И мы задумались над этим вместе, но у меня в голове всё ещё было пугающе пустынно, так что себе Экерт ответил сам.

– Взрыв ресторана, – с нерушимой убеждённостью.

Я нахмурилась и недоумевающе посмотрела в суровое мужское лицо.

А после, неловко завозившись, осторожно отодвинулась. Одно дело обнимать его, стремясь утешить, и совсем другое – продолжать, когда Экерт взял эмоции под контроль и из состояния отрешённости перешёл в состояние «Сейчас я всё пойму и всем головы поотрываю».

За моими действиями страж проследил молча, лишь взгляд ожесточился и потемнел, и голос звучал чуть холоднее, чем до этого, когда маг продолжил:

– Все видели, как Армейд остановил разрушение, ожидая, пока спасутся люди, и все видели, как он шёл к тебе по воздуху.

– Ты был там? – удивилась я, неловко разглаживая юбку платья.

И получила жесткое:

– Я отвечаю за безопасность этого города и его жителей.

Кивнув, опустила взгляд, теперь чувствуя себя как-то очень неуютно наедине с Экертом неизвестно где.

Но буквально заставила себя побороть просыпающийся страх и вернулась к разговору.

– Не сходится, Экерт. Допустим, мой… папа действительно видел Ренара и меня. И узнал. Это не объясняет того, как он понял, что я связана с Инфарнелем. Но даже если не понял и просто пытался связаться с артефактором, как он узнал, что взламывать? Мы в столице, здесь десятки тысяч различных артефактов и амулетов, даже Эль-метеи из Кранеша имеются в большом количестве, как оказалось.

Страж не удивился, значит, знал и об этом.

– Что думаешь? – спросил прямо, нахмурившись.

Думаю, что хочу домой. Как же сильно я хочу домой! Просто постоять в родной деревне, посмотреть на покосившиеся домики, вспомнить детство… поплакать.

– Невозможное не зря называют невозможным. Есть вещи, которые просто никак нельзя сделать.

– Ты о чём? – глава стражи подался ближе ко мне, жадно вглядываясь в глаза.

Я и сама не понимала ход своих мыслей, но произнесла:

– Нельзя взломать изолированный поток между двумя амулетами… не задействовав во взломе хотя бы один из амулетов!

Вскинутая голова, мой испуганный взгляд встретился с напряжённым взглядом мужчины.

Мысль, озарение, страшное понимание.

– Это Олон, – прошептала, бледнея от ужаса и чувствуя, как зашевелились волосы на затылке, – предатель, которого мы искали – это Олон…

Меня просто затрясло.

Как? Как такое может быть?

Но я права, взломать изолированную связь, просто наугад ткнув пальцев в воздух, нельзя, должны быть хоть какие-то фиксаторы, хоть какие-то знания о структуре амулетов, а я их сама создала, лично, не используя давно придуманные схемы. Амулеты целиком и полностью принадлежали мне.

Отец не мог вскрыть их без помощи.

И помочь в этом деле ему мог только Олон! Или Олон, или я, но так как я точно не подпускала никого к своему амулету, а Ренар никого не подпускал ко мне, вариант остаётся лишь один.

И тот предатель, передающий наши разработки врагам, позволяющий из полезных, светлых артефактов делать вместилища зла наподобие «Тайны сердца»… Из четырёх задействованных в деле Инфарнеля людей я не сомневалась лишь в двух – Экерте и мистере Дейри. Я была уверена в них сильнее, чем в себе. Я доверяла им на сто процентов. Я не сомневалась в них ни на миг!

Тысяча злобных хоргов!

– Вспоминай, – я прижала дрожащую ладонь ко лбу, в панике вгляделась в пол, лишь бы смотреть хоть куда-то, не проваливаясь в страх и отчаяние, – кто имел доступ ко всем нашим разработкам, ко всем черновикам, ко всем идеям и… моей мастерской?

– Олон, – тихой, глухой ответ того, кто не желал верить, но не мог игнорировать факты.

Из моей стянутой болью груди вырвался невнятный звук, похожий на нервный смех. Руки задрожали сильнее, на глазах вновь выступили слёзы, но я поборола начинающуюся истерику и хрипло с дрожью спросила:

– А кто натолкнул нас на мысль о создании Инфарнеля – благородного таинственного артефактора, сражающегося за людей, за свободу, за жизнь?!

– Мы сами приняли это решение, – твёрдо, сурово, уверенно возразил Экерт.

Вскинув голову, сквозь наполнившие слёзы глаза посмотрела на стража, который сейчас расплывался перед моими глазами, и едва не закричала:

– Олон! Олон подвёл нас к этому! Первый артефакторский учебник Эверну принёс именно он!

И я поняла, что просто не выдерживаю. Не могу выдержать такое… Сначала потрясшая всю меня правда о родителях, затем выворачивающее наизнанку отчаяние от предположения о судьбе родителей моих друзей, теперь ещё и Олон…

Человек, которому я всецело доверяла, которого считала частью своей семьи, за которого без раздумий отдала бы жизнь… Как так?! Как такое может быть?!

И пустота, образовавшаяся в душе после встречи с мамой и выяснения суровой правды, заполнилась негодованием, непониманием, злостью и потребностью пойти и разобраться во всём, узнать правду, принять меры. Сделать хоть что-то!

Поднявшись, прошла через весь дом, в котором всего одна комната и была, обнаружила тёмную деревянную дверь и вышла на улицу.

Хвойный лес встретил меня прохладой, пробуждающейся зеленью, звонким щебетанием птиц, ехидными переговорами трёх воронов на древнем дубе недалеко от домика, резвой игрой пищащих лесных ящерят на полянке и полным отчаянием. Моим.

Далеко не ушла, сил не было, села прямо здесь, на пороге, сгорбившись и устремив потерянный взгляд в лес.

Открылась дверь, едва не уронив прижимающуюся к ней спиной меня, но Экерт успел среагировать и придержал, подождал, пока сама нормально сяду, перешагнул через порог и опустился передо мной на корточки, чтобы крепко сжать мои ладони и серьёзно приказать:

– Лия, посмотри на меня.

Я посмотрела. Что ещё мне оставалось?

Суровое лицо, непримиримые складочки между бровей, низко опущенные брови и уголки губ, да и сами губы тоже казались суровым росчерком. Гладко выбритый подбородок, коротко остриженные светлые волосы. Сила, уверенность, ответственность.

Таким был Экерт Саэллар, как две капли воды похожий на своего младшего брата. С Эверном я действительно дружила, с ним мы проводили время, смеялись, корпели над новыми чертежами и грызли артефакторику. С ним мне было легко, свободно, хорошо.

С Экертом… долгое время после смерти Эверна я на него и смотреть не могла. Слишком заметным было их сходство, слишком невыносимым оказалось смотреть в давно знакомые родные глаза, принадлежащие не тому.

Экерт смотрел на меня с той же болью. Я напоминала ему о брате, о том, кого он не сумел защитить и уберечь от смерти. Ни его, ни родителей…

– Лия, – вновь позвал мой друг, – посмотри на меня. Мне двадцать шесть, я два года управляю городской стражей и являюсь одним из сильнейших магов Ингареда. С моим мнением считаются, король и даже архимаги прислушиваются к моим словам, в моих руках фактически вся стражевая сила столицы. По уровню магии я уже могу потягаться с архимагистрами. Я, деревенский парень, пришедший в столицу с уровнем магии ниже среднего. Я сделал всё возможное, чтобы защитить вас… и всё невозможное, чтобы защитить тебя. Внимательно посмотри в мои глаза, девочка, и осознай, что я не позволю ни одному упырю навредить тебе. Будь это хоть древняя колдунья, хоть наш старый друг.

Я слушала, не дыша, и чувствовала, как подрагивают мои ладони в крепких мозолистых руках стража.

Слушала… но в голове звучал другой голос и другие слова: «Я убью любого и умру за тебя сам, Лия. Я заставлю океан простираться в небесах и облака плыть под ногами, если понадобится. Я люблю тебя больше всего и ценю сильнее всего, и хочу, чтобы ты никогда об этом не забывала».

И вдруг… вспышка внутри сознания, и я увидела другого Экерта Саэллара – того, который стоял у ворот академии, потребовав у гаргулий, чтобы они привели меня. Тот Экерт, который не заметил моего вопроса жестами, хотя сам научил этому, который не ощутил подвоха в вопросе про маму.