Я помню свою реакцию, когда узнала, что княгиня Ашдэс хотела воскресить мои давно забытые умения играть на скрипке.

Раньше я болела этим инструментом. Спала с ним, повсюду с собой таскала и, как только выпадала свободная минутка, всегда играла. Такую любовь привил мне папа. Сам он был виртуозным скрипачом. И я заражалась от него этой страстью. Но когда он ушел от нас, я, невероятно злясь и обижаясь на него, сломала свою скрипку и больше в жизни не притрагивалась к ней.

Еще будучи в доме виконта Ситро, я с трудом переборола себя и взяла ее в руки. Сыграв несколько несложных композиций, я тут же отложила инструмент. И сколько княгиня не уговаривала меня, я больше не подходила к нему.

Сегодня я также не собиралась играть.

Все девушки выстроились в очередь к фортепиано, за исключением Земфины, которая взяла флейту, и Диари, которая сразу призналась, что вообще не умеет играть. Я осталась в стороне, намереваясь присоединиться к кружку невежд в мире музыки. Но тут услышала, как наши сплетницы, Иниса и Сиаса, презрительно косясь на скрипку, сказали, что приличным леди не пристало играть на струнных, и то, что скрипка находится в музыкальном классе — самое настоящее оскорбление.

Да скрипка — лучший инструмент из когда-либо существующих, только она может выразить тончайшие переливы эмоций, она может кричать от боли, вырывая сердце слушателя, а может петь, точно соловей, вызывая слезы умиления!

Ваше фортепиано не может передать и сотой доли того, что одной струной споет скрипка!

Во мне поднялась самая настоящая волна возмущения. Поддавшись эмоциям, я пошла к инструменту и, вызывающе глядя на девушек, подняла его.

Трепетно погладив пальцами струны, я вдруг поняла одну вещь.

Мой отец был придурком. Единственное хорошее, что он сделал, это научил меня играть. И он не стоил того, чтобы я забрасывала свое увлечение из-за него!

Подняв смычок, я прикоснулась к струнам, и сердце запело, закричало, вместе с рвущейся из скрипки музыки.

Иниса и Сиаса несколько попримолки после моего выступления, и их ошарашенные лица стали для меня лучшей наградой, а также подтверждением правильности озарившей меня мысли.

— Анна, ты нормально себя чувствуешь?

Прижала руку ко лбу. Я ощущала уже почти привычную тошноту, но к ней присоединились головокружение и невероятная слабость. А с таким наборчиком я не была готова и дальше работать на благо общества.

Краем глаза увидела, что слуга подносит к королеве поднос и вливает что-то в ее бокал.

Как же кружится голова! Мне определенно нужно какое-то лекарство, иначе я сейчас потеряю сознание, а это будет совсем не комильфо.

Я махнула пальцами слуге, чтобы он подошел, и когда юноша наклонился ко мне, я ощутила странный знакомый запах. Повернув голову, увидела, что на его подносе между тарелок стоит бутылек с открытой крышкой, который и источает этот запах.

Мне хватило всего пары вдохов, чтобы безошибочно определить, что этот запах принадлежал той настойке, которую прописал мне доктор, в силу того, что она только недавно была разработана и не поступила в общую продажу.

— Воды, пожалуйста, — попросила я и посмотрела на королеву.

Неужели она беременна?!

— Я слышал, среди претенденток на почетное звание невесты Его Высочества будет устраиваться конкурс, и победительница выступит в королевской опере?

Я бросила взгляд на слегка улыбающегося Гидеона, который, закусив губу, делал быстрые мазки на холсте.

— Так и есть.

Он оторвался от своего занятия и, перехватив кисточку, с улыбкой посмотрел на меня.

— Вы собираетесь участвовать?

Я качнула головой.

Гидеон опустил взгляд и вернулся к рисованию, снова закусив губу. На его лице было нечитаемое выражение. Я не могла понять, разочарован он моим ответом, обрадован, удивлен... Раньше эмоции так легко читались на его лице, именно этим демон и привлекал меня в первую очередь. Своей искренностью.

— Неужели вы не хотите проявить себя, Анна? Позвольте, но это же такой шанс — предстать перед Его Высочеством во всей красе.

Чудом мне удалось не изменить позу. Почему он говорит об этом так легко? Неужели я ему абсолютно безразлична?

Внутренний голос тут же взорвался в упреках, мол, ты чего, с дуба рухнула? Да ты без пяти минут жена кронпринца! Да тебя вообще не должно волновать, что этот беловолосый демон там думает! А ну взгляд от него отвела! Отвела, кому сказал! Да не посмотрела пристальнее, любуясь его красотой, а пейзаж за окном оценила! Да ты вообще что ли меня не слушаешь?!

Я не слушала. Чего он постоянно бубнит? Тоже мне, голос разума. Плавали, знаем. Жила я все свои девятнадцать лет с этим разумом, и вот, в итоге, дожилась.

— Я, кажется, уже говорила. Мне совершенно не интересно завоевание расположения Его Высочества.

— Но Его Высочеству вы кажетесь весьма и весьма интересной, — в его голосе мне послышались нотки сожаления. — Так ли вы безразличны на деле, как и на словах?

— Вам показалось, Гидеон. Между мной и Его Высочеством совершенно ничего нет.

— Но вчера вы выбежали из его кабинета в слезах...

Хвост демона вильнул и спрятался за спиной, сам же он выглянул из-за мольберта и посмотрел на меня. В его чистых глазах было столько надежды... Будто ответь я сейчас не так, как ожидает демон, он невероятно сильно расстроится.

— Я...

Опустила голову, не зная, как описать то, что там произошло. Невольно дотронулась до украшения, которое надежно прятало покраснение в области шеи.

— На самом деле... Мне нравились Его Высочество. Но потом... Его поведение, его поступки, все те сплетни... Он очень сильно меня разочаровал. Знаете, как это бывает? Одно из самых губительных чувств — это чувство разочарования. Оно порождает гнев, обиду и безысходность.

Не заметила, как по моей щеке снова потекла слеза.

Да что же это за безобразие? В последнее время я только и делаю, что плачу!

— Анна?

Я почувствовала, как Гидеон нежно взял мою руку и прижал ее к губам, закрыв глаза.

— Я бы никогда не поступил так с вами, — немного хрипло произнес он.

И в этот момент я испытала еще большее разочарование, чем до этого. Ведь осознала, что как бы мне ни нравился Гидеон, я не могу даже подумать о том, чтобы быть с ним.

Коснулась живота, грустно усмехнулась и отняла руку. Он посмотрел прямо мне в глаза. В его бездонной голубизне читалось столько невысказанных эмоций. Я покачала головой, роняя еще одну слезу.

Он улыбнулся так, будто сейчас ему было невероятно больно.

— Я знаю, вы не можете ответить на мои чувства. Но позволите ли вы хоть немного развеселить вас? Я вспоминал ваше прекрасное заплаканное лицо всю ночь, и никак не мог успокоиться из-за этого...

Внутренний голос тут же насмешливо крякнул и напомнил мне о том, что мою вчерашнюю фейсу посредственной то назвать будет уже большим преувеличением. А уж до «прекрасной» ей вообще ехать и ехать!

Но я отмахнулась от этой надоедливой бубнилки, поддаваясь очарованию глаз демона. Он протянул мне руку в белой перчатке, слегка испачканной красками, и я приняла ее.

— Закройте глаза, — прошептал он.

Услышав тихое мурчание и редкое мягкое мяуканье, я распахнула глаза. Мы стояли в небольшом кафе, где повсюду были разбросаны мягкие подушечки, на которых спали котята.

— Что это? — пораженно прошептала я, уже наклоняясь к пушистому комочку и прижимая его к груди, ощущая, как меня наполняет всепоглощающая нежность.

Гидеон как-то совсем по-мальчишески улыбнулся и повел меня к столу. Отодвинув для меня стул, он сел напротив. Красивый белый кот с разноцветными глазами тут же запрыгнул ему на колени.

— Я подумал, что это место сможет хоть немного приободрить вас. Я всегда прихожу сюда, когда мне грустно. Эти чудесные животные, — он почесал кота за ушком, отчего тот громко замурлыкал, — чудесным образом успокаивают.