— Ну же! — повысил голос безумец, схватив Егора за волосы и резко потянув вниз. — К ноге!

— Нет… — заскулила я, наблюдая за тем, как мой любимый мужчина, медленно, но при этом не теряя достоинства опускался на колени. К горлу подкатил горький ком отчаяния и сожаления и в этот же момент я почувствовала, как моих рук кто-то коснулся.

— Он выигрывает нам время, — послышался тихий шёпот у меня за спиной, — тише.

Я прикусила губу, пытаясь побороть дрожь и взять контроль над собственным телом, но получалось ужасно. Казалось, что ужас сковал меня настолько, что я полностью перестала себе принадлежать.

— Что может быть прекраснее, — усмехнулся безумец, — чем лицезреть, как твой заклятый враг стоит перед тобой на коленях.

Послышался глухой удар, пронзивший тишину. Я подняла глаза и побледнела: по подбородку Егора потекла бордовая струйка. Но он продолжал молчать.

— Быстрее, — шикнул Даня, потянув меня за уже свободную руку, — уходим.

На копошение обернулся безумец и его лицо перекосило от отвращения.

— Твари, — резким движением он схватил с пола пистолет, но прицелится его не дал рывок в сторону. Егор повалил мужчину на пол, нанося резкие и точные удары по лицу.

— Бегите!

Мы сорвались с места, выжимая из ног всё возможное и направляясь в сторону лестницы, которая вела к металлической двери. Выход. За спиной доносились удары и ругань, это походило на сражение животных, ужасное, душераздирающее, выворачивавшее душу на изнанку.

— Сволочи! Твари! — рычал мужчина, сквозь зубы, — Я всё равно прикончу вас всех!

В следующее мгновение Даня резко притянул меня к себе, заключив в объятья.

— Что ты… — договорить не дал глухой звук выстрела, от которого Даня вздрогнул.

И в это самое мгновение всё вокруг будто замедлилось. Сильные руки ослабили хватку, и я почувствовала, как парень медленно начал оседать на пол.

«Стук»-глухо выдало сердце.

— Даня… — тихо сорвалось с губ, а за его спиной раздался дикий хохот, схожий с лаем гиены.

— Я прихлопнул сопляка! — хохотал безумец. — Прихлопнул! — после чего резкий удар прекратил ужасный хохот и на пол рухнуло оружие, а затем и тело мужчины.

«Стук».

«Стук, стук».

— Даня… — на полу за его плечами растекалось гранатовое пятно, пугающе быстро, — Даня…

Его руки мелко дрожали, а из груди вырывался страшный хлюпавший звук, за которым последовал глухой кашель.

В полном оцепенении я наблюдала за тем, как тонкие губы окрашивались в алый цвет, а по подбородку поползла рубиновая дорожка.

— Ни за что бы не подумал, — прохрипел он, усмехнувшись, — что умру в подвале.

— Не говори, — пальцы сжимали ткань его свитера до скрипа, — береги силы. Скорая, нужно вызвать…

— Вьюнок…, - очередной приступ кашля.

— Свяжите его, — будто издалека послышался голос Егора, — глаз с него не сводить.

Сильные руки осторожно отодвинули меня в сторону.

— Не смей умирать, — Егор аккуратно приподнял Даню за плечи, — как минимум до момента, пока я не верну тебе долг.

— Долг?

— За спасение моей женщины.

Перекинув руку Дани через своё плечо, Егор помог ему встать, фактически полностью приняв на себя его вес.

— Так будет быстрее, — мужчина повернулся ко мне и в его глазах безумно глубоких и чистых читалась боль и тревога, — Амина — в машину, мне нужно, чтобы по дороге в больницу, ты зажимала рану и сохраняла его в сознании. Быстро!

Его холодный тон и чёткие команды привели меня в чувство, но тело продолжало двигаться будто на автопилоте.

— Даниил! — звонкая пощёчина пронзила пространство вокруг, но Даня на удар никак не отреагировал.

— Времени нет.

*******

Я сидела на полу в полумраке больничного коридора, уставившись на свои ладони, испачканные кровью.

Тело будто пребывало в оцепенении, так же, как и разум, и только в памяти время от времени всплывали недавние события: подвал, рыжеволосый безумец, выстрел, мой лучший друг истекавший кровью…

Воспоминания сменялись одно другим, давя на сердце, которое казалось, разрывалось на части от страха за жизнь человека, по другую сторону двери операционной.

— Молю тебя, — срывалось с губ тихое обращение, — прошу спаси его и сохрани. Молю от всей своей эгоистичной души.

Я вздрогнула всем телом от осторожного касания тёплых рук к моим ладоням, но подняв глаза не сразу смогла понять, кто сидел передо мной на присядках. Молодой мужчина поставил возле меня стаканчик с кофе, вытащил из упаковки влажное полотенце и взяв в руки мою ладонь, начал медленно протирать от крови один палец за другим. Его движения были плавными и осторожными, но в то же время чётко выверенными.

— Егор, — я выдавила из себя улыбку, — зачем ты…

— Знал, что не захочешь отходить от операционной, — тихо ответил он, не поднимая глаз, — нужно привести тебя в порядок.

К горлу подкатил горький ком, а глаза застлала солёная дымка.

— Прости, — прошептала я, дрожащими губами, — прости меня, это всё я…

— Тише, — мужчина подался вперёд, и нежно коснулся лбом моего лба, — я давно простил.

— Но ты должен злиться…

— Я злился, — Егор нежно смахнул с моей щеки слезинку, — пока не узнал, что этот ублюдок похитил тебя. Злость сменилась страхом.

Он замолчал, зажмурив глаза, будто мальчик, который увидел нечто невообразимо страшное. В тот момент он казался таким уязвимым, будто его самого можно было в любую секунду сломать по щелчку пальца.

— Знаешь, я не помню, когда в последний раз так боялся за кого-то. Разве что, в детстве, когда ещё жил в приюте.

От удивления я уставилась на него во все глаза.

— Ты этого не знала, — он нежно улыбнулся, — выходит, ты не такой уж и хороший журналист. Меня усыновила семья Маровых в возрасте восьми лет, это тщательно скрывалось. Я рос единственным ребёнком и постепенно забыл, какого это, когда сердце болит о ком-то ещё, кроме себя.

Егор отстранился и продолжил протирать мои руки от ржавых разводов.

— Да и, быть может, я просто не любил до этого никого так сильно, — он вложил в мои ладони стаканчик кофе.

Я молчала, совершенно сбитая с толку: мужчина, который с первых дней казался холодным и неприступным смотрел мне в глаза в ожидании на признание, которое лилось из глубины его сердца.

— Знаю, что сейчас неподходящий момент и ни к чему тебя не обязываю.

— Я тоже тебя…

Договорить мне не дала женщина, вышедшая из операционной.

— Вы родственники Ветрова Даниила?

Лицо женщины было непроницаемым, совершенно невозможно было определить, какие эмоции она испытывала.

— Всё верно, — отозвался Егор.

— Примите мои соболезнования.

Даниил

Хрупкую тишину девичей комнаты мерно нарушало еле слышное тикание прикроватных часов и этот звук дрожал на окраине моего сознания, удерживая в состоянии бодрствования. Я не мог заставить себя расслабиться и уснуть, пока Амина лежала на своей кровати и вздрагивала во сне. На её ресницах плясали лёгкие огоньки света прикроватной лампы, а между бровями то и дело пролегала тревожная морщинка. Её грудь быстро поднималась и опускалась от сбивчивого дыхания, будто в своём сновидении она отчаянно пыталась спастись от кого-то бегством.

— Что же тебе снится, Вьюнок? — прошептал я и опустился в кресло рядом с кроватью.

До сих пор в голове не укладывалось, как я мог забыть её. Забыть то, кем она являлась для меня, на сколько была для меня дорога. От этих мыслей затянувшаяся рана от пули в спине заныла, вынудив невольно сжать тонкую ткань свитера.

— Призрак прошлого, — раздался у меня за спиной знакомый голос, который вызвал у меня приступ тошноты.

— Серафим, — выплюнул я, не оборачиваясь, — сукин ты сын.

— Как понимаю, — дворецкий бесшумно пересёк комнату и склонился над Аминой, с намерением поправить одеяло, но я отдёрнул его за руку, — ты всё вспомнил.