Набегающая по отвесной стене на Бориса рогато-клыкастая образина приветствовала замершего мечника и окруживших его трясущихся от ужаса людей голодным утробным рычаньем. Хладнокровный воин, как водится, стал мысленно отсчитывать последние мгновенья перед кастом изготовленной стойки…

Одновременно с сорвавшейся со стопора пружиной выпада меча вдруг под опорной ногой мечника шевельнулся камень площадки, а из почерневшего от пролитой за день крови камня парапета, на уровне которого оказалась рогатая башка забегающего на стену монстра, выстрелил многометровый каменный шип. Из-за начавшейся под ногами тряски, удар мечом, вместо глаза, пришелся по толстому рогу на лбу твари, и не оставил, увы, на нем даже царапины. Зато выстреливший из парапета каменный шип угодил твари аккурат в левую глазницу и, пробив насквозь башку монстра, выскочил наружу уже где-то в районе затылочной части. Как мотылек на булавку, нанизанный на каменный шип зверь стадии король на весу забился в смертельной агонии.

Не успев удивиться невероятному фокусу, случившемуся прямо у него перед глазами, Борис увидел, что точно такие каменные шипы выстрелили по забирающимся на стену тварям справа и слева. И точно так же, пробив уязвимые точки на бронированных тушах, многометровые шипы вынудили подвешенных тварей биться в смертельной агонии. Но если жертвой каменного шипа справа оказался тоже зверь стадии король, то слева более массивное каменное копье насквозь продырявило и умертвило аж неуязвимого «динозавра».

Меж тем начавшийся под ногами камне-тряс и не думал утихать, и все нетренированные горожане вокруг Бориса дружно попадали на пол. Раненый мечник же смог удержаться на зыбких камнях даже на одной здоровой ноге. Сунув толком не пригодившийся меч в ножны и ухватившись освободившимися руками за покрывшийся сеткой трещин парапет, сгорающий от любопытства Борис рискнул даже облокотиться на осыпающуюся под ладонями каменной крошкой опору и глянуть наружу.

Открывшийся ему с верхотуры вид стоил рискованного маневра. Борис увидел, что вся верхняя половина стены превратилась в эдакое подобие спины гигантского дикобраза. И на сотнях выстреливших наружу каменных шипах, насаженными на булавки мотыльками, висело сейчас все несокрушимое воинство почти забравшихся на стену самых крутых чудовищ Изнанки.

Еще глазастый Борис подметил, что расстояние со стены до земли стало, как было раньше, до возведения в три дня замирения с тварями надстройки. Словно все потраченные на нее материалы невероятным образом ушли сейчас на каменные шипы, перебившие за считанные секунды целиком всю пятую волну элитных монстров. Косвенно, эту невероятную его догадку поддерживала и тряска стены, прекратившаяся после «вырастания» из стены последнего каменного шипа.

Пока Борис с чувством глубокого удовлетворения разглядывал бьющихся в агонии тварей, каменные шипы, удерживающие навесу пронзенных монстров изнанки, начали отламываться от стены и вместе с громоздкими трупами рушиться на землю. Как водится, единичные поначалу случаи через считанные секунды обернулись массовым завалом шипов.

Засмотревшийся на «выставку» тварей Борис слишком поздно осознал опасность начавшегося массового шипопада. И едва не сорвался со стены следом за торчащим рядом из парапета шипом, который, отломившись от стены, прихватил с собой еще внушительный кусок парапета. Не удержавшийся же на единственной здоровой ноге парень стал заваливаться в образовавшуюся сбоку дыру.

Но сына снова спас подоспевший вовремя отец.

— Прям, как дитя, ей богу, — пожурил вытянутого из пропасти наследника Артем Любомудрович.

— Отец, что это было? Почему? — тут же засыпал вопросами родителя спасенный.

— Сдается мне, князь-батюшка наш, постарался. И изрядно благодетель на артефакты потратился, — улыбнулся в бороду старший Савельев. — Славно обломал рога супостатам. И о нас, преданных воинах его, щедро позаботился.

— Что ты имеешь в виду?

— Пошли к алтарю, на статус глянешь свой и все поймешь.

— Отец, да пока я дотуда дохромаю, с ума, ведь, от любопытства сойду.

— А может тебя еще по дороге просветление озарит, — хитро подмигнул сыну Артем Любомудрович.

— Ну, отец!

— Ладно, наперед скажу. Князь-батюшка щедро поделился с каждым из уцелевших воев живой, добытой за погибель только что сотен «королей» и десятков «динозавров». На каждого примерно по четверть миллиона единиц вышло. Мне до восьмого, все одно, конечно, изрядно еще не хватает. А тебе, Бориска, помнится, примерно столько, ведь, до седьмого не хватало?

— Да куда там, — скривился Борис. — Еще двадцать раз по столько надо, чтоб хватило.

— Борис, ты честно заслужил сегодня новый уровень. И, клянусь Единым, сейчас на алтаре ты его получишь.

— Что? Батюшка, да неужто⁈

— Ежели живы своей хватает, я из своего Запаса добавлю. Такова моя родительская воля.

— Да я ж! Я!..

— Вот и славно. Обопрись о мою руку, и пошли уже к алтарю, — объявил отец и, хмыкнув в усы, добавил: — А то, сдается мне, после щедрот князя-батюшки, скоро там очередь выстроится из таких, как ты, счастливчиков.

Глава 30

Подросшая из-за крыльев пита в разы производительность позволила нам теперь окучивать по два десятка (а порой даже более) алтарей за день. Потому уже под занавес третьей недели квеста счет освобожденным алтарям благополучно перевалил за половину. Как я это определил? Да очень просто: половина красных точек на карте, отмечающих местоположение стажей, сменилась зелеными — над освобожденными алтарями.

И вот как-то так незаметно, в ежедневной череде отчаянных схваток со стражами, вдруг оказалось, что половина Белгородского княжества уже выведена нами с Заразой из-под тлетворного влияния скверны Изнанки.

Кроме морального удовлетворения за отлично сделанную работу, еще нам, разумеется, в течении каждого дня обильно сыпались системные плюшки за прибитых стражей — которые не абы кто были, а в подавляющем большинстве звери стадии короля, с десятками тысяч премиальных единиц живы за каждую упокоенную зверюгу. Плюс весьма недурственные доп. поступления приходили за собираемый мною с тварей мутаген, успешно реализуемый на имперском аукционе союзником графом. Ну и, разумеется, львиную долю моего растущего в геометрической прогрессии благосостояния составляли жирные квестовые плюшки за освобожденные алтари. О такой мелочевке, как естественный приток живы в Запас от алтарей с отбитых у тварей территорий, и упоминать не стоило, этот тонкий ручеек халявной живы бесследно растворялся в практически беспрерывной череде многотысячных вливаний за наши с питом ратные подвиги, начинавшие поступать от системы с раннего утра, и заканчивающиеся лишь ближе к полуночи.

Не вдаваясь в подробную хронологию поступлений (описание которой затянется листов, пожалуй, на…цать), обозначу лишь итоговую сумму: сорок четыре миллиона девятьсот восемнадцать тысяч пятьсот единиц живы — именно такое восьмизначное число четверть часа назад висело напротив показателя Запас живы, когда я проверял статус в хранилище на предыдущем, отбитом у стража, алтаре. А после победы над этим, последним на сегодня стражем, с огромной вероятностью, вышеозначенная величина в статусе подскочит до сорока пяти миллионов.

Однако противник, которого в стремительно сгущающихся сумерках нам с питом предстояло одолеть, признаться, внушал опасения.

Гигантский, размером с троллейбус, ыыбж не таился, как все его предыдущие собраться, в выгребной яме под сортиром, а валялся поперек огородных грядок, утрамбованных многотонной бронированной тушей до гладкой земляной площадки. Мой сфокусированный на твари изнанки пристальный взгляд через секунду подтвердил неприятную догадку, что здоровенный ыыбж этот находился на стадии развития динозавр.

— Муууу?.. — разделяя мое беспокойство, Зараза прервал снижение на безопасной стометровой высоте и, накручивая круги над далекой еще целью, затребовал дополнительных инструкций.