[4*] Там же, с.31.

[5*] «И только воля, или свобода выбора, как я ощущаю, у меня такова, что я не постигаю идеи большей; таким образом, преимущественно благодаря этой способности я понимаю, что до некоторой степени создан по образу и подобию Бога. Ибо хотя эта способность несравненно более высока у Бога, нежели у меня, как по причине связанной с нею познавательной потенции, придающей ей большую силу и действенность, так и в силу характера того объекта, на который она направлена — потому что распространяется на большее количеств вещей, — со строго формальной точки зрения она не представляется большей, чем моя собственная свобода выбора» (там же, с.47). «Нет у меня и причины жаловаться, что он (т. е. Бог.) даровал мне волю более емкую, нежели интеллект; поскольку суть воли едина и неделима, ее природа, по-видимому, не позволяет от нее что-то отнять» (там же, с. 50).

[6*] По этой причине и Платон в «Алкивиаде», и Порфирий у Боэция, в пересказе Евсебия (кн. 11 «Преуготовления Евангелия», гл. 14), часто упоминают не об Адаме или не о каком-то отдельном человеке, а вообще обо всех людях, что они среди всех остальных живых существ созданы по образу Бога. Итак, поскольку человек по своей природе есть образ Бога, а проявляется этот образ сильнее всего в свете способности к познанию и достижению цели, и в обладании свободой воли, во врожденном стремлении к вечности…»

[7*] «Григорий Нисский, Первосвященник, великий во всем (plane magnus) и прославленный в равной степени своей ученостью и красноречием, без колебания признает, что "свободой выбора, или свободой воли, мы равны Богу", и это, несомненно, первое из прекрасных качеств, которые во множестве проявляются в нас в полном блеске…»

[8*] «Я же считаю, что в этих трех свободах, или благах… содержится сам образ Творца, по которому мы сотворены, и заключается [наше с ним] сходство… Должно быть, отсюда проистекает, что только свободный выбор не может быть недостаточным или совершенно не подвержен умалению, так что в нем оказывается ясно запечатленным сам образ вечной и неизменной божественной субстанции».

[9*] «Действительно, по необходимости свобода подходит равно и без различий и Богу, и всем как злым, так и добрым разумным творениям (tarn malae quarti bonae rationali creaturae). Она не умаляется и не исчезает из-за прегрешения или ничтожества, ее нисколько не больше в справедливом, чем в преступнике, она не полнее в ангеле, чем в человеке. Поэтому именно стремление человеческой воли, направленное благодатью к благу, благодаря этой свободе делает человека хорошим (ео libere bonum), a во благе делает его свободным, потому что [человек] становится таким по доброй воле (quo voluntarius effìcitur), a не против своей воли (non invitus pertrahitur); так самопроизвольное погружение во зло нисколько не менее [чем обращение ко благу] формирует во зле свободу, но и произвол [человека]: он ведом своей собственной волей, а не принужден к тому, чтобы быть злым. И подобно тому, как ангелы небесные и сам Бог свободно остаются благими, т. е. согласно своей воле, а не по какой-то внешней необходимости, так, конечно, и дьявол свободно упорствует во зле и разрушении, своим волеизъявлением (voluntario nutu), не принуждаемый чужой волей. Следовательно, свобода воли пребывает неизменной (manet ergo libertas voluntatis) там, где возникает восприимчивость ума (captivitas mentis), в одинаковой мере полная (plena) как у злых, так и у добрых [существах], но у добрых она направлена правильно (ordinatior), — и она [свобода воли] так же в своем роде целостна в творении, как и в Творце, но в Нем она могущественнее».

[10*] «Следовательно, и после прегрешения не исчезает свобода выбора, и остается хотя и жалкой, но, однако, целостной. А то, что человек сам по себе не в состоянии сбросить с себя прегрешения и несчастья, это указывает не на разрушение свободы воли, а на лишение двух других благ (Благодати и Славы), дарующих, как известно, свободу: ведь реальность существования и благоразумие не относятся к свободе воли самой по себе, так как она делает творение не могущим [нечто] и не здравомыслящим, а только способным желать».

[11*] «Девятая сентенция указывает на присутствие образа Бога в свободе воли, о чем говорит и божественный] Бернард (речь 80 в "Гимне" и гл. 1 о размышлениях] о чел[овеческих] усл[овиях]. Чего бы мы не хотели, мы хотим этого посредством выбора воли (per arbitrium volumus), так что не знаю какое всемогущество мы могли бы признать в [его] свободе…»

[12*] «Качество, посредством которого душа более всего уподобляется Богу, содержится в воле или в душевном движении».

[13*] «Однако различно положение свободы воли в нас и в ангелах и в Боге: ведь из разных предпосылок вытекают и различные следствия. Так возможность свободной воли основана на двух [предпосылках]: природе и познавательной силе. Природа же Бога иная, чем у человека и ангелов. Ведь природа Бога не сотворена и представляет собой свое собственное бытие и свою благость; поэтому в ней не может присутствовать никакой недостаток ни в бытии, ни в благости… И способность к познанию человека отлична от познания ангелов и Бога. Ведь человек имеет неясное познание, способное достичь знания истины [только] посредством рассуждения, отсюда и возникает у него сомнение и трудности в различении и суждении (in discernendo et judicando); поэтому у ангелов и Бога выбор свободной воли ничем не затруднен (habent promptam electionem liberi arbitrii), человек же претерпевает трудности в выборе, проистекающие из неопределенности [знания] и сомнений».

[14*] «Однако верно то, что сама свобода, в соответствии с тем, что в ней обнаруживается как бы удаление от принуждения (quaedam remotio coactionis), не приемлет большего и меньшего, так как лишенности или отрицания не уменьшаются и не увеличиваются сами по себе, но только посредством своей причины, или [их] связи с некоторым положительным [качеством]».

[15*] «Если бы тот, кто действует, не стремился бы к определенному результату, все результаты были бы ему безразличны… Но в этом случае было бы невозможно то, что он делает. Следовательно, всякий, кто действует, стремится к определенному результату, что и называется его целью».

[16*] «Однако то, чем определено стремление действующего, должно ему подходить (conveniens ei): ведь он стремится не к [чему-то] самому по себе, а только к тому, что может подходить ему (nisi propter aliquam convenientiam ad ipsum). To же, что подходит (conveniens) кому-либо, есть для него благо. Следовательно, любая деятельность совершается ради блага».

[17*] «Стремление есть не что иное, как некоторая склонность того, кто стремится к какой-то вещи… Но так как всякая вещь в той мере, в какой она является бытием и субстанцией, есть благо, то необходимо, чтобы всякая склонность была бы склонностью к благу».

[18*] «Так как воля есть склонность [к тому], что постигнуто интеллектом…»

[19*] «Нельзя желать [совершенно] неизвестного».

[20*] «Но объект деятельности определяет и направляет ее как формальный принцип. Первым же формальным принципом является сущее и истина вообще, которая является объектом интеллекта; и поэтому интеллект движет волю тем, что как бы предоставляет ей ее объект».

[21*] «Поэтому интеллект первичнее воли, подобно движущему началу для движимого, и активному для пассивного; ведь движет волю благо, постигнутое интеллектом».

[22*] «…ясно, что он (а именно человек) тем охотнее, а потому и свободнее устремляется к благу и истине, чем яснее их усматривает» (Декарт Р. Указ. соч. Т. 2. С. 317).

[23*] «…а его воля, будучи такова, что естественным образом не может направляться ни на что другое, кроме блага, и очевидно…» и т. д.

[24*] «При этом для суждения требуется разум, ибо мы ни в коей мере не можем судить о вещи, кою мы никак не восприняли…» (Декарт Р. Указ. соч. Т. 1. С. 327).

[25*] «Поэтому я утверждаю, что мы не хотим ничего, о чем никоим образом не знаем» (ср.: Там же, т. 2, с. 294). «…Ибо благодаря естественному свету очевидно, что восприятие интеллекта всегда должно предшествовать решению воли» (ср.: Там же, с. 49).