Патроны я снабдил детальными инструкциями.

Мне нужно, чтобы свойства, которыми я наделяю предметы, отменялись в момент соприкосновения с живым организмом. Это означает, что я делаю пулю проницаемой в момент выстрела. Снаряд беспрепятственно проходит сквозь стену, а затем входит в человека и обретает материальность. Также я попросил распад патрона через несколько секунд после поражения органики. Убивается сразу толпа зайцев, главный из которых — вероятность идентификации пули инквизиторами.

Честно говоря, я не верил в то, что каббалист справится с задачей.

Однако вечером следующего дня я получил ответ от мастера. Добрый Эх принял задаток и сообщил, что берётся за мой заказ. Кроме того, он отметил, что делать сердечники золотыми необязательно. Подойдёт любой материл по моему усмотрению — он в любом случае исчезнет после соприкосновения с органикой.

Хорошее известие.

Не знаю, понимал ли каббалист природу патронов и всю опасность сотрудничества со мной. Да это и не важно. Отследить всю цепочку обменов близко к «‎невозможно».

Окрылённый успехом, я забрался в капсулу канатки и поехал домой.

И там меня поджидала новость номер два.

Джан вычислила антиквара, продавшего Компас.

Йегуда Фридман был потомственным собирателем реликвий, доставшихся людям от расы Предтеч. Лавку Фридман унаследовал от отца, а тот — от деда. Предки этих ребят торговали артефактами в Хайфе, но потом их страну завоевали арабы и воцарился Халифат. Творилась там полная жесть, и антиквары поспешно эмигрировали в Фазис. Бесполезная информация, которую Джан почерпнула из сновидений лавочника.

А вот дальше случился затык.

Фридман упорно не желал погружаться в «‎правильные» сны и выдавать нам покупателя Компаса. Джан потратила две ночи, но так и не вынесла для себя ничего путного. С каждым днём увеличивалась вероятность обнаружения Фридмана нашими конкурентами. И я принял единственно верное решение — отправиться в гости к лавочнику. Физически.

Дом торговца располагался в той части Старого Города, что примыкала к Озёрному парку с южной стороны. Частные дома в этом районе соседствовали с кубиками новостроек, которые возвели на месте совсем уж ветхих зданий. Магазинов там почти не было, зато на каждом углу торчали открытые террасы кафе.

Я по своему обыкновению отправился на собеседование далеко за полночь. Лицо замотал арафаткой, из оружия взял с собой только нож.

Благодаря сновидениям Фридмана я выучил планировку дома и без труда проник в спальню торговца, расположенную на втором этаже. Торговцу было за шестьдесят, его жена скончалась при родах младшего сына, а дети разъехались по стране. Слуги уже спали, как и хозяин усадьбы. Охранников Йегуда не держал из принципа — экономил.

Я вскарабкался по высокому дереву, росшему у восточных окон, спрыгнул на крышу, аккуратно спустился по скату до мансардного окна и просочился внутрь дома.

Сгруппировавшись, мягко приземлился на доски.

Комнату сотрясал храп.

Когда глаза адаптировались к темноте, я понял, что источник храпа — жирная туша, разлёгшаяся под балдахином на необъятной двуспальной кровати. Луна светила прямо в окно, и я худо-бедно мог рассмотреть обстановку. Точнее — контуры массивной деревянной мебели, явно вырезанной из редких пород древесины. Дорого-богато, с замашками на викторианский стиль. Если, конечно, Виктория жила в этой реальности…

Осторожно приблизившись к постели артефакторного магната, я достал нож. Ни одна половица не скрипнула под ногой — мастерство не пропьёшь.

Зажимаю ноздри храпуну.

Лавочник что-то мычит, затем резко просыпается. Я зажимаю ему пасть рукой и подношу к глазам лезвие. Лунный свет отражается в зеркале клинка.

— Тихо. Закричишь — умрёшь.

Зрачки антиквара затапливает страх.

Новый приступ мычания.

Я слегка щекочу остриём двойной подбородок клиента, и тот затихает. Убираю ладонь — не орёт.

— Сейчас только слушай. Ничего не говори.

Фридман кивнул, едва не напоровшись на остриё.

— На прошлой неделе ты продал артефакт в виде прозрачного диска, по которому плавает точка. Было такое?

— М-м-м… не припоминаю.

— Напрягись.

Для пущей убедительности царапаю ножом ухо антиквара.

— Помню его, — выдохнул Йегуда. — Артефакт.

— Ты догадался, что это?

— Не уверен. Указатель, термометр… да что угодно! Это же Предтечи! Они могли такие вещи измерять, о которых мы и не подозреваем.

— Ладно, — я убрал нож. — Рассказывай. Кто эту штуковину купил?

— В моём бизнесе не принято спрашивать фамилии. Деньги меняются на вещи. Очень часто без сертификатов и сопроводительных. У меня разные поставщики…

— Знаю. Только не задвигай мне, что этот коллекционер с улицы. Откуда он узнал, что у тебя находится эта вещь? Кто его привёл?

— Никто, — Фридман сглотнул.

— Хватит врать.

— Сам он, — сдулся антиквар. — Это один из постоянных клиентов. Он работал ещё с моим отцом. И дедом.

— Бес, — догадался я.

Жиртрест промолчал.

— Как он узнал про артефакт?

— У нас договорённость. Если появляется странный предмет, не поддающийся идентификации… я фотографирую и отправляю ему снимок аэропочтой.

— Куда?

— Разные города. Чаще в Неваполис. Иногда в Краков или Туров. Один раз в Самарканд пришлось пересылать.

— А в этот раз?

— Столица.

— Как зовут этого коллекционера? Я хочу знать всё, что известно тебе.

Через десять минут я получил исчерпывающую информацию.

Положив на стол мягкую бандероль, я включил лампу и приступил к распаковке. Внутри обнаружилось послание от Доброго Эха с перечнем модификаций и использованными Знаками, а также сами патроны. Я поднёс один из цилиндриков к глазам. Для дальней стрельбы я решил использовать военные патроны «‎винчестер магнум», они же 7,62. Пули у таких боеприпасов лёгкие, а гильзы довольно объёмные, что позволяет развить начальную скорость до тысячи метров в секунду. Убойная вещь для солидных дистанций.

Обычно гладкая поверхность гильзы и вытянутая пуля испещрены каббалистической вязью.

Выдвинув ящик стола, я достал лупу.

Поднёс увеличительное стекло к патрону, ценник которого был сопоставим с прайсами на телевизоры. Микроскопические Знаки были вписаны в кружочки, между которыми пролегали чёрточки конфигураций. Некоторые символы были мне знакомы по урокам каббалистики, другие явно были вторичными и редкими, напоминающими арабские буквы. То, что Добрый Эх выгравировал на золотых сердечниках, я даже прочитать не мог — настолько оно было мелким.

У меня пять патронов.

И по хорошему надо бы провести тест. Выдвинуться в лес и уложить какую-нибудь зверушку из «‎британца». Желательно — через ствол дерева или другое препятствие. Проверить пулю на распад. Жаба, конечно, душит. Вот только нарываться на инквизиторов — себе дороже.

Убрав патроны в стол, я задумался над своим положением.

Кирилл Сперанский, частный коллекционер из Неваполиса, был тёмной лошадкой. Бес, на протяжении нескольких веков скупавший артефакты по всему миру. О клановой принадлежности этого мужика сведений нет. Да и нельзя сказать, что Сперанский постоянно живёт в местном аналоге Питера. Фотографии странных вещей лавочник рассылал по всей империи. Предки Фридмана по мужской линии научились хорошо рисовать. Так или иначе, увидев снимок, бес примчался к Фридману молниеносно. Сел на дирижабль. Не самый быстрый способ путешествия, если учесть поезда дальнего следования, но зато без пересадок.

Сумма, которую назвал Фридман, была выплачена сразу.

Не чеком, наличными.

Думаю, вы понимаете, что оценочная стоимость Компаса была впятеро выше той, которую назначил перекупщик. Сперанский не торговался и заключал сделку с каменным лицом. Покинув магазинчик Фридмана, бес скрылся в неизвестном направлении. Потерялся ли этот тип навсегда? Надеюсь, что нет. Моя единственная зацепка — почтовый адрес, на который отправлялась последняя фотография.