С Ремезовым договорились, что он подъедет к моему дому в одиннадцать. Собираюсь тщательно: макияж, волосы распустила, надела светлый плащик, шарф на шею набросила легкий, голубой. На спине — красный рюкзачок с зонтиком внутри, на ногах — модные кроссовки. Да, со стразами. Вид у меня изящный и чуть легкомысленный, как у француженки.

Но Ремезову точно другой типаж нравится, если по его невесте судить.

В назначенное время выхожу и вижу знакомый автомобиль и протирающего лобовое стекло Ремезова. Оцениваю его наряд: дорогая тонкая куртка, удобные ботинки. Вид повседневно-шикарный, в стиле сельского джентльмена.

Он видит меня, улыбается, и я искренне улыбаюсь в ответ. Пока подхожу, он ест меня глазами, и это приятно. Не зря прихорашивалась. Хоть Ремезов мне никто, мужское восхищение — отличный тоник в любой ситуации.

— Из-за вас я плохо спал эти дни, — ошарашивает Родион Романович. — Все гадал, что вы мне приготовили. Изнывал от нетерпения, как ребенок перед днем рождения.

— Ничего, сегодня будете спать крепко после хорошей прогулки. Потому что мы отправляемся гулять!

— Гулять? — он разочарован. — Бродить между деревьев в парке и любоваться птичками? Это приключение для пенсионеров.

— Нет. Не в парке. Мы отправляемся в никуда.

— Уже интереснее.

— В экспедицию по неизведанным местам.

Ремезов многозначительно задирает брови. В этом он мастер. Я уже научилась читать язык его бровей. Сейчас он ироничен и озадачен.

— Где вы их возьмете, эти неизведанные места?

— Их полно в нашем городе! — широко обвожу рукой тесный двор, уставленный мусорными контейнерами. — Город большой, есть и старые районы, есть и новые. Только таксисты, эти вечные странники, бывали во всех его уголках. Вы таксистом не работали?

— Не довелось. Продолжайте. Я заслушался. Так поэтично говорите, как в рекламе.

— Так вот, правила такие. У меня есть бумажная карта…

Достаю из рюкзака карту и разворачиваю.

— Чем вам на телефоне карта не угодила?

— Она слишком много знает. Лишняя информация нам не нужна. Итак, вы закрываете глаза и наугад выбираете место. Потом мы едем туда на автобусе или добираемся пешком. Бродим, хорошенько исследуем. Вы не поверите, сколько интересного можно обнаружить в привычных местах! Или можно попасть в новое, где еще не ступала нога жителя центра.

— В этом что-то есть, — соглашается Ремезов. — Ладно, попробуем.

Расстилаю карту на скамье, велю Ремезову закрыть глаза и вижу, что его ресницы подрагивают.

— А ну, не подглядывать! — я решительно закрываю ему глаза рукой и ежусь от прикосновения. У него теплая кожа, густые брови немного щекочут ладонь, а грудью я упираюсь в его плечо, когда тянусь к лицу.

— Давайте быстрее! Выбирайте!

Он вздыхает и уверенным жестом полководца тыкает пальцем в карту. Я кидаюсь к ней.

— Смотрите! Вы попали в какой-то неизвестный мне район. Автобусная остановка «Яблоневый сад»! Заманчиво звучит. Там старая часть города, значит, красивые частные дома. Уютные дворы, деревянные наличники, кованые ограды, чистый воздух. И сад, выходит, есть! Вы там бывали?

— В первый раз слышу. Судя по карте, там еще кладбище рядом и заводы. Сплошная романтика.

Выдергиваю карту у него из рук и тащу его к автобусной остановке.

— Вперед! Приключения ждут нас.

— Может, лучше на машине?

— Нет!

Подходит нужный автобус, я подталкиваю Ремезова в сторону задней площадки. Окна снаружи заклеены рекламной пленкой и поэтому не видно, по каким улицам едешь.

— Пусть наше место назначения будет полным сюрпризом, — объясняю ему. — Так вы лучше почувствуете дух приключения.

— Уже почувствовал. Он жутко отдает бензином. Я на общественном транспорте лет пять, наверное, не катался. Сколько хоть проезд стоит?

— Не беспокойтесь, я оплачу. Так, дайте ваш телефон сюда.

Он беспрекословно отдает. Прячу телефон в рюкзак. И свой тоже.

— Мы будем бродить без подсказок, интернета и электронных карт. Как путешественники сто лет назад. Даже в бумажную карту подглянем только в самом крайнем случае.

— Сказали бы заранее, я бы взял с собой астролябию и секстант.

— Опытного пирата сразу видно.

— Или лучше пошли бы ночью — так по звездам ориентироваться можно.

— Какие над городом звезды?

— Ну, можно ориентироваться по световой рекламе.

— Родион Романович, не подсматривайте! Не портите сюрприз!

Ремезов так и норовит вытянуть шею и украдкой поглядеть наружу через соседнее окно.

Он не подчиняется, я на автомате хватаю его за подбородок и поворачиваю его лицо к себе, как я обычно делаю, когда Эдик меня не слушает.

Ой, какая у него колючая борода! Отдергиваю руку, как ошпаренная.

Что я делаю! Так с ним нельзя!

— Все-все! Намек понял, не буду подсматривать. Но вы поосторожнее, чуть мне шею не свернули.

Он буравит меня черными глазами. Я тоже смотрю на него, слежу, чтобы не подглядывал в окно.

Игра в гляделки продолжается несколько остановок. За это время я хорошо изучила физиономию Ремезова: и изгиб черных бровей, и едва заметные морщинки возле глаз, и подбритую линию бородки. И чем больше смотрю, чем жарче мне становится, тем более неловко делается. Потому что Ремезов тоже очень пристально меня изучает. Рассмотрел мои губы, шею, на грудь скользнул взглядом…

Я быстро застегнула верхнюю пуговицу и подняла шарф.

Ремезов огорченно вздохнул, но смирился.

— Нам долго ехать? — спрашивает он.

— Понятия не имею. Остановки диктор объявляет, свою не пропустим.

— Тогда давайте о чем-нибудь разговаривать, — предлагает он.

— Давайте. У меня вопрос. Вы зачем Эдуарда в командировку отправили?

— Как это зачем? А кто хочет стать завотдела? Эдуард. Пусть учится эффективному менеджменту. Вы в чем меня, собственно, подозреваете?

— Да нет, ни в чем. Спасибо. Эдик любит учиться.

— Ему еще много чему предстоит научиться, — непонятно отвечает Ремезов. — Чем вы эти дни занимались, Татьяна?

— Статьи писала, переводила, к ученикам бегала. Знаете, а мне ведь Анна Антоновна позвонила и позвала на работу.

— Я и не сомневался.

— Вы точно ее за меня не просили?

— Честное бизнесменское. Вы приняли ее предложение?

— Нет. Работа в офисе — не мое.

— А еще одно собеседование хотите пройти? Более сложного уровня.

— Не хочу!

— А если заставлю?

— Пожалуйста, не надо.

— Трусиха вы, Таня. Но в следующий раз все же опять я буду развлечение выбирать. Будем чередовать: один раз вы, другой раз — я. О, нашу остановку объявляют! Идемте!

Протискиваемся через толпу, которая успела набиться в автобус. Двери распахиваются, выходим.

Осматриваюсь и меня обуревают нехорошие чувства.

— Ну, и где тут сад? — интересуется Ремезов. — Яблони в цвету, старинные красивые дома, уютные дворики?

Ничего подобного тут и в помине нет. Налево и направо тянется бетонный забор, исписанный нехорошими словами. За забором — останки кирпичных заводских стен и заржавленные механизмы. Ветер уныло посвистывает и гоняет бумажки по лужам.

Мы попали в заброшенный промышленный район. Сердце подсказывает, что наше приключение может принять неожиданный оборот.

— Мда, промашечка вышла, — говорю весело, стараясь не выдать разочарования. Ремезову только покажи слабину — заязвит до смерти. Предлагаю:

— Давайте сядем на обратный автобус и доберемся до более уютных районов.

Кручу головой налево и направо, прикладываю ладонь козырьком к глазам, всматриваюсь — остановки не видать, только бесконечный забор, промышленные здания, свалки.

Даже машин на дороге нет.

Такое ощущение, что этот маршрут и правда ведет в никуда. И обратно ни один автобус не возвращается. Что кажется весьма зловещим, потому что конечный пункт маршрута — городское кладбище.

— Сейчас… гляну на карте… — бормочу и лезу в рюкзак, но тут Ремезов выхватывает карту у меня из рук, сминает в комок и засовывает во внутренний карман куртки.