Инквизитор Лука — это местный аналог Крутого Уокера и Джеймса Бонда в одном флаконе. Начиная с 1954 года на киностудии «Москва» вышло около двадцати частей этого нескончаемого сериала. Для мальчишек каждая премьера Луки становилась событием. Если кто-то пропустил ленту в прокате, можно было подождать месяц-другой и увидеть ленту по одному из государственных каналов.

Лука сражался с чёрными каббалистами, производителями оружия и революционерами из тайных обществ. Это был суровый дядька в сутане, предпочитавший действовать жёстко и без лишних церемоний. Детективная составляющая не напрягала мозги зрителей, упор делался на зрелищные экшен-сцены.

Инквизитору приписывают ряд крылатых фразочек.

«В этой комнате останется только один из нас».

«Ты — микроб, а я лекарство».

И всё в таком же стиле.

— Когда начинается фильм? — я загнал в мишень следующий нож.

— В восемь тридцать.

— Это через час.

— Угу.

— Достаточно времени, чтобы призвать мою дагу. Я буду в комнате. Если не получу, что требуется, телевизор исчезнет.

— Сергей!

— А если получу… завтра буду мыть посуду вместо тебя.

— Заманчиво, мерзкий еретик.

Ещё одна цитата из «Инквизитора Луки».

Вот как, скажите на милость, мальчишки совмещают несовместимое? Делают огнестрел и с упоением смотрят боевики про инквизиторов?

— Топай в душ, — хмыкнул я. — У тебя мало времени.

Оставшийся час я решил посвятить упражнениям с проницаемостью. Для начала потыкал себя ножом, превращая ладонь в бесплотную условность.

Не устану удивляться этому дерьму.

Часть меня выглядит так, словно живая плоть обернулась голограммой. Я не могу брать призрачными пальцами предметы, наносить удары, выполнять простейшие действия. Чувствительность к боли пропадает, но рука сохраняет форму, а мышцы подчиняются приказам! То есть, я могу растопыривать пальцы, складывать их в разные знаки, шевелить ими. Ладонь взаимодействует с телом, является его логичным продолжением, но с миром контакта нет. Если провести теневую ладонь сквозь предмет, ты не почувствуешь сопротивления среды. Ну, почти. Если надо, рука лежит на столешнице. А если захочешь — проваливается. Даже не хочу искать научное объяснение этому бреду. Понимаю, что так не бывает. Проще списать на магию или на какие-нибудь паранормальные способности.

Сделав левую ладонь материальной, применяю Дар к ножу. Клинок и рукоять становятся бесплотными. Пальцы правой руки сжимают пустоту.

Что за хрень?

Разжимаю кулак.

Нож выпадает из пальцев и проваливается в столешницу.

От неожиданности прекращаю накачивать энергию в клинок. Слышится треск. Наклоняюсь, и вижу странную картину. Нож частично застрял в столешнице, причём в древесине увязла рукоять. Выдернуть оружие получилось с трудом, хорошенько расшатав его в разные стороны. На месте повреждения стола — глубокая выемка.

Хотите сказать, что нематериальный предмет сохраняет массу и подвержен воздействию гравитации? При этом я не могу использовать инструмент по назначению. Форма и очертания есть, масса есть, плотности нет? Чертовщина…

Повторяю эксперимент с тем же результатом.

Успеваю вернуть ножу материальность до того, как он провалится сквозь пол. А ведь мог бы и сгинуть, улетев на седьмой этаж. Или застрять в бетонной плите, откуда его хрен вытащишь.

Оружие с глухим стуком упало на паркет.

Я возобновил свои опыты и вскоре выяснил, что призрачное лезвие не может мне навредить. Ки расходовалась экономно, и у меня возникли подозрения, что количество затраченной энергии напрямую зависит от площади применения Дара. Чем тоньше вмешательство, тем меньше расход.

Дождавшись, когда Федя принесёт мою дагу, я уж было совсем настроился на медитацию, но тут мальчишка заявил:

— Посмотришь со мной фильм?

— Эээ… а ты один не можешь?

— Он часа два идёт. Джан запрещает сидеть допоздна.

Правильно запрещает, хотел я сказать вслух, но…

Глаза мальчишки были такими просящими, что я сдался.

— Ладно. А чай я успею заварить?

— Я уже поставил. Твой любимый, из горных трав.

— Федя, из тебя получится отличный переговорщик.

Рот паренька растянулся в улыбке до ушей.

Мы устроились в гостиной с чаем, морсом и кукурузными палочками. Выключили свет и устроили себе кинопоказ на большом экране. Самом большом, какой только смог собрать Бродяга, опираясь на современные технологии.

Фильм начался с того, что посреди улицы вспыхнул голубой шар, источающий молнии. Когда оболочка шара растворилась в воздухе, мы увидели согнувшегося в три погибели голема. Существо поднялось с колен и неспешно направилось в дальний конец грязного переулка, где потрескивали неоновые буквы. На вывеске значилось: «ТРАКТИР». Голем приблизился к компании подвыпивших бородачей и сходу заявил:

— Мне нужны твоя дублёнка, кепка и мотоцикл.

Бородачи заржали, а потом кто-то попытался отрубить голему руку с помощью мачете. В результате потасовки существо вышло победителем, влезло в чужие вещи и укатило на байке в неоновую ночь.

На экране высветились аршинные буквы:

СТУДИЯ «МОСКВА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ

Смена кадра.

Теперь мы видим обзорную палубу дирижабля, море городских огней и чью-то широкоплечую фигуру.

АРИСТАРХ ЧЕРЕПАНОВ

ДЕНИС КОРАБЛЁВ

ЛИДИЯ КРИВОГОРСКАЯ

Камера приблизилась к человеку со спины, и я понял, что он носит сутану.

В ФИЛЬМЕ КОНСТАНТИНА БЛУМБЕРГА

Резкий наезд камеры на небоскрёбы внизу.

ИНКВИЗИТОР ЛУКА: УЖАС ИЗ БУДУЩЕГО

— Понеслась! — обрадовался Фёдор.

И действительно — понеслась. Противостояние разумного голема, прибывшего из 2078 года, с непотопляемым служителем Кормчих затянуло меня с головой. Сюжет был острым, как лезвие катаны, актёры играли хорошо, и я поймал себя на мысли, что в России наконец-то научились снимать блокбастеры.

Мы успели досмотреть до эпизода, где Лука сражается с големом на металлургическом заводе и чуть не срывается в плавильный котёл, когда на пороге гостиной появилась Джан.

— Сергей, — шёпотом позвала морфистка. — Надо поговорить.

Федя настолько был увлечён показом, что моего отсутствия даже не заметил.

— Что случилось? — спросил я, прикрывая дверь.

— Тариэл умирает. На него напали двадцать минут назад.

Терраса кафе, на которой мы сидели, осталась прежней, как и сам Убыток. Разве что на лице большого босса появилась грустная улыбка, а море основательно штормило. Валы яростно обрушивались на берег. Полотнище брезента над нашими головами трепал ветер.

— Вот так оно бывает, Кромсатель, — мой собеседник поднёс ко рту стаканчик армуду. — Никто не застрахован.

Убыток лежал в коме.

Пока мы разговаривали, лучшие целители Фазиса колдовали над телом авторитета, пытаясь отбить его у старухи с косой. Связи у Тариэла были обширные — подручные ухитрились протащить его в военный госпиталь, который находится под защитой Дома Эфы. Кто бы туда ни проник, он рискует нарваться на неприятности.

— Рассказывай, — попросил я.

Авторитет поведал мне историю, наводящую на определённые размышления. Война с Тварями была в разгаре, и мой наниматель ездил по городу в сопровождении доброго десятка бойцов. Три машины, забитые оружием и людьми. Целый кортеж, если вдуматься. Но всегда найдётся кто-то хитрее и сильнее. Нынешним вечером Убыток возвращался из ежедневного рейда по подпольным борделям в сопровождении ребят из ближнего круга. Внезапно проезд забаррикадировал трактор. Путь к отступлению отрезала бетономешалка.

Засада была организована грамотно.

Одностороннее движение, узкие тротуары, никаких поворотов. Захочешь развернуться — не сможешь.