И развернулась на месте, скинув руку обнимающего за плечи вампира, чтобы быстрым взглядом пробежаться по рядам притихших стражей и найти одного конкретного.

Когда установилась связь, Экерт шёл к нам и был вынужден остановиться, не дойдя каких-то десяти шагов, и теперь стоял один, побледневший, и с не читаемыми эмоциями смотрел на то место, где совсем недавно было лицо колдуньи.

Но, уловив движение, медленно и тяжело повернул голову, встретился со мной взглядами…

В тот страшный день, когда я лишилась родителей, Экерт и Эверн потеряли своих. Их убили те же разбойники, что напали и на мой дом. Парни старше на семь и пять лет избежали страшной участи, проследили за уродами и появились как раз вовремя, чтобы спасти плачущую, оглушённую осознанием меня из похотливых лап. Если бы не братья Саэллар, не знаю, где бы я оказалась… Они спасли меня, они не дали умереть, они привели к Олону Дейри и нашли нам троим, объединённым одной трагедией, новый дом.

Мы стали друг другу семьёй. Больше, чем семьёй. Защитой, опорой, поддержкой. Что… что, если мои родители, сумев понять намерения Альвхейды, поняли также и то, что Экерт и Эверн не оставят маленькую девочку в руках разбойников, а спасут, возьмут под свою заботу и опеку?

Что… если они не только подстроили свою смерть, но и организовали смерть родителей моих лучших друзей?

Я задохнулась от этой мысли.

Вскинула руку, с силой прижала ко рту, лишь бы не закричать, только бы не закричать…

Сдавленная болью грудь задрожала от безмолвных рыданий, по щекам побежали горячие слёзы, но я продолжала смотреть на Экерта, в отчаянии осознавая, что и он пришёл к тем же выводам.

Гордый, собранный, всегда держащий эмоции под контролем глава городской стражи с трудом выдерживал этот удар судьбы. Бледный сейчас, заметно шатающийся, Экерт не отрывал взгляда от моих мокрых глаз и складывал, как я совсем недавно, картину произошедшего.

– Лия, – совсем рядом оказался Ренар, попытался обнять, что-то сказать, но я остановила его одним взглядом.

Умоляющим, полным боли и страха взглядом, и… Ренар понял всё без слов. Помрачнел, медленно опустил руки, но препятствовать не стал. Ничего делать не стал, просто стоял и с бездной тоски, вины, боли и желания помочь, поддержать смотрел на то, как плачущая я на негнущихся ногах отхожу от него, приближаюсь к молча следящему за каждым моим движением Экерту…

Как протягиваю ладонь, и страж, вздрогнув всем телом, тяжело, медленно, заставляя себя шевелиться, поднимает руку и ледяными пальцами сжимает мои дрожащие.

Как вспыхивает, поглощая нас обоих, магический портал.

Он смотрел, я чувствовала его взгляд.

И в последний момент, когда грани магии практически схлопнулись, обернулась и бросила на него благодарный взгляд.

Я хотела домой.

В родную, давно разорённую опустевшую деревушку на берегу океана, где покосившиеся от времени и отсутствия ухода деревянные дома с невысокими заборами, столбы для развешивания сетей и рыбы, пропитанный солью влажный воздух и крик чаек…

Мне хотелось туда так сильно, так неудержимо, так неконтролируемо! Но Экерт не разрешил, сказал, что там меня будут ждать в первую очередь, потому что этот порыв, это желание было слишком логичным и предсказуемым.

Портал лорда Саэллара, который оказался достаточно сильным магом, чтобы его создать, перенёс нас в небольшой светлый домик где-то в лесу.

Я не стала спрашивать, а Экерт не стал объяснять, просто прошёл к стене и рухнул на стоящий впритык к ней низкий диванчик. Чувствуя, что сил практически не осталось, я прошла и опустилась рядом. Скинула туфли, забралась на диван с ногами, обняла безвольную руку мужчины двумя своими, придвинулась близко и прижалась крепко-крепко, стараясь поддержать, как могла, как умела.

На слова у меня не было ни сил, ни мыслей. Такая звенящая опустошённость внутри.

Так мы с ним и сидели. Я, устроив голову на твёрдом широком плече и тихо плача. И он, устремив невидящий взор вперёд.

Мне было больно. За меня, за него, за Эверна, за их родителей, за убитую колдуньей девочку, которую она приняла за меня, за моих родителей… Я не знаю, что было хуже: считать их убитыми или осознавать, что, кажется, стремясь спасти меня, они сами убили столько невиновных людей.

Я потеряла счёт времени, в какой-то момент уйдя так глубоко в горестные размышления, что перестала контролировать окружающий мир.

В себя вернул внезапно появившийся перед лицом платок.

Моргнула, непонимающе глядя на белоснежную ткань, моргнула ещё раз, кое-как подняла налитую тяжестью руку, сжала двумя пальчиками уголок и уронила ладонь обратно на наши ноги.

Мы сидели совсем близко, я прижималась к обнимаемой руке Экерта всем телом, а мои колени уже давно лежали на его ноге.

И не было в этом ничего двусмысленного или неприличного. Он был моим другом, родным для меня человеком, тем, кого я знала с детства и кому доверяла, и сейчас ему просто требовалась моя поддержка. Требовалась сильнее воздуха, но я точно знала, что он никогда этого не признает.

И тем удивительнее оказалось внезапно услышать безжизненное:

– Спасибо, Лия…

Я не ответила, моего ответа не требовалось, но:

– Неужели это правда? – спросила срывающимся шепотом, говорить громче было сложно и страшно.

Теперь не ответил Экерт, потому что знал и понимал столько же, сколько и я.

Или нет.

Не смотря ни на что, Экерт был целым главой столичной стражи. Он умел отбрасывать эмоции, переживания, боль и заставлять разум холодно анализировать и делать выводы.

Вот он и начал.

– Получается, всё это время Инфарнелю мешал и подставлял твой отец, – без обвинения и попытки смягчить, сухой суровый факт.

Я сглотнула, шмыгнула носом и принялась вытирать мокрое лицо платочком, тихо сказав:

– Получается, что так.

Экерт повернул голову, посмотрел на меня так, что невозможно было прочитать ни одной эмоции ни по лицу, ни по глазам, снова перевёл взгляд на светлую чистую комнату перед нами и продолжил развивать мысль.

– Значит, два варианта. Первый, Эинрай не знал, что Инфарнель – это, фактически ты. Просто использовал наше идеальное прикрытие для проворачивания своих махинаций. И второй – он, соответственно, всё прекрасно знал и подставлял нас специально, надеясь вывести тебя с поля боя. Он уже был знаком с желанием её величества заполучить в свои руки одного талантливого алхимика и артефактора, где вероятность, что она не пожелала бы ещё одного?

Я задумалась, но в итоге медленно покачала головой и рассказала о том, чего Экерт не знал.

– У нас с Олоном были переговорные амулеты, помнишь?

– Полумесяцы, – страж кивнул и снова повернул голову, вопросительно-ожидающе заглядывая в мои глаза.

– Да, – подтвердила негромко, не глядя на него, – вчера вечером их взломали, и в зеркальном искажённом отражении на миг мелькнуло лицо… его лицо, и он, увидев меня, сильно удивился, даже испугался.

Почему я поняла это только сейчас? Почему не обратила внимания тогда, сидя перед зеркалом? Он же имя моё назвал! Почему я не поняла этого тогда?!

– Значит, картина следующая, – подытожил Экерт. – Десять лет назад твои родители каким-то образом узнали о намерениях королевы и сделали всё, чтобы спасти единственную дочь от смерти. Мы не знаем, что именно они сделали, но результатом стала инсценировка их смерти – для тебя, и твоей – для её величества. Убедительно отыграли, все поверили, и верили бы до сих пор, если бы не Инфарнель. Таинственный, тщательно скрывающийся гениальный артефактор. Переделывать чужое не всегда, но проще – это стало первой причиной, наша максимальная секретность – второй, и в итоге сидящий тихо и не высовывающийся ни по какому поводу артефактор занялся переделкой наших разработок, точно зная, что для того, чтобы раскрыть его, нам придётся раскрыть себя. Причины, по которым он этим занялся, ещё предстоит узнать. Может, приказ королевы, может, личные цели. Вопрос в том, в какой момент твой отец решил, что настала пора выйти с тобой на связь.