«Странно,– подумал Василий Гаврилович. – Кто здесь может мне звонить?»

– Куда мне идти? – осведомился Грабин у незнакомца, который звал его к телефону.

– Оденьтесь и пойдемте со мной.

Незнакомец привез Грабина в Смольный. Как только он переступил порог кабинета секретаря обкома, ему протянули телефонную трубку. Грабин сразу узнал голос Поскребышева, который предупредил, что с ним будет говорить Сталин.

Грабин заволновался. Значит, случилось что-то важное, не терпящее отлагательства.

Процитирую диалог между Грабиным и Сталиным по воспоминаниям самого Василия Гавриловича:

– Здравствуйте, товарищ Грабин,– послышался в трубке голос Сталина.– Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнения, что тяжелый танк вооружен маломощной .пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую, Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.

– Я готов высказать свое мнение.

– Пожалуйста, я вас слушаю.

– Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и не отвечает требованиям даже сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню, равную по мощности броне своего танка, с дистанции в тысячу метров. Свое мнение высказали руководству ГАУ и АБТУ, но с нами никто не согласился.

Эти взгляды Грабина на пушку тяжелого танка воплотятся в жизнь, но уже после того, как урок преподнесет война, а сейчас им пока не суждено было сбыться.

Далее Грабин вспоминает:

– Значит, у вас давно сложилось мнение о недостаточной мощности 76-миллиметровой пушки для тяжелого танка?

– Да, товарищ Сталин.

– Вы уверены, что 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк? – повторил он свой вопрос.

Я хорошо знал, что если Сталин задает несколько раз один и тот же вопрос, то это означает проверку, насколько глубоко проработан вопрос собеседником и насколько убежден человек в своем мнении.

– Да, товарищ Сталин, я глубоко убежден, что 107-миллиметровую пушку можно поставить в тяжелый танк,– еще раз подтвердил я.– Если я правильно вас понял, эта пушка по своей мощности должна быть выше 107-миллиметровой модернизированной?

– Вы правильно меня поняли. То, что вы уже имеете опыт по установке 107-миллиметровой пушки в тяжелый танк – прекрасно. Значит, мощную 107-миллиметровую пушку мы установили в тяжелый танк?

– Да, товарищ Сталин.

– Это очень важно, товарищ Грабин. До тех пор пока мы не вооружим тяжелый танк такой пушкой, чувствовать себя спокойно мы не можем. Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка. Скажите, не смогли бы вы быть завтра в Москве? – продолжал Сталин.– Вы нам здесь очень нужны.

Уже в «Красной стреле» Грабин обдумывал разговор со Сталиным и его слова: «Задачу нужно решать как можно быстрее. Этого требует международная обстановка».

Начальник АБТУ генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко встретил Грабина словами:

– Василий Гаврилович, как вы вчера меня подвели?!

– Как только Грабин даст пушку, танк будет готов,– ответил Котин.

Жданов обратился к Грабину:

– Товарищ Грабин, когда вы сможете дать пушку?

– Через сорок пять дней,– ответил Василий Гаврилович.

– Товарищ Грабин,– сказал Жданов,– мы собирались здесь, чтобы серьезно решить вопрос, а вы шутите.

Но Грабин не шутил, ему было не до шуток. Он хотел получить возможность проверить свое умение и готовность работать так, как потребуется в условиях войны. Так и записали в проект решения: «Срок изготовления опытного образца танка и пушки установить в 45 дней с момента подписания решения».

На следующий день, 6 апреля 1941 года, проект решения был утвержден ЦК ВКП(б) и СНК СССР.

Первый выстрел новой 107-миллиметровой танковой пушки ЗИС-6 должен был прозвучать 15 мая 1941 года. Но он прозвучал на день раньше. Пушку установили в танк КВ-2. Последние сомнения были развеяны.

19 мая 1941 года Грабина опять вызвали в ЦК, к Жданову. Фашистские дивизии уже стояли у границ страны. Жданов после обсуждения интересующего вопроса спросил:

– Что со 107-миллиметровой танковой пушкой?

– Пушка в металле, заводские испытания подходят к концу, результаты хорошие.

– Неужели за 45 дней создали?

– Опытный образец готов 14 мая. Затратили всего 38 дней,– с гордостью ответил Грабин.

А через 77 дней после начала проектирования завод начал выпускать мощные танковые пушки серийно.

Грабинцы свое задание выполнили, дело было за конструкторами тяжелого танка, а у них пока дело не шло на лад.

Надо признать благом, что танк не был создан, хотя СКБ-2 разработало огромное количество вариантов (около 20) проекта сверхтяжелого, многобашенного танка КВ-4. Большинство из них скорее могло сойти за прототип будущего немецкого сверхтяжелого танка «Мышонок», созданного Фердинандом Порше в 1944 году. КВ-4 весил 100 тонн! Какие мосты и железнодорожные платформы могли его выдержать! А ведь еще недавно было принято решение (при оценке танков СМК и Т-100) отказаться от подобных проектов.

Надо отметить, что единственным вариантом КВ-4 в однобашенном исполнении был танк, разработанный Шашмуриным. Николай Федорович 107-миллиметровую пушку большой мощности ЗИС-6 установил по схеме будущего СУ-152. Котина этот проект буквально взбесил. Как же: Шашмурин превратил «танк в повозку для пушки», нашелся «еще один Грабин».

Но Зальцману почему-то решение Шашмурина понравилось, и ему была выдана премия в сумме 1000 рублей.

Разумеется, ни один из указанных проектов СКБ-2 реализован не был. Не прибавили они и опыта на будущее. А силы и энергию конструкторов отвлекли от основной машины, которую должны были серийно выпускать два завода: ЛКЗ и ЧТЗ. Если еще учесть, что до этого многим конструкторам пришлось разрабатывать и внедрять в производство легкий танк СП – Т-50 – дефектный, не выдержавший конкуренции со своим прототипом, разработанным и принятым на вооружение на другом заводе, то можно себе представить, сколько драгоценного времени пришлось потерять.

Вот почему ЛКЗ крайне медленно готовил чертежи КВ-1 для Челябинского тракторного завода. В то время некоторые инженеры на ЛКЗ считали КВ-1 грубой машиной, для которой особенная точность в чертежах ни к чему. В технологических картах встречались приписки: «Подогнать по месту», «Приварить», «Обработать по месту» и т. д.

Согласно постановлению ЦК ВКПб) и СНК СССР от 19 июня 1940 года на ЧТЗ предстояло выпустить опытную партию КВ-1 в количестве 5 штук. Из-за задержки чертежей в 1940 году ЧТЗ не успел выпустить ни одного танка КВ. Детали на сборку первого танка были поданы только 27 декабря 1940 года. Поэтому челябинцы изготовили свой первый танк только 10 января 1941 года. Это означало, что создание второй базы по производству тяжелых танков затягивалось. Строительство отдельного корпуса для сборки боевых машин на ЧТЗ только наметилось. А пока выпуск КВ продолжался на Кировском заводе в Ленинграде.

Профессия танкостроителя раскрыла такие способности Николая Леонидовича Духова, о которых он и сам не подозревал. Она же обострила его гражданское чувство, сделала трезвым политиком. Он понимал: если столкновение с фашизмом неизбежно, то победу в схватке с этим сильным и жестоким врагом голыми руками и быстро не добудешь. Ее надо терпеливо, буднично подготовить, в том числе и материально. Сознание личной ответственности за судьбу Родины и народа привело его в ряды коммунистов. В протоколе заседания парткома Кировского завода от 2 апреля 1941 года есть запись, в которой отразилось главное для конструктора событие: