Так не бывает.

Откладываю Компас.

Взгляд невольно прилипает к тубусу Проектора. Я убил несколько часов, пытаясь заглянуть с его помощью в дальние дали. А ведь можно создавать свои проекции, убивать на расстоянии… чем больше я узнаю этот мир, тем больше он меня поражает. Какие горизонты открываются!

Тубус можно напитать энергией.

Я уже делал это, но дальше продвинуться не смог. Грёбаный артефакт поглощает мою ки, но взамен ничего не даёт. Как, скажите на милость, пробить этот барьер?

В дверь постучали.

— Открыто, — буркнул я.

— Не занят? — в комнату проскользнула Джан. — А, пялишься на свою игрушку.

Разворачиваюсь в кресле.

— Я нашла эту тётку, — Джан пересекла комнату и остановилась возле стола. — Ну, которая тебя возила по Никополю.

Гром-баба.

— И? — я настроился на неприятные новости.

Джан погрозила мне пальцем:

— Ты же не хочешь получить эти сведения бесплатно?

Закатываю глаза.

— Да. Именно этого я и хочу.

— А не выйдет! — девушка бросила в мою сторону победоносный взгляд. — Сначала ты должен помочь мне приготовить обед.

— Попроси Федю.

— Он заперся и не отвечает.

— Правда?

— Говорит, ты его загрузил уроками.

— Хм, — я задумался на пару секунд. — Правильно говорит.

Для своего оружейника мы выбрали формат домашнего обучения. И это не потому, что я фанат передовых образовательных программ. Федя не хочет светиться перед инквизиторами, поскольку обладает даром призывать ЛЮБОЕ оружие. Включая огнестрел, который здесь преследуется по закону. Джан по моему примеру слиняла из школы, дав на лапу муниципальному целителю. Как она будет разбираться с учителями, я не вникал, но толстяк — другой вопрос. Я взял над Федей шефство, и паренёк находится в зоне моей ответственности.

— Надо картошку на суп почистить, — Джан загнула первый палец. И тут же принялась загибать остальные: — Порезать лук, натереть морковку…

— Ладно-ладно, — сдался я. — Уговорила. Надо, значит, надо.

Поднимаемся по винтовой лестницей на третий этаж, входим на кухню, и тут я понимаю, что мне не давало покоя всё это время.

— Подожди секунду, — бросил я возмущённой морфистке через плечо. — Сейчас вернусь.

Влетаю в гостиную.

Так и есть.

Работник года и фанат учёбы смотрит телевизор.

— Охренел? — с порога заявляю я.

— Всё не так, — Федя отгородился от меня подушкой. — Это не то, что ты думаешь.

— Уроки сделал?

— Конечно.

— Показывай.

— Ну, — толстяк замялся. — У меня в комнате беспорядок. Посторонним туда нельзя.

— Мне можно.

— Произвол! — возмутился Федя, когда я выключил зомбоящик. — Я буду жаловаться в комитет по защите прав одарённых!

Фраза застигла меня у двери в комнату оружейника.

— А такой есть?

— Будет! — не успел соврать паренёк.

— Вот когда будет, — резонно заметил я, — тогда и подашь на меня жалобу.

Эх, давненько я к соседу не заглядывал.

В комнате был разведён образцовый срач. Разбросанные на кровати и полу шмотки, шахматная доска с расставленными фигурами, бутылка с недопитым лимонадом, половина бутерброда на тарелке, валяющиеся всюду тетради и учебники.

Грязные носки!

— Ты попал, Федя.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять: никто и не думал решать задачи по математике, работать с атласом, учить перуанский язык. Упражнения по русскому тоже никого не волновали.

— Уборка, да? — вздохнул толстяк.

— Нет, — сказал я. — У нас с тобой индивидуальная программа.

— Чего? — Федя насторожился.

— Сначала идём на кухню и помогаем Джан. Затем ты возвращаешься к себе и убираешь всю эту мерзость. Открываешь форточку, проветриваешь помещение. Закрываешь форточку. И выполняешь все мои задания. После этого, если всё будет удовлетворительно, я покажу тебе новое вращение шеста.

Глаза паренька загорелись:

— Правда?

— После выполнения всех заданий, — напомнил я. — Марш на кухню.

С приготовлением ужина мы справились довольно быстро. Поели, сгрузили посуду в мойку, и морфистка поставила на плиту чайник. Федя, понурив голову, отправился к себе.

— Час пробил, — говорю я. — Рассказывай.

Посуда была на мне, так что я сразу приступил к унылому занятию, повесил на плечо клетчатое полотенце. Чистые тарелки отправлялись в сушилку, чашки я протирал и ставил туда же, на верхнюю решётку. Эх, сколько ещё ждать изобретения посудомоечной машины? Пять лет? Десять?

— А чего тут рассказывать, — когда чайник засвистел, Джан выключила газ и залила кипятком заварник. — Не дождалась она тебя. Нервы сдали. Услышала собак, потом дирижабль взлетел. Подумала: деньги деньгами, а своя шкурка дороже. Рюкзак по дороге выбросила. Где-то в лесу.

— Вот стерва, — завинтив кран и вытерев руки, я направился к столу. — Никому нельзя доверять.

— Скажи спасибо. К нашей героине никто не лезет с телепатическим дознанием. Про неё и слыхом не слыхивали. А вещдок снегами замело, сугробами присыпало.

— Логично, — согласился я. — И ты всё это выяснила в её снах? Тётка постоянно об этом думает?

— Наивный чукотский мальчик, — Джан поставила передо мной кружку. — Сновиденческий поиск… ну, это своеобразный диалог. Я подбрасываю человеку образ, его подсознание начинает раскручивать цепочку событий, а я наблюдаю.

— Приведи пример, — стало любопытно.

— Взять, допустим, твой рюкзак. Я же помню, как он выглядит. Приснила его, внедрила тётке в голову. А та завалила меня ответными образами. Рюкзак у тебя за плечом, на переднем сиденье машины, затем — вылетает в окно. И так вытягиваешь любую информацию.

— Огонь.

Морфистка улыбнулась.

Похоже, ей нравилось производить на меня впечатление.

— Хорошо, — делаю обжигающий глоток из кружки. — Здесь нам повезло. А что с общей картиной по городу?

Джан нахмурилась:

— Как мы и думали. Заводом, где упал дирижабль, владеют Волки. Полиция клановая. Сначала оцепили район, потом передали дело службе безопасности. Я не смогла влезть в голову ко всем. Сам понимаешь, там телепаты, мощные морфисты. Из одного сна пришлось быстро ноги уносить.

— Служба безопасности, — задумчиво повторил я.

— Это плохо, — заверила Джан. — Полиция занимается мелкими преступлениями в городе и губернии. В их компетенции — простолюдины. Эсбэшники — это сплошь одарённые. Проверенные люди, входящие в клановые рода. Лично заинтересованные в том, чтобы соблюдать интересы Дома. Они мотивированы, обучены. Хорошо соображают, умеют убивать и работают профессионально. Но есть и приятные новости.

— Да ну, — буркнул я.

— Дело не передали инквизиции. Насколько я поняла, стрелы «не заметили», а потом вещдоки благополучно исчезли. Представители консистории не объявились, так что…

Джан улыбнулась.

— Стоп, — я начал усиленно соображать. — Там был живой лучник. На третьем этаже. Когда я входил в дирижабль, этот чувак оставался в доме.

И вынуждал меня держать окна в поле зрения при поединке с мечниками.

— Лучник? — переспросила Джан. — Без понятия, куда он делся. Живые свидетели по делу не проходят.

— Хочешь сказать, он умер?

— Не знаю. Про него не думают. В снах его нет.

Час от часу не легче.

— Да забей, — отмахнулась девушка. — Может, он яд выпил. Это же фанатики, Чёрное Око.

— Где труп?

— Ну… в теории, его может забрать прыгун. Труп — предмет неодушевлённый. Сильный прыгун телепортируется вместе с ним в любую точку планеты.

— Или убьёт, а затем телепортируется, — высказал я новое предположение.

— Или так, — согласилась Джан.

— Это означает, — продолжил я рассуждать вслух, — что Чёрное Око в курсе происходящего. Старшие Рептилии не оставят нас в покое. И мы столкнёмся с этими выродками в будущем.

— Вероятно, — девушка пожимает плечами. — Надо решать проблемы по мере их поступления.

Я встал со своего места, прогулялся к окну и задумчиво уставился на крыши домов. Из-за малоэтажной застройки город лежал как на ладони. Над белыми скатами поднимался дым, рядом с линией теплотрассы снег немного протаял.