в районе живота, обтягивающая юбка-карандаш до колен с небольшим разрезом сзади, нежно-розовая шелковая блузка и жемчужно-розовые туфли на каблуке, под цвет новой сумочки. Траты я не одобряла, но мое одобрение никто не спрашивал.

С Лоби фет Сайонелл взял расписку о неразглашении всего, что она увидит и услышит, либо уже увидела и услышала, только с этим условием ей разрешили продолжить путь с нами. Ее присутствие, учитывая ухудшившее состояние Оуэна, было сейчас необходимо. Увы, но во мне и малой лекарской искры нет. В случае чего, она и сердце прикосновением ладони запустит, и в стазис сможет погрузить, чтобы успеть довести пациента до необходимых аппаратов. Цена ее возможностей — спасенная жизнь…

Следующим пунктом в нашем путешествии значилась высотка Питти Свит — сто один этаж, семь тысяч акул и одному богу известно, сколько фрилансеров, читай, пираний. Центральный канал во главе с сияющей Аландри Деморти тоже располагается там.

— Поскольку теперь ты под защитой нашего рода, необходимо выступить с официальным заявлением. Представители конгресса уже наверняка дают интервью.

Пальцы Оуэна порхали над планшетом, а затем из него донесся голос мужчины:

— Фет Сайонелл.

— Литт, как обстановка?

— Четверо членов конгресса уже выступили с заявлениями о том, что фету Аллевойскую необходимо покарать по всей строгости закона за угон рейгвердовского волара и нарушение общественной безопасности. Они требуют провести полное расследование и изолировать ее от общества. И посмотрите запись конференции Хартманов.

Фет Сайонелл прикрыл на миг глаза и сенсорная панель передо мной ожила, чтобы я тоже могла посмотреть запись эфира. За всей суетой я и забыла о пресс-конференции. С экрана на меня смотрел Харви. Нет. На меня смотрел правящий. Жесткий взгляд буквально впивался клещом. Это какие яйца нужно отрастить, чтобы задать вопрос мужику с таким лицом!

— Здравствуйте, — произнес правящий и кивнул журналистам, чтобы те рассаживались по местам. Рядом с ним сидел Кайл, склонился к брату, что-то произнес, затем они снова обратились к залу. — Как вы знаете, границы барьера сегодня расширились.

Защелкали планшеты, загудели камеры, замигали вспышки. Народ заметно оживился.

— Парад планет здесь ни при чем, — помимо воли мои губы дрогнули в улыбке. Я вспомнила, с каким выражением лица Харви, растянувшись на кровати, слушал мужика, как там его звали не помню, который связывал активность барьера с планетами. Сейчас он был фетом Серьезновичем, простите, фетроем Невозмутивомичем и вещал с лицом важным, ничем не выдавая истинного отношения к этому смехотворному предположению. — Мы действительно работаем над увеличением площади дистрикта, что в условиях перенаселения первоочередная стратегическая задача.

— Как вам удалось сдвинуть границы барьера? — высокая кудрявая женщина поднялась с места прежде, чем Харви выбрал из леса рук ту, которой позволит задать вопрос. Думала, убьет хамку одним взглядом, но он лишь обжог ее ледяным оловом и процедил:

— Это секретная информация, — кивнул мужчине в первом ряду.

— Это как-то связано с фетой Аллевойской?

Звук моего имени заставил сердце бухнуть вниз. Предатное изобразило сердечный приступ. Поднаторело оно в этом за последние дни.

— Нет.

— Но она угнала служебный волар и сбежала именно из Аклуа Плейз.

— Расширение границ дистрикта с фетой Аллевойской не связано, — спокойно, отстраненно. Хотя я знаю, сейчас он отводит от меня удар. И за то — огромное человеческое спасибо.

— Какое наказание последует? — раздался выкрик с последнего ряда.

— Да, она будет привлечена к ответственности? — поддержал второй голос.

— Пострадали торговые ряды, трое пустышек обратились за медицинской помощью с ушибами.

Я слишком сильно закусила губу и, почувствовав солоноватый привкус, накрыла рот ладошкой. Это еще повезло, что никто серьезно не пострадал! Если бы не мой невидимый ангел-хранитель, все могло закончиться куда хуже…

— Вопрос назначения наказания фете будет решать правитель пятого дистрикта. Она находится под протекцией рода Сайонелл. На нее распространяется дипломатический иммунитет.

— Члены рода правящих пятого дистрикта работают подавальщицами во Флай Скай? — выкрикнул кто-то и по залу прошелся смешок. Скотины! Каждый зарабатывает, как может!

— Что она там делала?

— Все интересующие вопросы по этому поводу можете задать представителям посольства пятого дистрикта или непосредственно фете Аллевойской, — вставил Кайл. — Еще вопросы по теме будут?

— Вас связывают отношения с этой женщиной? — вновь поднялась журналистка, которая бросила первый вопрос.

— Вопрос не касается темы. Но, забегая вперед, — говорил Кайл, Харви просто душил наглую журналистку взглядом. Или раздевал. Его, в общем-то, сложно понять. — Скоро будет объявлено о помолвке моего брата. Вы узнаете об этом первыми.

Что? Хотела закусить губу, но закусила палец и ойкнула. Дальше в пресс-конференции было мало интересного. Вопросы, так или иначе, крутились вокруг меня и шумихи с угоном волара. Подробностей, понятное дело, журналисты не знали, но все теории относительно нашей с Харви связью и моим нахождением в шаре были зарублены вестью о его помолвке.

Братья объявили, что в ближайший месяц будут вестись работы с барьером, потому подданные должны сохранять спокойствие и отнестись к этому с пониманием. Также было объявлено, что готовится приказ о сборе дополнительной телепатической энергии. С кого именно пока не уточнялось. Мне очень хотелось верить, что Харви удастся убедить братьев не трогать пустышек. После этого фетрои поднялись и под гул дополнительных вопросов, что журналисты уже тщетно швыряли в их спины, удалились.