Любое дело требует умения и практики. Даже алкоголизм.

Чертов священник так ничего и не объяснил. Скользил, как намыленная змея, бубнил о величии церкви и бесконечном животворящем могуществе пречистого огня. Ни слова конкретики, ни одной гребаной детали ритуала… Но в описании результатов потрепанный коротышка Валле был однозначен.

Тео может вернуться домой. Обратно, в Огасту. В свое родное тело. Никто не вспомнит об аварии, никто не заметит ничего странного. Жизнь Теодоры Дюваль продолжится, как сюжет фильма, в котором монтажер вырезал лишние кадры — а потом склеил концы пленки.

В этом мире… В этом мире Теодора Дюваль скончается. Душа покинет тело, а тело без души — это труп.

Госпожа Альбертина Дюваль, у меня для вас печальные новости. Ваша внучка скончалась.

Тяжелая болезнь не прошла бесследно.

Плеснув в стакан еще бренди, Тео сделала большой глоток.

Домой. Наконец-то вернуться домой.

Господи, какая безумная ирония. Теодора освоила магические ритуалы и научилась варить зелья, она управляла погодой, справилась с призраком и разрушила наложенные другим магом чары. А домой ее вернет простейшее дело, на которое ушло два часа мозгового штурма и три чашки кофе.

— Госпожа Теодора, у вас все в порядке? — остановился на пороге кухни Том. Взгляд у него был встревоженным.

— Да. Все отлично. Все просто замечательно. Выпьешь? — Теодора приглашающе качнула бутылкой.

— Нет, спасибо. И вы… Я… Ну… Думаю, вам хватит.

— Хватит? — хихикнула Тео. — Ну что ты, милый мой. Я ведь только начала.

Двумя глотками опустошив стакан, Тео закинула в рот маслинку:

— Хочешь узнать, чем закончилось наше расследование?

— Ну… — переступил с ноги на ногу Том. — Да. Хочу, — что-то решив для себя, он решительными шагами пересек кухню и сел на второй стул. — Я тоже буду. Наливайте.

— Вот сразу бы так, — Тео аккуратно отмерила ему один шот бренди. — Твое здоровье, Томас Макбрайд. Ты самый лучший… помощник в мире.

Прямо сейчас называть Тома слугой было неправильно. Тео не знала, почему. Но называть Тома слугой было нельзя. Нельзя — и все.

— Спасибо, — Том осторожно пригубил бренди, охнул и тут же зажевал жидкий огонь маслиной. — Кошмар какой! Как вы это пьете?!

— Тут как с продольным шпагатом, — ухмыльнулась Тео. — Тренируйся, и у тебя обязательно получится. Так что, рассказывать о результате нашего расследования?

— Да. Рассказывать, — Том поднес бренди ко рту, понюхал — и, поставив стакан, взял с блюдца оливку.

— Значит, так. Это действительно был служка, который раздавал благословения на ступенях. Тут мы были на сто процентов правы. Его наняла некая дама, пообещав один серебряный в месяц.

— Ого.

— Ага. Вот как выглядит грамотный подкуп сотрудников. Так и передай тому остолопу, который приходил тебя перекупать. Меньше чем за серебряный ты и задницу от стула не оторвешь.

— Я не собираюсь… — возмущенно вскинулся Том, но Тео взяла его за руку — и парень, захлопнув рот, послушно затих.

— Не пыли. Ты не такой, ты честный, ты с принципами. Я знаю. Это просто шутка, — преодолев внутреннее сопротивление, Тео разжала пальцы. Держать Тома за руку было приятно. А еще приятнее — видеть, как он завороженно таращится своими темно-серыми, как у месячного щенка, глазами. Но Тео приняла решение. Тео наметила путь. И Тео сделала то, что правильно — отпустила чертову руку. — Это шутка. Не обижайся.

— Я не обижаюсь. Так что там со служкой?

— А что со служкой? Он впаривал благословение заранее намеченной жертве. Человек брал его, проклятие активировалось и внедрялось в сознание. Запускались прописанные поведенческие паттерны. На следующий день этот человек переводил заданную проклятием сумму на счет-однодневку, оттуда деньги уходили дальше по цепочке… Впрочем, это ты уже слышал. Очень простая схема. Но безотказная. А знаешь, почему? Потому что копы могут отследить только низовое звено, а низовое звено работает вслепую. Владелец счета вот он, перед тобой — но он понятия не имеет, откуда идут деньги, куда и кто все это организовал. А выйти на кого-то повыше невозможно, все концы обрублены. А мы, вычислив полудурка с благословениями, связали ниточки. Теперь копы возьмут загадочную даму, через нее выйдут на куратора, а оттуда — еще выше. Или не выйдут. Если на определенном этапе в системе откроется денежный ящик, и на жандармерию посыплется золотой дождь. Тогда концы снова разорвутся, но это не наша проблема.

— Думаете, у них так много денег? — скептически вскинул брови Том. — Я понимаю, троих человек эти ребята серьезно нагрели — но не настолько же, чтобы всю жандармерию подкупить.

— Три? Три?! Томми, милый мой. Три — это только в Кенси. Схема наверняка веерная, такие же мальчики с благословениями топчутся на ступенях десятков церквей.

— Десятков? — еще раз понюхав бренди, Том все-таки отважился сделать глоток, мучительно скривился и ухватил с блюдца оливку. — Если бы их были десятки, преступников давно бы поймали.

— Нет. Нет-нет-нет-нет. Ты не с той стороны смотришь, милый мой Томми. Вообрази: большой город, много церквей, в каждой церкви — больше сотни прихожан. Часть из них состоятельны — а значит, имеют сотни контактов: деловые партнеры, сотрудники, друзья, родственники, просто случайные встречи со случайными людьми. Допустим, ты коп.

— Кто?

— Коп. Полицейский. Жандарм. Неважно. Короче, ты страж закона. Приходит к тебе такой вот терпила и жалуется: меня прокляли. Как ты установишь связь проклятия и церкви?

— Но пастор Валле же установил.

— Не пастор Валле, а жандарм Бонито, — алкоголь постепенно разбирал, и четко формулировать мысли становилось все труднее, поэтому Тео торопилась. — Жандарм вычленил общие факторы: деньги перечисляли в понедельник, все были прихожанами одной церкви, и предположил, что все происходящее может быть связано именно с церковью. Тем более что других вариантов особо-то и не было. В деле явно замешана магия, но единственный городской маг — я. И вряд ли благородная госпожа Дюваль станет тырить бабки у сограждан. Значит, это кто-то приезжий — но приезжих в Кенси мало, они постоянно на виду, и проследить за ними легко. А теперь представь, что такую же схему проворачивают не в провинциальной дыре, а в большом городе. Прихожане разных церквей, общались с кучей народа, любой из случайных контактов может оказаться магом. И как ты вычленишь общую для всех случаев точку соприкосновения?

— Ну да… — почесал пятерней в затылке Том. — В большом городе будет трудновато. А зачем тогда эти маги к нам сунулись?

— Понятия не имею. Может, расслабились, может, жадность одолела. Может, умное руководство ушло, а пришли эффективные менеджеры. Мне, честно говоря, пофиг. Главное, что мы этих засранцев за жопу прихватили. Именно мы, а не столичные копы. Потому что мы умнее, — Тео подняла стакан. — За нас!

— За нас, — улыбнулся Том и сделал маленький глоток.

Сознание покачивалось на теплых волнах, мысли лениво плавились, и все проблемы, выжигавшие дыру в голове, тонули в бренди, как Атлантида в океанском приливе.

Сосредоточившись, Тео вытянула руку, ухватила за горлышко бутылку и наполнила стакан.

К дьяволу. Все к дьяволу. Она возвращается домой.

Чертово тело не переносило этанол. Когда Тео поняла это, было поздно — она уже состояла на девяносто процентов из алкоголя, как огурец из воды. Тошнота навалилась внезапно, мерцающее, ослепленное опьянением сознание едва успело отследить ее — и Тео, запинаясь, устремилась к окну, где ее и стошнило на куст гортензии. А потом начался ад. Тео отключалась — и приходила в себя то на диване, с холодным компрессом на лбу, то на коленях, около унитаза. И каждый раз колышущимся маревом над ней висело лицо Тома, который поддерживал за плечи, что-то говорил, подносил к губам стакан воды.

На следующий день началась лихорадка. Желудок выкручивало болезненными спазмами, во рту было горько, как будто нажралась хинина, а правый бок пульсировал яростной болью. Тео трясло так, что кровать дрожала, и Том завалил ее всеми одеялами, которые нашел в доме. Тео видела его рядом с собой, проваливаясь в вязкий горячечный сон, и видела, выныривая из муторной дремы. Том укладывал ей на печень наполненную прохладной водой грелку, обтирал лицо влажными салфетками и терпеливо выпаивал минералкой.