— Ты чего по накопительной карте пять процентов скидки снимаешь? — спросила у Киры её коллега. — Поменяй, когда будешь пробивать, карту на максимальную, двадцатипятипроцентную. Чек, по покупателю видно, спрашивать не будет.

— А зачем? — не поняла Кира.

— Так, ты ему озвучишь пять процентов скидки, а по кассе двадцать пять процентов пройдёт. Скидочная разница нам, флористам.

— Но покупатель пострадает. Получается, что на его карте покупка не зафиксируется, значит, он так и будет вечно со своими пятью процентами ходить.

— А тебе какое дело? — искренне изумилась вторая продавщица. — Не обеднеет: цветы на последние не покупают.

— Воровать не приучена, — Кира возмущенно отвернулась.

А через несколько дней владельцу магазина донесли, что Кира регулярно не пробивает чеки и забирает выручку себе. Была проведена ревизия списания цветов, и, хотя вина Киры не была доказана, её уволили. Девушка растерялась: почему оболгали? Почему мир снова ополчился против неё? Наверное, правильно сказала ей мать: кто-то порчу навел, и теперь всегда будут вокруг виться интриги и враньё. Но долго горевать Кира не могла себе позволить: надо было платить за комнату в коммуналке, которую Кира снимала у супругов-алкоголиков, обувь требовала починки, и есть почему-то хотелось постоянно. Новое место работы отыскалось довольно быстро — оказалось, что в огромном городе флористов с опытом не так уж и много, и специалист, знающий, что такое первичный цветок, а что вторичный, умеющий сохранить срезку и правильно собрать букет, на вес золота.

Постепенно с работой у Киры всё наладилось, она уверенно заняла место ведущего флориста дорогого цветочного салона в самом центре Москвы, но ни с кем из сотрудников не сближалась, обычной женской болтовни не поддерживала, производя впечатление высокомерной гордячки. И мало кто догадывался, что молчаливая и строгая Кира не смотрит свысока на окружающих, а боится подпустить к себе, боится быть вновь обманутой, униженной, боится поверить людям. Её московское существование можно было описать двумя словами «дом — работа». Домом была съёмная десятиметровая комната в старой коммуналке, куда Кира приходила поспать, чтобы набраться сил для трудового дня, остальное же время отдавалось работе. И хотя в салоне за Кирой закрепилось прозвище Снежная Королева, но к её мнению относились с уважением, с нею считались. А ещё Кира постоянно училась — мастер-классы и курсы флористов стали неотъемлемой частью её жизни.

Комната, которую снимала Кира, выходила окном на серую стену торца соседнего дома, солнце не заглядывало сюда даже в светлые летние дни, но наша героиня считала, что ей с жильём повезло: во-первых, по столичным меркам, недорого, а во-вторых, соседи хорошие — вежливая старушка Екатерина Павловна и весёлый студент Лёха. Лёхе комната досталась от деда, а Екатерина Павловна родилась и выросла в этом старом, ещё до революции построенном доме. В девяностые жизнь в центре Москвы начала стремительно меняться — нувориши расселяли коммуналки, представляя жильцам дешёвые, зато отдельные квартиры на окраинах и в области, но каким-то чудесным образом квартира в переулке около Суворовского бульвара осталась в прежнем состоянии. Комната, которую снимала Кира у сильно пьющей супружеской пары, живущей в бирюлёвской новостройке, вероятно, когда-то была комнатой прислуги — узкий длинный пенал с окном-бойницей. Поэтому завтракать Кира предпочитала на просторной кухне с огромным арочным окном. В это время остальные жильцы ещё спали, за высоким окном текла размеренная жизнь просыпающегося города, бодрящий аромат сваренного Кирой кофе витал над столами соседей, тянулся на лестницу чёрного хода.

— Меня, как в рекламе, разбудил запах кофе, — в дверях кухни появился Лёха.

— Доброе утро! — Кира прервала созерцания прохожих.

— Утро добрым не бывает, особенно в понедельник, — Лёха демонстративно зевнул, потянулся. — Слушай, у меня друг женится, можешь пару букетов незадорого подогнать?

— Хорошо. А когда свадьба?

— В эту субботу.

— В пятницу подъезжай в салон, соберу тебе недорогие, но эффектные букеты.

— За что люблю тебя, Кира, так это за отзывчивость. А давай ты со мной в субботу на свадьбу пойдешь.

— Зачем? Я не твоя девушка, никого из твоих друзей не знаю.

— Именно! Ты никого не знаешь и тебя никто. А там будет моя девушка, бывшая. Вот пусть посмотрит, что я не один.

— Леш, я не люблю такие истории, тем более, в этом участвовать не хочу.

— Ладно тебе! Трудно помочь? Я тебя часто, что ли, о чём-то прошу?

Кире стало неудобно — действительно, просит сосед сходить с ним на свадьбу, ей это труда не составит, никаких планов на субботу у неё нет, а не хочет выручить человека — некрасиво получается.

— Хорошо, договорились. Только сразу предупреждаю: чтобы тебя заревновали, я с тобой обниматься и целоваться не стану.

— Кира, я сам целоваться и обниматься не люблю, даже не уговаривай, — хохотнул Лёха.

И вот в субботу Кира под руку с соседом зашла в банкетный зал, где устраивалась свадьба. Профессиональным взглядом Кира определила, что букет невесты составлен неграмотно, цветы некачественные и не сочетаются по колористике. Кира представила, как стильно выглядела бы невеста в своём пышном платье со стразами, если бы держала в руках букет из пионовидных роз.

— Ты чего хмурая? Улыбайся жизни и, главное, мне, — вывел Киру из задумчивости Лёха.

— Девушка в синем платье на нас смотрит— это твоя бывшая?

— Не, это её подруга, — парень наклонился к Кире и интимно прошептал ей это на ухо.

Кира рассматривала незнакомых людей, кричала «Горько», улыбалась Лёхе, а сама размышляла, почему у неё с Кириллом не было свадьбы, ведь он позвал её замуж, приезжал в Конашов просить её руки, и родные его тепло отнеслись к ней, но почему-то до загса они так и не дошли. Всё время что-то происходило, то у мамы нога в гипсе, то Кира на сохранении…

— Я пойду покурю. Не скучай, — Лёха наклонился, поцеловал Киру в щёку и заговорщицки прошептал: — На свадьбе все целуются.

Заиграла музыка, к Кире подошел высокий красивый мужчина в дорогом костюме:

— Разрешите Вас пригласить!

Кира видела этого мужчину среди родственников невесты, и, судя по тому, как к нему обращались, это был уважаемый родственник. Танцевал он хорошо, вежливо интересовался, давно ли Кира знает молодых, чем занимается. Потом, в течение вечера Кира не раз ловила на себе взгляд Георгия (так представился партнёр по танцу), но быстро о нём забыла — больше он её не приглашал танцевать, да и Лёха заскучать не давал. Он, несмотря на все попытки Киры его притормозить, довольно быстро напился и устроил драку с парнем своей бывшей. Кира под сочувственные взгляды гостей повела своего соседа к выходу, а он пьяно бормотал: «Она ещё прибежит ко мне, да мне не нужна будет. Я вот тебя, Кирка, буду любить». Ноги у Лёхи заплетались так же, как язык. Кира погрузила его в такси и повезла домой.

Всё воскресенье Лёха мучился тяжелым похмельем, а в понедельник вечером постучался к Кире:

— Кир, я на свадьбе маленько перебрал, ты уж извини. Какая свадьба без драки! Но так ведь, всё нормально было.

— Конечно, нормально. И девушке своей доказал, что о ней забыл, только зачем-то, когда её парню хотел в глаз заехать, орал: «Она ко мне вернётся, и мы будем вместе!». И я приятно вечер провела, когда все видели, как на моих глазах мой парень дерется за другую.

— Ну, ладно тебе, не негативь. Всё бывает. Я чего ещё пришел: ты там с крёстным невесты танцевала, так, он твой телефон просил узнать. Мне Серёга звонил, я твой мобильный ему дал.

— Какой Серёга? — не поняла Кира.

— Ты тоже вчера пьяная была? Серёга. Жених. То есть теперь муж. Его Катя попросила, чтобы для её крёстного он твой телефон поискал. Он и нашёл.

— А меня можно было спросить: хочу ли я свой телефон какому-то мужику давать?

— Кир, не создавай себе чужих проблем. Позвонит — ответишь, не захочешь говорить — заблокируешь. Кофейку не сваришь? Второй день сушняк мучит.