Жанна брала с меня пример, в итоге благодаря недорогим продуктам с рынка, овощам и фруктам мы стали более достойно выглядеть.

По торговым рядам ходили всегда вдвоем с мадам Жанной, голова и часть лица были полностью покрыты мантильей, высокий гребень не вставляли в прически из-за траура. Вели разговоры очень тихо, траур помогал нам, к нашему горю окружающие относились уважительно. Но он и затруднял возможность получения нужной информации. Как же я ошибалась, когда думала, что сядем в экипаж и уедем, оказывается, это как раз была самая сложная часть нашего плана.

Всё не так было просто, как когда-то в двадцать первом веке, дороги были плохи и опасны, а две юные особы, благородного происхождения в принципе смотрелись странно и привлекали внимание, находясь без сопровождения. Расспрашивая про караваны купцов, следовавших в Париж, я наталкивалась на непонимающие взгляды редких собеседников. Стало приходить понимание, что ни один здравомыслящий торговец не возьмет за нас ответственность, и не повезёт в другую часть страны, но решила не отчаиваться. Мы сможем где-то затеряться в провинции, но туда тоже надо как-то добраться.

Раздумья не оставляли, готовиться в дорогу мы не переставали, надеясь на случай. Продлили срок аренды номера в гостинице. Ценные вещи я решила спрятать практически на себе, пошив на пояс прочную сумочку и закрепив её под платье. Мне нужна была хорошая, крепкая ткань, так с мадам Жанной мы оказались снова в мастерской, в которой нам шили траурные одежды. Мы сделали заказ, и та же мастерица пообещала привезти нам всё в гостиницу. Её изумлённый взгляд скользил по мне. И я уже пожалела, что вернулась сюда, упустив из внимания, что уже женщина видела меня, но в другом образе.

Сеньора Адория, появилась у нас ближе к вечеру, её привела к нам управляющая отелем. Сеньора разглядывала нас, смутив меня своим цепким взглядом. Высокая, строгая испанка, казалось, она все понимает, и многое видит:

— Я видела вашего брата сеньорита, вы очень похожи. — Мастерица была красива и хорошо воспитана, что наводило на мысль о её дворянском происхождении. Но я даже задумываться не хотела, почему она своим трудом зарабатывает себе на жизнь. По сути, для меня это была норма.

— Да, сеньора — я улыбнулась.

Примерила сумочку, всё было в порядке. Я видела, что у сеньоры Адории есть к нам вопросы, но что-то ей мешало их задать нам. Времени для раздумий у меня не было. Я размышляла над этим полдня. Обратиться больше к некому. Пришлось решиться, и самой завести разговор на интересующую нас тему, я спросила:

— Сеньора Адория, мы находимся в Тулузе уже несколько дней, но ситуация такова, что нам необходимо отправиться в Париж. Наша поездка на родину моей матери должна была состояться, но совсем по-другому, прошу вас как человека, который родился со мной под одним солнцем и в одной стране, помогите найти купца, с которым мы могли бы безопасно добраться до столицы.

Вот так рискуя всем, я обратилась к незнакомой женщине за помощью. Мадам Жанна очень переживала по этому поводу, она стояла возле окна и напряженно следила за нашим разговором. Её очень волновало, то, что мы не можем уехать. Она боялась наткнуться в городе на знакомых или родственников.

Изначально, от волнения, я обратилась к сеньоре, на испанском языке, затем, одумалась и перевела все для Жанны на свой ужасный французский. Подошла к девушке и взяла её холодные ладони в свои руки, а затем обняла подрагивающие плечи:

— Не переживайте так, вам нельзя — успокаивающе прошептала ей переживая сама и очень волнуясь.

Сеньора Адория внимательно следила за нами:

— У вас будет ребенок? — спросила она Жанну.

— Да, — ответила девушка, сжимая руки.

В такой волнительной обстановке мне стало очень тяжело о чём либо думать, напряжение росло. Мы открылись этой женщине, и сейчас я уже жалела об этом. Незнакомке было лет двадцать семь, тридцать. Высокая с внимательными глазами, брюнетка с благородными чертами лица, я теперь понимала, почему она привлекла моё внимание, в мастерской. Она была там, как бы это сказать, чужеродной что ли:

— Я помогу вам, но вам нельзя ехать вдвоем — сеньора смотрела очень серьезно на нас.

На меня давила вся эта обстановка и то, что женщина говорила правду, вдвоём было ехать опасно, но и оставаться в Тулузе я боялась, боялась что меня найдут. Смерти я наверное уже так не страшилась, но пострадает ни в чем не повинный человек которого я взяла под свою ответственность. И тут я не сдержалась, и спросила:

— Сеньора Адория, те мастерские, где вы работаете, они ваша собственность?

— Нет, сеньорита — женщина не отводила глаз.

— Что вас держит в Тулузе — спросила я тихо.

— Ничего, сеньорита, вся моя семья погибла в эпидемию черной оспы — ещё тише сказала Адория.

— Вы не могли бы поехать с нами, при этом изменив место работы, пожалуйста, я не знаю, кому ещё мы можем довериться. Вы могли бы стать нашей дуэньей? Ваше жалование мы обговорим позже, а свой дом, где сейчас проживаете, вы можете сдавать в аренду или продать.

Боги, как же мне было тяжело, брать ответственность ещё за одного человека.

Со стороны моей беременной подруги раздался тихий всхлип, и она отвернулась к окну, прижав к губам свой платочек. Я понимала, для этого времени, то, что я делала — это было немыслимо. Мы все совершенно чужие друг другу. Но разве у меня был выбор?

А сеньора Адория закрыла руками лицо и тихо сидела так покачиваясь. Что происходит?

— Да сеньорита, я поеду с вами — сказала она — простите мои переживания, воспоминая просто.

— Мадмуазель Жанна, пожалуйста, успокойтесь — я подала девушке кружку с водой и отвела её к кровати. Попросила прилечь и взять себя в руки. Сказала, что всё непременно будет хорошо. Затем пригласила сеньору Адорию пройти в кабинет, обговорить детали.

В кабинете предложила воды. В этой суете мантилья соскользнула у меня с головы и оказалась на плечах, Адория смотря на меня, безотрывно, тихо, практически шёпотом, произнесла на испанском языке:

— Сеньорита Каталина, вы должны знать, пятнадцать лет назад я и моя семья находились на службе при королевском дворе Испании.

Пауза тянулась бесконечно. Казалось, воздух можно было резать кинжалом покойного аббата. Как говорил Штирлиц «я никогда ещё так не был близок к провалу».

— Сеньора Адория, вы можете уйти сейчас и навсегда забыть про нас с мадам Жанной. Так же вы можете остаться с нами, не смотря на опасность. Не так давно я чудом избежала смерти, когда меня вывозили из монастыря. Так что решайте.

— Вы очень похожи на свою мать ваша светлость, и это надо, по возможности изменить. И да, я не оставлю вас.- Ещё никогда ко мне не обращались «ваша светлость», было понятно, эта женщина знает много.

— Расскажите о себе, как мне к вам обращаться сеньора?

— Достаточно будет обращения — сеньора Адория, я была молоденькой фрейлиной инфанты Изабеллы. Когда инфанта «заболела», нас всех приближённых к ней рассчитали. Слухи ходили всякие, но сами понимаете, насколько было опасно, что-либо знать. Мои родители, сразу стали разорившимися аристократами. Мы уехали из Испании в Тулузу. С инфантой мы были очень близки. Вначале она просила не уезжать, затем перед своим отъездом в монастырь она помогла нашей семье с деньгами.

Подойдя совсем близко ко мне сеньора Адория прикрыв рот ладошкой тихо спросила:

— Ваша светлость, родились близнецы? У Вас есть брат? — её глаза расширились в тихом ужасе.

— Сеньора, прошу, зовите меня сеньорита Каталина, брата нет, в мужской одежде была я.

Сеньоре понадобился стул и ещё одна кружка воды и несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Просто немыслимо,- повторяла женщина.

Позже я узнала, что сеньора живет в другой части города, за рекой, в небольшом доме с внутренним двориком, который напоминает ей о любимой родине. Так же в доме проживает управляющий, взрослый мужчина, он приехал много лет назад с ними из Испании. Ему можно доверять, он как член семьи заботится о сеньоре, и он поедет с нами в столицу. Вечером мы решили переехать в дом нашей дуэньи, необходимо было собираться в долгое путешествие.