Не думал капитан Егоров, что пройдет всего 16 часов после того, как он представится командиру дивизии, прозвучит слово – «война», что не пройдет и суток, как он уже будет командовать танковым полком.
Рубежи 41-го
23 июня 1941 года, на второй день войны, сводка Главного командования Красной Армии сообщила:
«На Шяуляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра на нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за границу...»
Так было. Уже в первый день войны хорошо отрегулированная немецко-фашистская военная машина забуксовала.
Погиб командир 63-го танкового полка майор Жеглов, и командование принял на себя капитан Егоров. Он и возглавил бой танкистов с ворвавшейся на нашу территорию вражеской ордой. Рота танков КВ под командованием старшего лейтенанта А. Хорина, совершив обходный маневр, отрезала врагу путь к отступлению. Пытаясь выручить попавшие в западню подразделения, противник непрерывно бомбил боевой порядок роты, но наши танкисты закрыли люки и усилили натиск.
Видя, что противотанковые орудия одно за другим гибнут под гусеницами советских стальных гигантов, не причиняя им вреда, окруженные гитлеровцы вызвали свои танки. Один из них обстрелял машину Хорина. Снаряды рвались сзади, спереди, ударяли по броне танка. Старший лейтенант хладнокровно подвел угольник прицела под башню немецкого Т– III и нажал на спуск. Пушка вражеского танка сразу же смолкла, выведенная из строя метким попаданием, а танк пытался выйти из-под обстрела. Хорин приказал настигнуть его. Через две минуты новая команда: «Короткая!» – и снова выстрел. Танк противника вспыхнул. Почти в эти же секунды из рощицы по нашему КВ ударило самоходное штурмовое орудие «артштурм».
– Сбит сигнал, оторвано крыло правого борта,– доложил механик-водитель.
– Спокойно,– среагировал командир. Он быстро повернул башню, установил новый прицел. Заряжающий дослал новый снаряд и доложил: «Готово!» Выстрел. Немецкое штурмовое орудие осело, развалив борта.
Рота продолжала атаку. Слева и справа шли танки из других батальонов полка. На шоссе Львов – Буек всюду были следы панического бегства гитлеровцев. Когда налетела вражеская авиация, наши танки увеличили скорость, чтобы сблизиться с противником и заставить его авиацию прекратить бомбежку или бомбить вместе с советскими танками и свою пехоту. Гитлеровцы, бросая оружие, машины, сдавались в плен. Государственная граница была восстановлена...
Однако так было не на всех направлениях советско-германского фронта. В большинстве случаев силы сторон были неравными. Наша промышленность к началу войны успела выпустить только 1225 Т-34 и 636 КВ. Из них в пограничных округах находилось 1475. Конечно, этого было мало.
Немецкое командование, встретив новые советские танки и видя бессилие своих противотанковых средств, переложило борьбу с КВ и Т-34 на плечи авиации, которая в то время господствовала в воздухе.
На советской земле враг встретил такое сопротивление, на которое он не рассчитывал. И хотя ему удавалось продвигаться в глубь нашей страны, темп его наступления замедлялся с каждым днем. По расчетам немецкого генералитета, он должен был составлять 50 километров в сутки. Однако Красная Армия срывала планы гитлеровцев. До 10 июля их средний темп наступления, например на Ленинград, составлял 26 километров. В июле он снизился до 5 километров. В августе до 2,2 километра, а в сентябре – до нескольких сотен метров.
Немецко-фашистские танки, которые молниеносно рассекали боевые порядки на полях Польши и Франции, здесь, в России, вынуждены были втягиваться в затяжные бои с советскими танковыми частями. Командиры немецких частей наперебой доносили своему высшему командованию, что средние танки вермахта Т– III и Т– IV не в состоянии бороться с появившимися у русских новыми танками. Огромная бронированная армада завопила о помощи, встретив на поле боя тридцатьчетверки и КВ.
В воспоминаниях, относящихся к тому времени, бывший комиссар 104-й танковой дивизии Александр Софронович Давиденко свидетельствует:
«Хочу отметить, что хорошо показали себя в боях наши тяжелые танки КВ, и это наводило на врага ужас. КВ были неуязвимы, очень жаль, что их у нас было так мало. Вот пример: 30 июня вернулись с поля боя два танка КВ, у которых не было ни одной пробоины, но на одном из них мы насчитали 102 вмятины».
Не надо думать, что только толстая броня – залог успеха в бою. Прежде всего важны боевое мастерство экипажа, уверенность его в своей машине, храбрость и отвага. А этих качеств нашим воинам не занимать. Вот некоторые примеры из далекого сорок первого.
Танк КВ, экипаж которого составляли лейтенант И. И. Жабин, младший воентехник С. П. Кисилев, сержанты и рядовые Т. И. Тогин, Л. К. Верховский и В. И. Гришин, был отрезан от своих на окраине Бердичева. Вскоре в этот танк перебрался и командир роты старший лейтенант А. Е. Кожемячко. В первые же часы боя у КВ была перебита гусеница – и у него оказались уязвимые места. Отстреливаясь из пушки и пулеметов, отбиваясь гранатами, экипаж установил новый трак и снова натянул гусеницу. До утра на улицах Бердичева гремели глухие выстрелы танковой пушки. КВ, неожиданно появляясь в разных местах города, давил вражеские грузовики, разгонял колонны пехоты. А рано утром он встретил на перекрестке дорог колонну танков противника и вступил с ними в единоборство. Результат – восемь подбитых танков и один доставленный в наше расположение в исправном состоянии.
Трудное было то время. На каждый КВ или Т-34 приходилось 3 – 4 танка врага. А иногда и больше. К тому же гитлеровцы могли ремонтировать свою подбитую технику, ведь поле боя оставалось за ними.
Несмотря на явное превосходство врага, советские танкисты наносили танковым полчищам Клейста, Гота, Гудериана, Геппнера невосполнимый урон.
Высочайший пример мужества, героизма и воинского мастерства показал экипаж КВ во главе со старшим лейтенантом З. Г. Колобановым в августе 1941 года под Ленинградом.
...Шел 58-й день войны. Командир 1-й танковой дивизии генерал В. Н. Баранов вызвал к себе командира роты старшего лейтенанта Зиновия Колобанова. Известно, что ротных к командиру дивизии вызывают не часто. «Значит, предстоит выполнить какое-то особое задание»,– думал Колобанов, идя в штаб.
Генерал, оторвавшись от карты, пристально посмотрел на старшего лейтенанта. Собственно, он его знал хорошо. От роду около тридцати лет. Не новичок в танковых войсках, имеет боевой опыт. Участвовал в войне с белофиннами. Трижды горел в танке. Недавно отличился в бою – его экипаж уничтожил фашистский танк и пушку. Надежный командир. Именно ему генерал решил поручить непростую задачу.
– Ну-ка взгляните...– комдив указал на карту.– Куда ведет эта дорога?
– На Лугу.
– Так... А эта?
– На Кингисепп.
– Верно. Так вот, старший лейтенант, своей ротой перекроете все дороги к Красногвардейцу. Так, чтобы враг по ним не прошел.
Дорог, которые следовало перекрыть, было три. Командир роты отдал приказ экипажам, направив их на перекресток, а сам решил встать посередине, выбрав высотку за населенным пунктом Войсковицы. Дорога здесь шла мимо позиции под небольшим углом и отлично просматривалась. Экипажи оборудовали основные и запасные позиции, замаскировались.
Вместе со старшим лейтенантом в экипаже было пятеро: командир орудия Андрей Усов, механик-водитель Николай Никифоров, радист Павел Кисельков и заряжающий Николай Родников.
К ночи подошли пехотинцы. Молоденький лейтенант отрапортовал Колобанову. Тот приказал разместить бойцов позади танка и по сторонам, чтобы они не попали под орудийный огонь. Потом экипажу приказал спать. Самому же ему не спалось, На рассвете воздух наполнился отвратительным прерывистым гулом: на большой высоте в сторону Ленинграда шел строй фашистских пикирующих бомбардировщиков. Тут Колобанов понял, что не спит не он один. Кто-то, скрипнув зубами, произнес:
