– Одевайтесь, джентльмены! – щедро и громко произнес я, гостеприимно распахивая перед ними свой гардероб. Вышло не слишком эффектно, потому что первое, что попалось нам на глаза – это невысокая куча из моих трусов-боксеров, в центре которой стоял огарок гоблинской свечи.

– А-а-а! Это секта! – в один голос заорали и без того напуганные Доминик и Дилан.

– Эм… это от моли…, – пробормотал я, краснея и быстро открывая другие дверцы гардероба. – Вот, тут мои черные куртки и джинсы. Прошу ни в чем себе не отказывайте, господа!

***

Как только за спиной Константина захлопнулась входная дверь, в номере на пару минут наступила абсолютная тишина. Даже Стейси притихла и с презрением отбросила в сторону туалетный ершик. Вдруг, неожиданно, раздался негромкий глухой удар, и дверь в ванную, соскочив с петель, плашмя шлепнулась на пол. Раздался бы ужасный грохот на весь корпус, но, к счастью, грандиозное падение смягчил толстый добротный персидский ковер на полу. Девушка вальяжно, широко распрямив плечи и гордо подняв голову, вышла из ванной, наклонилась, подняла дверь, словно это была невесомая картонка, и повесила ее обратно на петли.

– Кто… что ты такое? – пробормотал Доминик, прячась за спиной полусогнутого Дилана. Парни выглядели, как близнецы, стоя в дверях в одинаковых черных кожаных куртках и темных джинсах.

Круглыми от шока глазами они наблюдали за происходящим. Анастейша, высокая красивая блондинка, элегантно отряхнула ладошки своих рук с идеальным маникюром и, как ни в чем небывало, взглянула на застывших от изумления парней.

– Ну что, так и будете пялиться, мальчики? Никто не поможет одинокой простой девушке? – спросила она с притворной жалостью в голосе и подмигнула жгучим карим глазом с длиннющими ресницами.

Парни не сдвинулись с места и не издали ни звука, продолжая пятиться, затаив дыхание, на эту сногсшибательную блондинку с вечерним макияжем и в красном облегающем платье от кутюр. Она ловко достала откуда-то из складок платья уже знакомый дорогой телефон, подошла вплотную к парням и повернула так, что экран оказался прямо перед их любопытными носами. От ужаса увиденного и Доминик, и Дилан разом побледнели.

– Что ж, мальчики мои дорогие, слушайте внимательно, что вам нужно будет сделать, – произнесла девушка своим фирменным слащаво-приторным тоном, – если вы, конечно, не хотите, чтобы эти сегодняшние фото… вот прямо из этой спальни… где вы резвитесь голиком вот на этой самой… узнали? Короче, это будет первое, что увидят завтра утром ваши отцы в интернете, если вы не сделаете то, что я сейчас вам скажу! Ясненько?

Я шел по просторному залу с приглушенным светом и громкой музыкой – главному холлу нашего элитного общежития, эпицентру самых роскошных и безбашенных вечеринок. Но сейчас здесь никто не отплясывал на столах и не бил бокалы с дорогим шампанским. Свежий от массивных кондиционеров воздух, пропитанный дорогими духами и последними сплетнями, был словно наэлектризован от ожидания. Городская «золотая» молодежь, пресытившаяся бесконечными развлечениями, держалась небольшими компашками, беззаботно попивая коктейли и пританцовывая, постоянно перешептывались и оглядывались по сторонам, боясь пропустить появление самого ожидаемого гостя – хозяина вечеринки Константина Блэкстоуна, то есть – меня. Одетый в темные джинсы Дилана и дизайнерскую рубашку Доминика, я шел незамеченным, словно невидимый, среди пестрой толпы. На входе мне удалось незаметно стянуть с вешалки чей-то черный анорак с глубоким капюшоном, из кармана которого тут же выпали дорогие, а значит хорошо затемненные с широкими стеклами солнцезащитные очки. Выпали они на ковер и потому не разбились, и далее очень мне пригодились.

Мое лицо практически целиком скрывал глубокий капюшон анорака, а глаза прялись за бликующими стеклами очков. В редких случаях я, великий и могучий Коста, когда хотел быть узнанным, приходил на вечеринки в дорогих костюмах, но чаще я оказывался занят и отправлял вместо себя своего кузена Дэймона. Пацан просто безумно отрывался, притворяясь мной, наслаждаясь безоговорочным уважением парней и безмерным вниманием девушек. Ему было позволено все, но лишь при одном условии – никто не должен был догадаться, что он – не я. Иначе сказка быстро закончится, и карета превратится в тыкву!

Помню, как в самом начале, когда наша семья только-только появилась в этом городе, и отец начал активно заниматься бизнесом и налаживать связи, я так же принялся работать над своим авторитетом… самого безбашенного и отвязного плохого парня в нашем городе. А почему? Да потому, что таких, способных пойти на все ради своей цели, уважают и боятся! Никто никогда не рискнет перейти такому дорогу или же просто оказаться на его пути!

Я дрался, кутил, развлекался и дебоширил, участвовал на своем байке во всех ночных гонках, менял девушек, как перчатки… все больше и больше проникаясь отвращением к самому себе. И я бы действительно резко пошел по наклонной, если бы не мой лучший друг Леон Норгенштерн. Именно он остановил мои кутежи с драками и придумал просто распускать про меня слухи… самые сумасшедшие и безбашенные. Странно, что люди верили им охотнее, чем правде. Чем невероятней была сплетня, тем быстрее она расходилась и тем меньше доказательств требовала… И дрался я теперь один против семерых-десятерых, и от погонь уходил в два раза быстрее, с девчонками сразу с несколькими спал. И, о чудо, слухи действовали! Чем меньше я появлялся на публике, тем лучше распространялись сплетни, подгоняемые додумываем и придумыванием моей непомерной силы, власти и дерзости.

Так вот, я теперь шел среди дизайнерских прикидов, наслаждаясь своей анонимностью, ностальгируя по былым временам, когда даже мое имя, словно у египетского фараона, нельзя было просто так произносить вслух. И потому у меня когда-то была кликуха Фараон. Все меня боялись, никто не смел даже косо взглянуть в мою сторону, никто не смел перейти мне дорогу… пока не появилась она.

О, моя челюсть до сих пор помнит ее крепкий кулак! Да и не только челюсть, и плечо, и даже задница! Заехать при всех мне по щам в кафетерии! Да как она посмела? А ведь именно с этого-то все и началось… Еще совсем недавно я ее так ненавидел, проклинал и был готов задушить своими голыми руками, а теперь… теперь я просто за нее умру. Правильно говорят, что влюбленный волк уже не хищник…

Странно, но совет отца мне ничем не помог. «Купи девушке то, что она хочет, быстрее других, и она навсегда будет твоей» совершенно тут не работал. «С настоящим мужчиной девушка должна себя чувствовать, как за каменной стеной» тоже не действовало в случае с Антониной. Просто с ней эта каменная стена превращалась в каменную тюрьму.

Леон был прав. Я подарил ей свои белые кроссы, а она просто растоптала ими мое сердце. Нет, еще не все потеряно! Я помню, что мне нужно сделать, чтобы она полюбила меня без стрелы Купидона. Я знаю, где достать кольцо, которое сделает ее навеки моей. И я его достану, и добьюсь ее всем судьбам назло! Ох, посмотрел бы я в шоколадные глаза Леона в тот момент, когда она скажет мне «да».

Кстати, как он там, в больнице? Блин, я совсем забыл про него! С этой пацанкой я забыл обо всем на свете…

Вдруг, мои мысли, как ветром сдуло. Недалеко впереди себя я заметил, как мелькнула чья-то стройная спина, одетая в знакомый металлически-серый пиджак. Да это же тот самый мой костюм, который так легко нацепила Антонина вместо платья, что я ей купил. На темноволосой голове парнишки была надета клетчатая кепка восьмиклинка. Понятия не имею, где она ее стянула!

Я тихо усмехнулся, слегка кивнув от уважения к ее находчивости, и быстро выскользнул вслед за темноволосым худощавым парнишкой в полутемный, а самое главное – безлюдный коридор, и прибавил шагу. Теперь то она от меня никуда не убежит. Незаметно поравнявшись с ней и, шагая рядом нога в ногу, благо все это время Антонина смотрела в другую сторону, словно кого-то искала, я бесшумно протянул руку к ее спине и, осторожно положив ладонь на талию, резко развернул к себе лицом со словами: