Само по себе это казалось скорее приятным, но меня не покидало ощущение, что ее сиятельство не просто проявляет невесть откуда взявшуюся симпатию, а еще и пытается… просканировать. И не как Дельвиг, поверхностно — а с изрядным интересом, зарываясь в самое нутро моей сущности. Точно оценить ее возможности я пока еще не мог — зато чувствовал превосходно.

Не то, чем мог в той или иной степени владеть чуть ли не любой дворянин, в чьих жилах плескалась хоть капля крови древнего рода. Не крупицы Таланта, а истинную мощь Владеющего целителя. Вяземская едва касалась меня, но через ее тонкие изящные пальчики текло столько энергии, что хватало с избытком. Будто каждую клетку моего тела вдруг принялось согревать крохотное, зато очень теплое и могучее солнце.

Я так и не понял, когда закончился осмотр и началось, собственно, лечение, но простреленная рука тут же запульсировала. Рана была пустяковая, и Вяземская поделилась лишь самой капелькой собственных сил… но я вдруг понял, откуда взялись все ходившие в народе легенды.

Она изменилась! И больше не была ни княжной, ни серьезной и ответственной докторшей, ни девчонкой чуть старше моих лет — рядом вдруг появилось существо совершенно иного порядка. Темные глаза за линзами очков засияли, из строгого пучка на затылке выбилась волнистая прядка, губы чуть приоткрылись, щеки порозовели — Вяземская всей своей сутью излучала такую силу, что, казалось, начала светиться изнутри.

Я зажмурился, тряхнул головой — и наваждение исчезло. А впечатления остались, и еще какие: если уж даже мне на мгновение захотелось опуститься на колени — можно только представить, что Талант подобной мощи творил с простыми людьми.

Ангел-хранитель.

— Кажется, с вами все хорошо, Владимир. — Вяземская отступила на шаг. — Сейчас я перевяжу — и можете идти.

Помощь я получил, хоть и не особо нуждался — да еще какую. И ее сиятельство имела полное право выставить меня за дверь. Да чего уж там — я и сам уже успел подумать, что дергать такую занятую особу совершенно незачем. Что напоминать о собственных подвигах как минимум невежливо, да и вообще — какая разница? Сейчас или через пару минут дверь за мной закроется, и мы с Вяземской больше не увидимся. Может, вообще никогда — я уж точно не собирался частить в больницу, а в те места, которые княжна посещает вне работы, вход мне наверняка заказан.

А хотя…

— А ведь мы уже встречались раньше, Катерина Петровна. — Я поправил рубаху и без особой спешки взялся за китель. — И совсем недавно.

— Да? Признаться, не уверена. — Вяземская прищурилась, будто пытаясь получше разглядеть мое лицо. — Здесь, или, может быть…

— Совсем недалеко отсюда, — кивнул я. — Впрочем, наше знакомство сложно назвать приятным. Жаба, трамвай на Малом проспекте, городовой с «наганом»… Помните?

А вот теперь — узнала.

Стекла в окнах кабинета вдруг задребезжали, хотя никакого ветра снаружи не было… зато он едва не появился внутри. А я запоздало подумал, что Талант ее сиятельства, возможно, умел делать не только приятные и полезные вещи, а совсем даже наоборот. Но, как и подобает княжне, Вяземская умела взять себя в руки.

— Нет, милостивый сударь, — холодно проговорила она. — Боюсь, это какая-то ошибка… Мне приходилось слышать об этом жутком событии — но меня там не было.

— Я даже не успел сказать, что был там сам, — улыбнулся я. — А вы уже все отрицаете, Катерина Петровна.

— Мне нет нужды спорить… Но смею вас заверить — сегодня мы видимся впервые, Владимир. У меня прекрасная память на лица.

Мне, как дворянину, полагалось знать великосветский этикет. И уже после «милостивого сударя» тут же разворачиваться и уходить… Но этого и так не слишком-то хотелось, а любопытство еще и подливало масла в огонь.

— В таком случае, могу только удивляться, что вам почему-то не удалось узнать мое. — Я вздохнул и покачал головой. — Хотите сказать — и это тоже не ваше?

Платок лежал у меня в кармане с того самого дня. Сначала я просто забыл его выложить, а потом зачем-то носил с собой. То ли как сувернир, то ли как этакий талисман, приносящий удачу — и он, надо сказать, работал. За полторы недели тонкая кружевная ткань смялась, успела насквозь пропитаться запахом пороха, сырых подвалов и еще неизвестно чего — но с вышитым на краю вензелем, конечно же, ничего не случилось.

— Е. В., — прочитал я. — Готов поспорить, это означает — Екатерина Вя…

— Это мое. Благодарю. — Вяземская выхватила у меня платок и стиснула в кулачке так, что костяшки побелели — будто я мог попытаться вернуть его обратно. — Видимо, я его обронила… в другом месте. Полагаю, вы нашли его…

— Рядом с трамваем, — усмехнулся я. — Именно там, где встретил очень красивую девушку… Кстати, до неприличия похожую на ваше сиятельство.

— Удивительное совпадение, сударь.

Не знаю, что вдруг нашло на местного ангела-хранителя, но теперь ее сиятельство выглядела так, будто сама с радостью наделала в моем теле впятеро больше дырок, чем «велодог». Возможно, даже собственными ногтями… или зубами. Пучок на голове растрепался окончательно, глаза за очками метали молнии, а грудь под халатом вздымалась так, что всерьез грозилась вырвать пуговицы. Ее сиятельство доктор едва сдерживала себя.

Впрочем, надо сказать, злость ее ничуть не портила… Скорее даже наоборот.

— Я вытащил из трамвая похожую девушку там, где вы обронили платок? — невинно поинтересовался я. — Все верно?

На мгновение показалось, что Вяземская сейчас влепит мне пощечину. Или выльет на голову чернила. Или позовет парочку крепких санитаров, чтобы те вышвырнули вон наглеца, посмевшего разгневать саму целительницу. А может, даже использует Талант — и сотворит со мной что-то поистине невообразимое.

Но вместо этого оно лишь тихонько шмыгнула носом.

— Прости… Простите меня, пожалуйста. — Вяземская отступила на шаг и опустила голову, будто ей вдруг стало трудно смотреть мне в глаза. — Я вела себя недостойно… Но умоляю, Владимир, будьте порядочным человеком — и сохраните мою тайну!

Тайну? Ни о чем подобном я даже не думал. И капитуляция оказалась настолько внезапной, что мне вдруг стало по-настоящему стыдно: обидел девушку, княжну, да еще и местную героиню-целительницу… И зачем, спрашивается?

— С этого и надо было начинать, — буркнул я себе под нос — и продолжил уже громче: — Разумеется, ваше сиятельство — я никому не скажу. Признаться, у меня и в мыслях не было…

— Благодарю, благодарю вас!

Вяземская бросилась вперед так, будто готова была повиснуть у меня на шее — но в последний момент одернула себя и, приподнявшись на носках, поцеловала в щеку.

— Я никогда не забуду, что вы для меня сделали! — жарко выдохнула она мне прямо в ухо. — И ступайте, Владимир. Мы и так слишком много шумим — а лишние слухи ни к чему нам обоим!

Тайна княжны Вяземской, надо же. Похоже, меня угораздило впутаться в еще одну сомнительную историю. Восьмиклассники, Упыри, загадочный колдун, оставивший в подвале на Васильевском нитсшест. Прошка Рябой со своими каторжанами, Кудеяров-старший — а теперь еще и это…

Впрочем, думать о секретах ее сиятельства я не собирался — хватало и насущных проблем. Может, и не таких интригующих — зато требующих решения. Если не срочного, то уж поспешного — наверняка.

А значит, меня ждет еще одна встреча. И вряд ли она будет такой же… приятной?

Да.

Пожалуй, все-таки приятной.

Нужное место я заприметил сразу. Даже раньше, чем таксомотор остановился и высадил меня у тротуара. Хотя заведений и на Екатерининском канале, и на Гороховой улице имелось в избытке. Самых разных калибров и на любой вкус — от копеечных столовых, кондитерских и рюмочных до кабаре и серьезных рестораций, в которые работяг, извозчиков и прочий простой люд наверняка и вовсе не пускали.

Это определенно принадлежало к последним.

— Медвежий угол, — прочитал я здоровенную вывеску.

Впрочем, как еще мог назвать свое заведение купец первой гильдии, приехавший в столицу из Сибири? Внешнее оформление вполне соответствовало названию — рядом со здоровенными подсвеченными буквами красовалась нарисованная голова медведя, да и за витринами соответствующей тематики оказалось с избытком: заделанные под старину фонари, звериные шкуры, ружья на стенах и даже целые сани, в которые запрягли…