Когда мы достигли поверхности плато, я понял, что лента стены — это четырёхметровый бетонный забор, который проще сравнить с фортификационным сооружением. Прямо средневековый замок, а не полигон. Только не хватает пулемётных турелей и фашистов с собаками, чтобы превратить эту хрень в какой-нибудь Вульфенштейн.

На КПП нас ждали.

Райнер вылез наружу, подошёл к бронированному окошку в стене, что-то показал охраннику и, обернувшись, махнул рукой. Тяжёлые откатные ворота с лязгом разомкнулись, открывая доступ в святая святых. Именно здесь, на громадном каменном столе, готовились к грядущим битвам ударные соединения Дома Эфы. Двуногие танки, решающие исход сражений.

Гимназисты притихли.

На протяжении всего пути в салоне царило оживление. Шутки, смех, взаимные подначки. Даже Барский, отбросив врождённое высокомерие, перестал отыгрывать роль мудака и на час сделался обычном подростком.

Я никогда прежде не бывал на танковых и прочих полигонах. Вообще не представляю, как выглядят подобные локации. Я вообще крайне редко служил в армиях и всяких там ополчениях. Если была возможность уклониться — всегда уклонялся. Не люблю терять своё время и убивать людей по низким расценкам.

Так вот, передо мной простиралась обширная территория, продуваемая всеми ветрами, и снабжённая искусственными либо естественными препятствиями. Пересечённая, как говорится, местность. Насыпные холмы, заболоченные участки, травяная зона, песчаная полоса, небольшое озерцо… И речушка, которая срывалась с горных уступов, несла свои воды через весь Аскхат по укреплённому жёлобу канала и ныряла в зарешеченную трубу, которую архитекторы вмонтировали прямо в крепостную стену.

Вдоль стены, обращённой к морю, я заметил группу однотипных ангаров, несколько пятиэтажных зданий и строения, смахивающие на ремонтные мастерские. А ещё — какие-то бочки и бесформенную груду металлолома, поросшую сорной травой.

Автобус свернул налево, неспешно подкатил к пятиэтажному дому со знакомым гербом на фасаде и припарковался у края заасфальтированной стоянки. Кроме нас, здесь располагались преимущественно легковушки и нечто, имеющее отдалённое сходство с эвакуатором.

— Всем на выход! — скомандовал куратор.

Первым из автобуса выбрался Барский.

За Львом потянулись остальные.

— А как сюда мехов привозят? — я ткнул локтем ребро Гриднева. — Ни железной дороги, ни нормальной трассы. Серпантин узкий…

— Они сюда пешком топают, — Игорь сделал страшные глаза. — По жаре. И сбрасывают всех, кто задаёт глупые вопросы, в обрыв.

— Я серьёзно.

Староста молча указал в небо.

Я поднял голову и увидел высоко над полигоном раздутую тушу грузового дирижабля. Тень от аппарата медленно наползла на охраняемую территорию, достигла дальнего ангара и упрятала его в полумрак.

Даже не верится, что существуют подобные исполины.

Я залип и не сразу понял, что куратор отдаёт новые приказы.

Нашу группу вели в административное здание.

Дирижабль завис над плато и начал медленно опускаться, маневрируя винтами. Боковой ветер мешал аппарату приземлиться возле ангаров — его сносило к обширному пустырю с жухлой травой. В итоге мощные движки и мастерство пилотов сделали свою работу. Транспортная гондола коснулась земли.

Я увидел, как группа людей побежала к аппарату, откуда уже были сброшены швартовочные тросы. Пара минут — и тросы были закреплены в металлических кольцах, вбитых в скальную породу. Откинулся пандус. Доводчики плавно опустили стальной язык на траву.

— Не отвлекайтесь! — рявкнул один из вышедших на крыльцо офицеров. — Марш в распределитель!

Райнер нахмурился.

Подошёл к офицеру, перекинулся парой слов.

Не знаю, о чём они там говорили, но вояка кивнул и немного сбавил обороты.

— Гимназисты! Меня зовут сержантом Дмитрием Петренко. Я дежурный командир по вопросам вербовки. Сейчас мы проследуем в распределитель и постараемся… хм… выявить у вас наличие способностей по управлению мехами.

Райнер кивнул.

Дескать, молодец.

Исправляешься.

Мои одноклассники направились к двери. Я — следом. Бросил мимолётный взгляд на пандус грузовой гондолы… и заметил нечто бесформенное, металлическое. Нечто катилось. То ли на движущейся платформе, то ли само по себе.

— Жаль, что Маро с нами нет, — буркнул Гриднев. — Я слышал, она воевала на этих штуках.

Да, госпожа Кобалия — ветеран со стажем.

Нас провели в квадратное помещение без мебели. Ни стульев, ни лавок. Только окно с открытой на проветривание форточкой. И дверь, за которой исчез сержант Петренко.

Странная тут армия, конечно.

Пускают на объект школоту, позволяют наблюдать за выгрузкой ценного оборудования… Или не такого уж ценного? Пойми этих клановых.

— Сейчас вас будут вызывать, — сказал Райнер. — По одному.

— Артефакторное тестирование? — блеснул эрудицией Барский.

— Верно, — куратор даже взглядом Льва не удостоил. — Те, кто справится с тестом, будут приглашены на полигон. Вас ждёт второй этап проверки.

— Что за этап? — спросил я.

— Тест на отклик, — пояснил куратор. — Мех должен вам подчиниться.

Первым вызвали Барского.

— И помните, — строго произнёс куратор, — всё, что вы здесь услышите, остаётся с вами.

Многозначительная фраза. Подписка о неразглашении? Так ведь мы — школьники. Несовершеннолетние. У меня жетон, но это другой разговор совсем…

Ладно, посмотрим.

Барский вышел из двери через пять минут. Никому ничего не сказал и покинул помещение с суровым видом. Дальше вызвали Гриднева. Ещё через четверть часа — меня.

Смежная комната отличалась столь же показательным аскетизмом, только мебель здесь присутствовала. Минимальный набор. Стол, два стула, сейф в углу. Последний я отнёс к мебели авансом — вояки использовали металлическую конструкцию в качестве подставки под телефон.

Петренко кивнул на свободный стул.

Я сел.

В центре столешницы лежала пластина, испещрённая квадратиками, треугольничками и кружочками. Они тут что, «‎Игру в кальмара» снимают?

— Твой дар не имеет значения, — сказал сержант. — Ты можешь быть целителем, прыгуном, морфистом. Кем угодно. Это Пластина Тоффлера. Артефакт Предтеч, улученный каббалистами. Я буду указывать номера фигур, ты — нажимать на них пальцем. Вопросы?

Качаю головой.

— Начали. Один.

Протягиваю указательный палец и жму на треугольник с единичкой в центре. На противоположной стороне артефакта вспыхивает голубым второй треугольник. С такой же цифрой.

— Четыре.

Это круг.

Касаясь фигур, я чувствовал движение ки. Пластина непостижимым образом активировала скрытые резервы моего организма. И перекачивала в себя микроскопические дозы энергии.

— Шесть.

Очередная связка. Квадраты, между которыми протянулись незримые и непостижимые пути.

— Два.

У меня сложилось ощущение рандома, но сержант проводил тестирование с видом знатока.

— Теперь пойдут комбинации. Простые последовательности, но ты должен быстро нажимать. Понял?

— Да.

— Три, семь, один, четыре.

Послушно тыкаю в пластину, соблюдая порядок. Энергия вновь передаётся артефакту, на пластине загораются фигуры.

Справившись с последовательностями, мы приступили к проверке… да хрен его знает, чего. Я водил пальцем от одного треугольника к другому, вычерчивая ломаную кривую. Следовало провести маршрут, не касаясь других фигур. Задача усложнялась тем, что сержант диктовал цифры всё быстрее и быстрее.

Минут через десять тестирование закончилось.

Петренко уставился на меня.

— И? — я не выдерживаю.

— Пластина показывает способность одарённого взаимодействовать с каббалистическими проводниками. Мы выявляем разные факторы, главный из которых — скорость реагирования.

— Какого реагирования?

— Пластины, разумеется.

— Так я непригоден?

Надежда умирает последней.