Поэтому просто расстилаю её же комбинезон и перетаскиваю голую брюнетку поближе к Диане. Потом подтаскиваю туда Толба. И последним приволакиваю Георга. Пусть лучше будут в одном месте. На тот случай, если в пепле есть другие мелкие твари, которые могут сюда подобраться. Раскиданные по разным точкам объекты мне защитить будет куда сложнее.

Закончив с этим, заряжаю револьвер. Выщёлкиваю патроны из обоих оставшихся автоматных магазинов, набивая их в один. Попутно выясняю, что у меня осталось всего четырнадцать выстрелов. Негусто.

Меняю боеприпасы в обрезе, который укладываю в набедренный карман комбинезона. Теперь с одного бока там пистолет с полным магазином, а с другого обрез. Плюс, автомат за спиной, дробовик с двумя патронами и пара гранат. На один скоротечный бой хватит.

Ну и само собой, остаётся лук. Но он будет эффективен только в некоторых, случаях.

Разобравшись с оружием, подхожу к убитому местному, который валяется на земле. Толкнув его тело ногой, переворачиваю урода на спину и распахиваю плащ.

В отличие от гигантов и условных «людей», которых мы видели раньше, этот одет. Грязные замызганные шорты и что-то вроде безрукавки. На поясе висят два ножа — один громадный и кривой, с тяжелым клинком, второй наоборот, совсем скромного размера.

Плюс, к ремню прицеплено что-то вроде тканевого мешочка, который оказывается набит полосками сушёного мяса.

Ничего критично полезного. Впрочем, ножи я всё-таки снимаю. Выглядят они неплохо — возможно, ещё пригодятся. Большой вовсе можно отдать карлику в качестве тесака.

Осматриваю посох. По сути, обычный кусок дерева. Да, подогнанный, отполированный и что-то вроде навершия у него есть. Но взяв его, не чувствую ничего специфического. Покрутив в руках, укладываю рядом со своим рюкзаком.

Вернувшись к трупу, вытаскиваю свой тесак и за несколько ударов вскрываю грудную клетку. Используя лезвие в качестве рычага, развожу её в стороны. Внутри всё залито чёрно-фиолетовой жидкостью, плоть странного тёмно-синего цвета — на внутренности обычного человека, это не совсем похоже.

Но сердце у него всё же имеется. На том самом месте, где и должно быть. Обрезаю артерии, вытаскивая орган. Вытираю тесак о его плащ и выпрямляюсь. Губы сами по себе, расходятся в нервной усмешке. Ещё недавно, меня волновал карьерный рост и новые перспективы. Сейчас же я вырезаю сердце у какого-то психопата, находясь непонятно где. Ах да, совсем забыл — рацион подавляющего большинства местных составляет человечина. Еды настолько мало, что они жрут друг друга. Весьма бодрящая смена обстановки.

Содрав с трупа плащ, возвращаюсь к своему рюкзаку и, расстелив трофей на земле, бросаю сердце сверху. Оглядываюсь по сторонам.

А может не такой уж он и психопат? Говорил этот мужик вполне уверенно. И стоит признать, выложить успел тоже немало.

Прогоняю в голове его фразы, стараясь дословно их восстановить. На момент схватки мозг был не в том состоянии, чтобы запоминать, а вот сейчас это кажется важным.

Машинально цепляюсь за одно из высказываний. Всё остальное было посвящено этому месту и по большей части звучало как бред. Но вот слова про орбитальный лифт — это конкретика.

Интересно. Краем уха я что-то об этом слышал. Но только в качестве старых теоретических разработок, уже давно признанных несостоятельными. Может он просто использовал первый пример, который пришёл в голову? Хотя это тоже не слишком вероятно — если человек говорит о том, что вспоминает на лету, обычно это постоянно используемая вещь, а не старинный проект по освоению орбиты.

Бросаю взгляд в сторону трупа. Пока оставляю за скобками этот самый орбитальный лифт. А ко всем остальным словам подхожу с позиции «что, если он говорил всерьёз?». И пытаюсь разобраться.

Самое очевидное — наличие третьего статуса. Здесь не только отбракованные и стёртые. Ещё имеются приговоренные. Это можно считать фактом.

Всё остальное выглядит куда более расплывчато. Кто такие эти загадочные «они», которые отправляют сюда людей? Почему он говорил о смерти так, как будто это не конец? Более того, он упомянул её, когда отвечал на вопрос по поводу выхода. Мол, он не раз умирал. А потом что? Снова оказывался здесь? Такое разве вообще возможно?

Стоп. Почему-то я с самого начала решил, что являюсь клоном себя самого. Либо мой мозг пересадили в новое тело. Но даже если взять за основу первый вариант, то после смерти сюда можно лишь загрузить нового клона. Воспоминания не сохранятся. Тогда как приговорённый утверждал, что всё помнит. Вернее, говорил о смертях в таком ключе, как будто в курсе, сколько именно раз уже успел сдохнуть.

А ещё этот «большой круговорот» и «малое кольцо»? О чём это вообще было?

Мозги начинают постепенно плавиться. Пытаюсь анализировать, параллельно крутя головой и осматривая окрестности. А потом слышу шорох, который раздаётся совсем рядом.

Сразу же опускаю взгляд, нацеливая ствол автомата. Но это лишь Аннет, которая пошевелила рукой. В следующий момент открывает глаза и моргнув, рывком принимает сидячее положение. Вижу, как пальцы её правой рукой нашаривают лежащий рядом пояс, смыкаясь на рукояти ножа. Судя по выражению лица, готова прямо сейчас броситься в бой. Даже меняет положение ног, собираясь быстро подняться.

Потом замечает меня и слегка расслабляется. Оглядывает лежащих рядом бойцов, косится в сторону трупа приговорённого. Снова возвращает внимание на меня.

— Бордель дэ мердэ! Что тут случилось, шеф? Я помню только удар по голове, а потом темнота.

Осматриваю периметр. И параллельно отвечаю.

— Какой-то ублюдок из числа местных. Сильный и, возможно, с какими-то навыками. Не знаю, как он до нас добрался, но вырубил моментально.

Та кивает.

— Я тень видела только. И потом всё.

Меняет позу, расставляя ноги и мой взгляд машинально опускается вниз, останавливаясь между её разведённых бёдер. Тихо рыкнув, рявкаю.

— Одеться и привести себя в форму!

Мгновение непонимающе смотрит на меня. Потом опускает глаза на свои же ноги. Ойкнув, сводит их вместе, одновременно одной рукой прикрывая грудь. Встав, хватает комбинезон и развернувшись ко мне спиной, начинает одеваться.

Отворачиваюсь, мониторя периметр. А в следующую секунду до ушей доносится чуть хриплый голос карлика.

— Толб умер и попал в рай? Теперь у Толба всегда будут нежные жопы?

Зеленокожий всё ещё лежит на земле, но его громадные глаза уже открыты, а взгляд упёрт прямо в ягодицы Аннет, которые уже скрываются под тканью комбинезона.

— Не-е-т! Верните Толбу жопу! Он заслужил! Толб честно сражался!

Усмехаюсь, чуть выходя из состояния запредельного напряжения.

— Поднимайся, боец. Ты ещё жив, а мы в Пустоши.

Тот крутит головой, находя меня взглядом. Возвращает его на француженку, которая уже успела натянуть комбинезон так, что спина тоже полностью скрыта. Шмыгнув носом, встаёт.

Оказавшись на ногах, пошатывается. Обводит округу взглядом, задержав его на трупе приговорённного, а потом на его вырезанном сердце.

— Кельт силён. И везуч. Он сам жив и Толб жив. Все пока живы. А враг мёртв.

Язык слегка заплетается, как будто карлик отходит от наркоза. Странно. Аннет поднялась сразу и без проблем, а вот на стёртого потеря сознания, на первый взгляд, подействовала несколько иначе.

— Отдыхай и приходи в себя. Как только остальные поднимутся и вернутся в норму выдвигаемся.

Тот согласно кивает и, подтащив к себе сумку, усаживается на неё. Косится на задницу Аннет, скрытую под мешковатым комбинезоном. Грустно вздохнув, принимается пялиться вдаль.

Диана и Георг открывают глаза ещё через пару минут. Кратко ввожу их в курс дела и возвращаю оружие.

Когда вся группа оказывается в функционирующем состоянии, а Толба перестаёт шатать из стороны в сторону, по очереди обходим тела гигантов. Как выясняется после полноценного вскрытия первого, сердце у них всё же есть. Спрятано в костяной коробке, находящейся в самом центре туши.