— Жанна, послушайте дорогая, пойдемте, вы искупаетесь, а потом всё мне расскажите, хорошо? Просто вода остывает. — Всхлипывая, девушка послушно закивала головой, встала и пошла за ширму в другую комнату.

Жанна принимала водные процедуры, смывая свои горести и печали. Обтираясь большой холщовой простынкой, которая заменяла в номере полотенце, девушка рассказала банальную историю, что опозорила свой род, славный род баронов де Фоссе сбежав с военным моряком Андре. Какое имя его рода? Да, не важно. Не помним, ну, да и ладно. А может быть он и не говорил вовсе, пользуясь доверием и огромной любовью девушки. Подонок! Но зато, какой любимый. Он бросил её в гостинице в Тулузе. Не оплатив гостиничный номер, они не обвенчались, а он обещал. Бросил, как только узнал, что Жанна беременна. Она ждала, отчаянно надеясь на чудо, проснувшись в одно прекрасное утро в одиночестве. Ждала, что откроется дверь, и он зайдёт, разрушив все тревоги. Но, напрасно. Все деньги, что у неё были, Жанна отдала за номер в гостинице, решив больше не задерживаться в этом мире.

Итак, что же мы имеем, две юные аристократки, одну разыскивают, чтобы убить, вторая беременная и не в браке. Для средневековья это катастрофа вселенского масштаба. Скажу я вам. Но мы попытаемся выжить и занять достойное положение в этом суровом мире.

Жанна сидела на кровати, замотанная в льняную простынь, смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Мокрые длинные волосы обрамляли её хорошенькое личико. Красивые, выразительные глаза, карие с длинными ресницами, портили залёгшие тени. Скорбно опущенные уголки губ и брови как ласточкины крылья реагировали на мысли, что тревожили разум девушки. Лицо было открытое и выразительное, милое, с чистой светлой кожей.

— Жанна, сколько вам лет?

— Шестнадцать.

— Вы так любили его? Что решились на побег?

— И сейчас люблю — опять заплакав, ответила девушка. — Я третья дочь в семье барона, нас воспитывала мачеха, рано овдовев. Меня хотели отдать замуж за очень пожилого человека.

— Ну что же, тогда будем рожать, и будем пытаться исправить ошибки судьбы, которые она допустила в отношении нас — сказала, мягко улыбаясь, пытаясь своим спокойствием успокоить юную мадмуазель де Фоссе. — А сейчас давайте спать, завтра у нас будет тяжелый день.

Продолжая подсушивать волосы, я вспомнила, что должны прийти и забрать грязную воду. Нужно облачаться опять в мужчину. Жанна помогла мне с волосами, это как не странно сблизило нас, я рассказала ей про нападение. Что отец с братом забрали меня из монастыря, где я получала соответствующее для аристократки в Испании образование и воспитание, что мама умерла при родах. По дороге на нас напали. Спасаясь, я видела, лежащие тела отца и брата на дороге, затем про одинокие скитания по горам.

Заметила, что Жанне необходимо почистить платье, завтра ей нужно хорошо выглядеть. Я видела, что эта работа ей не привычна, но, тем не менее, небольшим платочком, смачивая его в воде, Жанна вычистила одежду, застирала нижнее белье, все развесила на стулья и ширму. Я отдала ей свое монастырское платье, коротковатое, но зато чистое. Все это мы проделали очень вовремя, раздался стук в дверь, служащий гостиницы сказал, что пришел за водой. Я плотно закрыла комнату Жанны, положила кинжал аббата в карман и пошла, открывать дверь. Попросила вошедшего мужчину вести себя тише, так как сестра заснула. Он вынес бадью с водой, следом пришла горничная за посудой, я попросила её разбудить нас на завтрак.

Легла на кровать, мысли носились в голове как скорые маневровые поезда, зачем взяла на себя обузу, что делать, как быть — извечный вопрос. Но не могла я дать погибнуть девушке, а так же не рожденному еще ребёнку, получается, что спасла невинную душу, господи помоги.

Как то невзначай вспомнила про чистые листы с фамильной подписью и печатью аббата, то есть графа. План потихоньку складывался.

Единственный вопрос обозначился в сознании большим сомнением:

— Как понять, мадмуазель Жанна достойна такой заботы? Но и в одиночку мне ни как не справиться в этом мире. Занесла всю мокрую одежду в свою комнату, развесила на стулья и ширму, приоткрыла маленькое оконце, а сама пошла, спать в комнату к Жанне, завернувшись в своё одеяло и взяв подушку, набитую сухим жмыхом, улеглась рядом.

Посмотрим завтра на её реакцию.

Глава 9

Ещё не проснувшись до конца, чувствовала на себе взгляд девушки. Изучающий и конечно удивлённый. Дам ей время, пусть изучает. Солнце ещё не встало, но всё говорило о том, что этот момент очень скоро наступит. Было тепло и уютно. На широкой кровати мы прекрасно разместились вдвоём. Закутавшись в одеяло, что взяла с тахты из соседней комнаты, я наслаждалась относительным комфортом. В пустой же комнате, что осталась на ночь с открытым окном, я надеюсь, должна уже была высохнуть наша одежда. Приоткрыла один глаз. Наши взгляды встретились.

— Вы другая — сказала моя соседка.

Пауза. Что ей ответить? Конечно я другая, и девушка это чувствует. Другое дело, в какой мере, это чувство осознанно? И что она подразумевает под этими словами.

— Да. На моих глазах убили моих родных, и я родилась в Испании. Я другая, я много пережила — ответила ей, садясь и спиной опираясь на подушку. — Мы вместе?

— Конечно — не задумываясь, прозвучал ответ.

— Хорошо. Завтракаем и выселяемся. Вспомните, пожалуйста, видели ли вы где-то в городе мастерские по изготовлению готового платья. Нам нужны траурные одежды, а так же один небольшой саквояж. Всё недорогое, но добротное. Нужна гостиница не далеко от центра на сутки. И комната в ней с самостоятельным, дополнительным выходом.

— Мы с Андре гуляли по городу по торговым рядам, я всё обязательно вспомню, скажите Каталина, какие наши планы. — Жанна смотрела очень серьезно. Вероятно всё утро задумывая задать мне этот вопрос. Да, вопросы нужно уметь задавать.

— Всё просто и в то же время очень сложно. Жанна, мы с вами в трауре по моему отцу. Вы моя молодая мачеха — новая жена отца, графиня Жанна де ла Гутьеррес, и мы едем в Париж к нашим дальним родственникам. Так же мы ждём, когда к нам присоединиться наша дуэнья, что выехала вслед из Испании. Нам она просто необходима. Вы и сами должны это понимать. Но это в будущем. Мы могли бы конечно уехать в наше поместье под Тулузой, но я боюсь убийц отца и брата, думаю, они уже там ждут.

— Постепенно мы все оформим, но Жанна, здесь и сейчас поклянись, что ни когда, ни когда не предашь меня, мы будем с тобой одной семьей, поклянись своим, не рожденным ещё ребенком, что все решения мы будем принимать вместе. Даже если на жизненном пути ты встретишь свою самую большую любовь, все решения вместе. Хорошо?

— Клянусь — раздалось тихо. Жанна взяла в дрожащие ладони нательный крест, поймала мой взгляд. — Клянусь, своим, не рождённым дитём, мы вместе, мы семья. Навсегда.

Слёзы потекли по её лицу, у меня дрогнула внутри туго натянутая струна недоверия. Это был очень трогательный момент. Мы понимали, что выстоять нам придётся против всего мира с его патриархальными взглядами на жизнь, выстоять или погибнуть.

— Понимаешь, нам просто необходимо примерить эти роли на себя, как новые одежды. И вжиться в них. Внушить себе, что мы те, за кого себя выдаём. Верить каждому сказанному своему слову как святому писанию. — Я не отводила взгляда от лица девушки.- Иначе мы погибнем.

Это был очень важный разговор. Она должна понять насколько всё серьёзно. Должна проработать в сознании своё поведение, слова, которые нужно говорить в той или иной ситуации. Все мелочи. А точнее мелочей в таком деле и вовсе нет. Предложила ей прилечь, и всё обдумать. Донесла до неё все, несомненно, важные моменты нашей будущей жизни. Подробно объясняя, как я её вижу, эту жизнь. Прося Жанну поправлять меня, ведь я так плохо знаю светский мир, проведя много времени в монастыре. Ещё час, в неубранной постели. Обсуждая и обговаривая все нюансы нашей легенды. Как же мало было этого часа. Но всё предусмотреть нельзя. Жизнь, она очень часто диктует свой сценарий. Подчас очень не простой.