Если это действительно так — отлично.

Теодора не хотела портить отношения в контрактным. Ей нужны были союзники. И туповатый, но сильный и надежный работник — не самый плохой вариант.

— Том! — высунувшись в окно, окликнула предполагаемого союзника Тео. — Заканчивай! Кофе готов!

Расставив на подносе тарелки, чашки — и сахарницу, обязательно сахарницу! — она вышла на веранду прямо навстречу контрактному. Он как раз поднимался по ступеням.

— Ну зачем вы сами-то! Давайте я! — парень попытался перехватить из рук Теодоры поднос, и кофе, плеснув через край, грязным струйками пополз по бокам чашек. — Простите, — растерянно заморгал контрактный.

Рук он так и не убрал — стоял, как парализованный, неловко придерживая край подноса.

— Спасибо, — преодолела мгновенное раздражение Тео. — Ну, что же ты замер! Бери поднос — он правда тяжеловат.

Неуверенно покосившись на Теодору, контрактный принял груз из ее рук и медленно, с предельной осторожностью, донес до стола.

— Сюда ставить?

Господи. Нельзя же быть таким остолопом.

— Да, именно сюда, — терпеливо улыбнулась Теодора.

Тщательно, как сапер — мину, парень поставил поднос на маленький круглый столик. Тео опустилась в кресло-качалку, взяла чашку кофе, а потом сообразила — и махнула контрактному рукой.

— Да не стой ты, садись. Вон та тарелка — твоя.

Все еще настороженно зыркая из-под опущенных ресниц, контрактный поднял бутерброд, повертел его, примериваясь, и сходу отхватил половину. Изумленная Теодора наблюдала, как он медленно, с усилием, пережевывает огромный кусок.

Ужасная глупость, конечно — Теодору эта картина внезапно порадовала. Похоже, что бутерброды действительно получились отличные.

Публика рукоплещет в экстазе.

Сама Теодора дипломатично взяла того монстра, которого соорудил ей контрактный. Помидор к этому времени обмяк, сыр заветрился — но Тео мужественно жевала и глотала, удерживая на лице самую любезную улыбку.

— Ну что вы… Зачем? — с трудом проглотив непомерный кусок, контрактный шумно запил его кофе. — Давайте я этот бутерброд сам съем, а вы забирайте хорошие!

— А чем он плох? — Теодора повертела на пальцах тарелку. — Не красавец, конечно, зато мяса на троих. — Подтверждая свои слова, она взяла один кусок ветчины, положила на него сыр, накрыла вторым куском и демонстративно откусила. — По-моему, отличный бутерброд.

— Правда? — несколько секунд контрактный таращился на нее, приоткрыв рот, а потом расплылся в широчайшей, до изумления счастливой улыбке. — Я… Ну… Старался. Я как подумал: мясо ведь лучше, чем хлеб. И сыр тоже. А помидоры удобнее есть, если большими кусками — так они в руках не разваливаются. Ну или салат нарезать — но вы же не говорили про салат. Только про бутерброды. Вот…

Смешавшись, он замолчал и торопливо сунул в рот кусок сыра.

Ну да, ну да. Любимый прием. Я не могу говорить, у меня рот занят.

Не удержавшись, Теодора фыркнула — и тут же подумала, что это ошибка. В такой ситуации даже уверенный в себе человек с легкостью принял бы смех за насмешку — а Томас Макбрайд не был уверенным в себе человеком. И действительно — контрактный притих, настороженно глядя на Теодору. А потом расплылся в неловкой смущенной улыбке.

— Как дела в саду? — развивая успех, спросила Теодора. — Работы много?

— Что? А! Да, — торопливо отпив кофе, контрактный вытер подбородок рукой. — Не то чтобы очень, но хватает. Из того, что сразу надо… ну, то есть, это вы решаете, сразу или не сразу, а может, и не надо, я только посмотрел…

— Доверяю твоему профессиональному мнению, — оборвала бестолковое мельтешение Тео. — Так что за дела?

— Забор скоро ляжет. Пока стоит, но столбики понизу прогнили полностью. Если ветер посильнее подует — завалится все, от калитки до леса. Кстати — там, за оградой, ручей. Я попробовал воду — хорошая, лучше, чем в кране. Вам показать?

— Потом, — уклонилась от предложения Тео. — Что-то еще делать надо?

— А как же! Плиты на дорожке укрепить — некоторые как на волнах раскачиваются. За домом слива сухая — спилить надо. И сразу же на дрова ее, для камина. О! Сарай дровяной починить — крыша в дырках вся. Какой-то придурок ее рубероидом накрыл, а доски сверху не положил. Ну, крышу яблоками и побило всю. Дырявая, как после обстрела.

— Но ты же сможешь ее починить?

— Я? Конечно. Да запросто!

Воодушевленный контрактный все вываливал и вываливал на Теодору бесконечный список работ. Он улыбался, хмурился, то кивал головой, то мотал ею, отрицая какие-то невероятные и вопиющие факты — вроде растрескавшейся каминной трубы или гнилой перекладины в лестнице.

— А если вы туда станете! Пять футов до земли — это ж убиться можно! Да эту перекладину надо было менять еще года два назад. Сейчас там только труха — и гов… гхм… слюна жуков, которая эту труху склеивает. Мусор, кстати, нужно из сада повычишать. Трава высокая, а в ней сучки лежат. Если не знаешь, то запросто напорешься — так что вы туда особо пока не ходите. А вообще, тут, по краю, можете поглядеть. Клумбы запушены, грядки травой заросли. Я-то, конечно, могу все восстановить — вот только не знаю, надо ли. Как думаете?

Тео растерянно поглядела на бушующее перед ней море сорняков. Жизнерадостная весенняя трава перла вверх, выбрасывая к небу пестрые разноцветные бутоны. Над ними кружили тяжелые озабоченные шмели, порхали какие-то полупрозрачные то ли стрекозы, то ли бабочки.

Хочет она это убрать? Не хочет?

— Понятия не имею, — честно сказала Теодора. — Ой, погляди! Кто это?

От калитки, придерживая рукой нежно-розовое кисейное платье, шагала невысокая женщина. Талия у нее приближалась по размеру к бедрам, и пышная юбка начиналась прямо от груди. Маленькая, кругленькая и розовая, женщина походила на сдобное бисквитное пирожное, щедро пропитанное клубничным топпингом.

Смерив незваную гостью взглядом, контрактный прищурился — и поджал губы.

— Это? Клиентка. Сейчас ругаться начнет.

— Может, и не начнет.

— Вот эта? Точно начнет, — двумя глотками допив кофе, контрактный с видимым сожалением поднялся. — Такие всегда начинают. Уж я-то знаю.

Клубничная дама, преодолев шаткую дорожку, уже подходила к дому. Теперь Теодора могла разглядеть выражение ее лица — и вынуждена признать: эксперт совершенно прав. Клубнично-кисейная дама действительно будет ругаться.

— Добрый день… госпожа Дюваль… — стремительным штурмом взяв крыльцо, клиентка остановилась, преодолевая одышку. — Простите… за неурочный визит.

— Ну что вы, какие мелочи! Я очень рада, — расплылась в профессиональной улыбке Теорода. — Может, воды?

— Да. Пожалуйста, — решительно промаршировав мимо столика, гостья отодвинула стул и рухнула на него, как полновесный центнер бетона, замешанного на клубничном сиропе. — Очень жарко сегодня. Солнце так и печет.

— Том! Принеси, будь любезен, воды, — обернулась Теодора к контрактному.

— Да, госпожа, — склонившись в полупоклоне, он бесшумно исчез за дверью.

— Вы моя первая гостья в этом городе, — вернулась к любезному щебету Теодора. — Простите, не знаю вашего имени…

— Эмилия. Меня зовут Эмилия Натта, — запоздало представилась розовая дама. — Не знаю, можно ли меня назвать гостьей… Дело в том, госпожа Дюваль, что я пришла к вам по делу.

— Я слушаю вас, — Теодора склонилась к гостье, вся — воплощенное внимание и сочувствие. Этот прием неплохо работал с проблемными клиентами в банке — возможно, сработает и сейчас.

— Ваш предшественник… Этот бесчестный человек… Я ходила к нему каждую неделю. В дождь и в жару, усталая, отчаявшаяся, я шла к этому негодяю за помощью — и совершенно напрасно! Только вообразите — каждую неделю, через весь город, и каждый, каждый его житель знал о моем позоре! Но я вынуждена была идти. Потому что у меня не было выхода. К сожалению, в Канье нет другого мага с широкой общей практикой. Только парочка акушерок, целитель и гадалка, но гадает она, я вам скажу, преотвратно — всем обещает скорое сердечное чувство, и что бы вы думали? У меня из сердечных чувств только гипертония! Я так и сказала ей, когда встретила в церкви Всеблагого Огня. Клотильда, говорю, паршивка ты эдакая! Кто обещал мне роковую встречу со жгучим брюнетом? И что? Где этот брюнет? И знаете, что она мне ответила? Ты, говорит, к портному ходила? Ходила. Он тебе шелковый халат шил? Шил. Так вот она, эта встреча! Совершенно, говорит, роковая, — потому что шел на твоем халате орешками крашеный и пятнами пойдет после первой же стирки. Ну вы представляете? — торопливо схватив поднесенный Томом стакан воды, розовая дома осушила его стремительными глотками.