— Пошли, — сказал я, и Лэндон склонил голову в знак согласия, а Роджер вытащил ключ от замка из кармана, чтобы надежно запереть мою семью внутри, пока все это не закончится.

Прежде чем дверь успела закрыться, Рейн протиснулась мимо Роджера и схватила меня за руку. Она притянула меня к себе и обняла за шею. Ее хватка на мне усилилась так, что мой запас воздуха был ограничен.

— Не уходи, — сказала она срывающимся голосом. — Не делай этого, Бастиан, пожалуйста. Не надо… не надо…

— Ох, детка. — Я обнял ее за плечи. — Я должен. Ты же знаешь, что должен.

— Нет, не должен! — сказала она, повысив голос. — Ты не должен этого делать! Останься здесь! Пожалуйста!

— Проклятье, Рейн…

Я чувствовал ее слезы на своей коже, пока она умоляла и рыдала. Это было почти, как если бы она ударила меня кулаком в грудную клетку и вырвала сердце прямо из тела.

— Ты можешь умереть, — воскликнула она. — О Боже, Бастиан, пожалуйста, пожалуйста, останься здесь!

Я обнял ее так крепко, как только мог, и попытался придумать, что сказать, чтобы успокоить ее, но ничего не получалось.

— Себастьян, — позвал Лэндон из-за моей спины. Он рукой похлопал меня по плечу, когда произнес мое имя.

— Знаю, — сказал я и стряхнул его руку с себя, а потом схватил Рейн за плечи, немного отстранив, чтобы посмотреть ей в лицо. Я смахнул слезы с ее щеки и коснулся лбом ее лба. — Мне нужно идти.

— Нет, — ответила Рейн, быстро покачав головой. — Мы можем просто уйти… Уехать далеко… Пожалуйста!

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, детка. Тебе просто нужно продержаться еще немного. Скоро все это закончится, и тогда мы уйдем. Мы найдем идеальное место для всех нас, чтобы жить вместе, и все снова будет нормально. Обещаю, Рейн. Все будет хорошо.

— Ты этого не знаешь. — По ее лицу потекли слезы, а голова медленно качалась. — Ты можешь пострадать, ты можешь… ты можешь…

— Тсс… — я снова прижал ее к груди, что, вероятно, было ошибкой. Она вцепилась в меня так крепко, что я не знал, как затащить ее обратно, чтобы уйти. Вразумить ее не получалось. — Ты должна отпустить меня, детка. Я должен уйти.

— Нет! — она не отпускала меня, и хотя это чуть не убило меня, я оттолкнул ее руки, а Роджер схватил ее и не дал ей снова схватить меня. Секунду я смотрел ему в глаза, молча предупредив, чтобы он был с ней помягче. По выражению его лица я понял, что он уловил мой посыл — он заплатит за малейший синяк.

Я снова посмотрел на Рейн. Понимал, что она пытается взять себя в руки, но у нее ничего не получалось.

— Я люблю тебя, детка, — сказал я ей. — И скоро вернусь.

— Нет! Нет, Бастиан!

Я закрыл глаза, развернулся и последовал за Лэндоном. Крики Рейн терзали меня с каждым шагом.

Я все еще слышал ее голос, пока мы ехали через город. Слышал, как ее мольбы эхом отдаются у меня в голове, когда сел в первый самолет и пристегнулся. Мысленно я видел, как Роджер удерживал ее, пока самолет взлетал в утреннее небо. Ее слезы продолжали жечь мою кожу на протяжении всего путешествия на север.

Лэндон время от времени поглядывал на меня, но ничего не говорил.

Всю поездку мой разум был как в тумане. Даже когда Лэндон в сотый раз обсуждал стратегию и технику, я почти не отвечал ему. Во всяком случае, я уже все это знал.

Несмотря на страхи Рейн и неминуемую опасность, когда мы пересели на другой самолет возле замерзшего северо-западного берега Гудзонского залива, меня начала пробирать дрожь от возбуждения. Мои мышцы напряглись и расслабились, когда я подумал о прошлых турнирах, крови и победах.

Я хотел драться. По крайней мере, сейчас я жаждал крови.

Я осторожно спустился по лестнице из вертолета и огляделся по сторонам. Другие маленькие вертолеты выгружали пассажиров, и я мог видеть группу людей, закутанных в меховые парки и направляющихся к большому, явно недавно построенному зданию с дымом, выходящим из нескольких труб.

Фрэнкс и его телохранители направились к зданию, и Лэндон сделал мне знак следовать за ними. Когда мы приблизились, я начал узнавать всех людей, присутствовавших на первой встрече. Каждая семья была представлена, но вместе с ними было и много других.

Инвесторы.

Это были люди, которые бросили все свои деньги, чтобы турнир состоялся, сделали ставки на отдельных игроков и в конечном счете будут пожинать плоды нашего кровопролития. Каждый из нас будет оснащен камерой, и игроки будут смотреть по закрытому каналу, как мы убивали друг друга для их развлечения.

Раньше я не слишком задумывался о них, но теперь… Что за люди считали это развлечением? Что за общество потратило все свои незаконно заработанные деньги, чтобы посмотреть, как мы сражались насмерть, чтобы почувствовать силу через наши окровавленные руки?

Больные ублюдки, вот кто.

Мы прошли через широкие двери в здание. Внутри было до смешного роскошно, особенно учитывая расположение. Вдоль каждой стены стояли камины, чтобы согреть всех своей атмосферой. С потолка свисали хрустальные люстры, и каждый стол был украшен причудливой скатертью и центральными предметами, наполненными цветами и разноцветными светодиодными лампами. По краям зала располагалось несколько открытых баров, и даже была танцплощадка с ди-джеем в глубине. Люди толпились вокруг в костюмах и коктейльных платьях, как на вечеринке после голливудской красной дорожки.

Только это был не фильм — мы были событием. Все это вызывало у меня не только отвращение, но и возбуждение.

Был еще ранний вечер, и большинство групп разделились по принадлежности к определенной семье. Мы с Лэндоном слонялись с людьми Фрэнкса возле одного из баров, и я налил себе стакан воды, а Лэндон заказал виски. Я осмотрел комнату, чтобы найти других игроков турнира. Их было легко заметить, потому что они стояли в центре каждой группы.

Хотя это было не в моем стиле, турнирные игроки обычно одевались для своих ролей. Эрик Дыталов и Жница выглядели так, словно вышли из «Бегущего по лезвию» или какой-то жестокой компьютерной игры. Оба были одеты в черное, у нее на веках был яркий макияж, а на запястьях и шее — украшения с шипами. В чем-то это имело смысл. По сути, мы были живой видеоигрой для окружающих нас людей. Переодевание для этой роли было естественным для многих игроков. Эрик демонстрировал свои навыки владения ножом всем желающим, а Жница позировала для фотографий с мужчинами в костюмах.

С моей точки зрения, эта показуха была смехотворной, но инвесторам они явно нравились. Охотник в данный момент был окружен женщинами. Он был одет не так изысканно, как другие. На самом деле он был без рубашки, и я подумал, не собирается ли он замерзнуть насмерть еще до начала игры. Женщины толпились вокруг него, водили руками по его груди и требовали объяснений его многочисленных татуировок. На всей верхней части его тела не было ни одного свободного места.

Отвернувшись от Охотника и его группы, я увидел Тайрона Чимса. Он стоял возле буфета с закусками, рядом с женщиной в ярко-красном платье. Он был в обрезанной футболке и рваных джинсах. Все, что ему было нужно — это немного зомби-грима, и он мог бы стать массовкой в «Ходячих мертвецах».

Сначала я не увидел Эвана Ардена, потому что, в отличие от других игроков, он не был одет в нелепую одежду, но когда я заметил его, то отметил, что он был одет в высококачественный сшитый на заказ костюм и стоял рядом с Ринальдо Моретти. В руке у него была одна из этих электронных сигарет, и он выглядел скорее криминальным авторитетом, чем соперником. На моих глазах он улыбнулся и чокнулся с Моретти.

Я напомнил себе, что это не его конек — он не турнирный игрок. Это будет его первый раз. К тому же последний.

Насколько мне было известно, все они были здесь на своей последней вечеринке.

Я не чувствовал ни жалости к ним, ни сожаления о том, что собирался сделать. Они были здесь не только по собственному выбору, но и знали о риске и потенциальном исходе. «Убей или будь убитым», и у меня было больше причин выиграть этот турнир, чем любые другие в прошлом.