— Какая у тебя улыбка красивая! Улыбайся чаще, тебе очень идёт.

— Спасибо! — Кира зарделась от похвалы. — У Вас тоже очень красивая улыбка. Вы вся очень красивая.

— Перестань выкать. Я тебя ненамного старше, — Злата кокетливо улыбнулась. — Уверена, что мы подружимся.

Кира возвращалась из загородного дома Федуловых в безмятежно-счастливом настроении — семья Кира её приняла, ей были явно рады, её приглашали приезжать вновь.

От отца Кирилл повёз девушку в гостиницу: в его квартире Кира ночевать отказалась, она чувствовала себя неуютно — это была квартира чужой семьи. Хотя Кирилл объяснял, что вопрос о расставании с женой для него решён, просто не хочется обсуждать с Лорой это по телефону, и он ждёт возвращения супруги в Москву, но стоящие повсюду фотографии длинноногой блондинки, её обувь в шкафу, шляпа, висящая на вешалке в прихожей, настойчиво напоминали о хозяйке квартиры. Почему-то не вид из панорамного окна на кремлёвские башни и Москву-реку, не дорогая обстановка, а именно широкополая фетровая шляпа поразила Киру, когда она переступила порог фешенебельной квартиры. По ощущениям Киры, в прихожей на вешалке висел не головной убор, а символ изысканности и женской успешности. Как можно было целоваться в доме, где всё напоминало Кире о владелице шикарной шляпы?

Кира остановила машину на заправке: бак ещё был полон, но очень захотелось кофе. Кофе на заправках казался Кире особенно вкусным, может, секрет в особых зёрнах, а может, в автомобильной романтике. Поставив машину на стоянку, Кира зашла в крохотную кафешку при АЗС, где стояло несколько современных кофейных аппаратов, приветливая девушка налила горячий напиток в бумажный стаканчик, предложила выпечку. Всё хорошо, можно спокойно пить кофе, наблюдая через стеклянную стену кафе за мчащимися по шоссе машинами. «Всё хорошо», — произнесла вслух Кира. У неё хорошая машина, она владелица серьёзного бизнеса, обладающая твёрдой волей и контролирующая свои эмоции, сеть её магазинов «Цветочная симфония» известна по стране. Вот сейчас работает над открытием своих фирменных магазинов в Саратове, именно оттуда Кира и возвращалась, когда подло замигал на панели значок индикации. И вот она, успешная бизнес-леди, разнервничалась из-за каких-то далёких воспоминаний, дала волю эмоциям, будто заплаканная рыжеволосая девчонка, встреченная сегодня на центральной площади.

Кира сердилась на себя: хочешь быть счастливой — не ройся в памяти. А вот роется и остановиться не может. Обида, казавшаяся, забытой, больно царапала душу. Случайно заехала в родной город, и сразу вспомнилось, как девятнадцать лет назад уехала из Конашова с любимым мужчиной, впереди ждало бесконечное счастье. Кира тогда верила в существование мира, где розовые кони бегают по радуге, и что она теперь в этом мире поселилась навсегда.

Кирилл сначала снял для них номер-люкс в дорогой гостинице, но долго жить в гостинице Кире не пришлось: Людмилу Михайловну сбил пьяный мотоциклист, и надо было срочно возвращаться в Конашов, чтобы выхаживать мать. Кирилл предлагал нанять сиделку, но Кира не могла допустить, что за её родным человеком будет ухаживать посторонний, а она останется развлекаться в столице. К счастью, травмы были неопасны, и Людмила Михайловна быстро пошла на поправку, передвигаясь на костылях по квартире. Нужно было немного подождать, а потом уходить с работы и ехать в Москву, где Кирилл уже снял для неё квартиру. Но тут у Киры начались боли внизу живота, и врач-акушер определила возможное начало выкидыша, поэтому Кире пришлось лечь на сохранение. Узнав, что Кира попала в конашовскую больницу, Елена и Злата заявили, что надо немедленно ложиться в хорошую столичную платную клинику. И хотя Кира объясняла, что её ведёт очень опытный врач, и опасность преждевременных родов миновала, чувствует себя прекрасно, но Кирилл приехал за ней и повёз в Москву. Елена Викторовна определила Киру в частный санаторий — бассейн, массаж, прогулки по парку — о таком уровне комфорта Кира не имела представления. Кирилл приезжал ежедневно, Елена и Злата тоже частенько заезжали навестить будущую мать.

— Вы со мной, как с хрустальной вазой, обращаетесь. Мне неудобно, — благодарно повторяла Кира. — В моем состоянии люди работают, а я в тепличных условиях живу.

— Ты о ребёнке должна думать, а не о том, как другие работают, — Елена заботливо поправляла воротничок свитера Киры. — И фруктов побольше ешь, а то, смотрю, у тебя и гранаты, и грейпфруты, даже персики нетронутые лежат.

Всё шло прекрасно, но незадолго до родов неожиданно выяснилось, что необходимо делать кесарево. Елена Викторовна вновь проявила участие и отвезла Киру в какую-то очень дорогую и очень закрытую клинику.

До этого момента Кира пребывала в состоянии абсолютного счастья, но долго розовые пони бегают по радуге только в кино. После операции, когда Кира пришла в себя от наркоза, ей объявили, что она носила мёртвого ребёнка. Ни Елена, ни Злата, постоянно державшие с ней связь, не позвонили. Кирилл встретил её на пороге клиники, молча забрал сумку, молча повёл машину.

— Кир, но мы ведь молодые. У нас ещё могут быть дети, — всхлипнув, прервала молчание Кира.

— Мне хотелось бы своих детей, нет желания негритят воспитывать, — сквозь зубы процедил Кирилл.

— При чём здесь негритята? — не поняла Кира.

С изумлением она услышала, что родила чернокожего мальчика. А мёртвым ребёночек был из-за того, что она принимала наркотики. Это был полный абсурд. В Конашове находился филиал сельскохозяйственной академии, где учились ребята из стран Африки, но ни с кем из них Кира не была даже знакома, и про наркотики всегда слушала с ужасом, а употребление их и в голову ей не могло прийти.

— Кир, какие наркотики? Ты же меня видел каждый день, если бы я была наркоманкой, ты бы заметил. И кроме тебя, у меня никого никогда не было, ты мой единственный мужчина, — Кира не могла понять, как можно всерьёз озвучивать такой бред.

— Елена видела твоего ребёнка, и врач ей всё объяснил. Кстати, чуть не забыл, сейчас документы тебе передам. Там в справке всё указано.

— Кир, но это же неправда! Это какая-то чудовищная ошибка!

— Чудовищная ошибка, что я поверил, будто есть искренняя, честная девушка, которой можно доверять. Дело не в твоей связи с каким-то африканцем, а в том, что ты вела свою игру и всё время врала мне, и сейчас тоже лжешь, причем, достаточно достоверно. Станиславский бы сказал: «Верю!». Тебе не цветами торговать, а на сцене играть.

Кира растерянная, оглушённая обвинением Кирилла, не понимала, что произошло.

Кир не поехал с ней на машине в Конашов, как бывало прежде, а высадил на площади трех вокзалов, ни слова не говоря, достал её сумку из багажника и протянул деньги на билет. Кира старалась что-то объяснить, оправдаться, но Кирилл хмуро посмотрел на неё, отвернулся и сел в автомобиль. Пытаясь разобраться в случившимся с ней, Кира принялась звонить Елене, ведь та, по словам Кирилла, разговаривала с врачом, видела мертворождённого ребёнка, но телефон Елены не отвечал, не брала трубку и Злата, похоже, номер Киры был заблокирован.

Вернувшись домой, Кира с ужасом обнаружила, что непонятным образом странная история её родов известна в Конашове. Кто-то пустил слух, и городок радостно обсуждал сплетню, как продавщица из «Цветочного острова» собралась замуж за богатого москвича, сына всем известного Федулова, но при этом ещё мутила с негром из общаги сельхозакадемии. А ещё она всю беременность кололась самыми запрещёнными препаратами, не думая о последствиях. Переходя от одного рассказчика к другому, история обрастала всё новыми и новыми пикантными подробностями — Кира оказалась крупным наркодилером, а привозил ей дурь её африканский любовник.

Людмила Михайловна то кричала на дочь: «Это что же такое ты устроила, что из дома стыдно выйти!», то рыдала, причитая: «Говорят, не в свои сани не садись. Вот полезла в калашный ряд, а люди и позавидовали, порчу навели».