Лекс покачал головой и посмотрел за трон, пространство там, снова заструилось едва заметными переливами. Преобразование продолжалось.

— «Все идет по плану?» — возник в голове обеспокоенный голос Архельма.

— «Да».

— Я не хотел ничьих смертей и мучений, — неожиданно для Лекса ответил Дориен. — Однако есть вещи, которые от меня не зависят. Мне пришлось действовать тайно и, да, не отрицаю, не редко — подло и жестоко. Но другого выхода не было. Человечество не готово принять такой дар.

— Может, не стоит его и навязывать?

Дориен мягко рассмеялся, как бывало при их многочисленных дискуссиях на философские и не очень, темы.

— Вспомни историю своей родной страны, — назидательно сказал он. — Во времена правления Гарума Мудрого, кто-то из инамийцев готов был к реформам, направленных на развитие науки и образования? И что сейчас? Инамия — развитая страна, с самым высоким достатком на душу населения, — Дориен опустил руки и повернулся к Лексу, все поправки внесены, теперь он ждал накопления и правильного распределения энергии. — Нет, Лекс, люди никогда не готовы к переменам, это стадо, его надо направлять.

— А ты, стало быть — пастырь? — усмехнулся алхимик.

— Нет, — спокойно ответил Дориен, покачав головой. — Но я тот, кто явит миру пастыря.

— Ну, да, разумеется, — скептично прокомментировал Лекс, поглядывая на пиктограмму. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.

Дориен нахмурился, пытаясь понять, о чем говорит юноша, затем кивнул сам себе и спокойно заговорил:

— Ты о том, как я пришел к этому? Это был длинный путь. Все началось с открытия моего таланта — изменения пространства и времени. Это было мое первое прозрение. Мне тогда лет тридцать было. Долгое время я не мог понять, что происходит, ведь магических способностей у меня отродясь не было. Никто, ничего объяснить не мог, а мои наставники в итоге, вообще запретили мне пользоваться и кому-либо рассказывать о моей аномалии, так они ее называли, чтобы не отбрасывать тень на церковь, меня тогда готовили к высокому сану. Ну и стал я изучать этот вопрос самостоятельно, много лет искал любую информацию, ночуя порой в библиотеках, особенно в старых, храмовых, куда уже никто и не заглядывал. Оказалось, там было больше всего информации о, так называемых магах времени и метке Юнии.

— Метке Юнии?

— Да, оказывается, Богиня тоже владела магией времени, считается, что она была первой рожденной с этой способностью. Представляешь, какого это было для молодого, амбициозного священника, узнать, что он прямой потомок Святой Юнии?! Мда, — Дориен мечтательно посмотрел наверх. — Я был одержим Богиней, изучал все, что было с ней связанно. В итоге, отбросив весь бред и сказки, мне удалось выяснить, что во время войны с демонами Сфера миров была сильно повреждена, это могло привести к полному падению Илиона. Восстановить защиту и закрыть самые опасные прорывы можно было только из Нижнего мира, так как лишь оттуда можно было достичь основания сферы. Но только двое могли использовать свои силы в обители демонов. Как ты можешь догадаться — Юния, ведь для магии времени энергия звезд не нужна. Второй — ее соратник Крайм, точно не знаю почему, но, думаю, он был, как и ты, одержим. Они пожертвовали собой, восстановили Сферу миров и закрыли прорывы. Но по разрозненным данным, главным образом — по заметкам очевидцев, я понял, что Юния не погибла. Она стала печатью, сдерживающей разрыв Сферы миров. Подтверждением тому стали свидетельства, побывавших в Нижнем мире людей, все они видели столп немыслимой, огромной силы. Я убежден, что это и есть печать Юнии! Есть еще множество косвенных доказательств, но не буду тебя утомлять. Самое главное — она жива. Богиня, спасшая человечество, жива! И мы можем ее спасти.

— Даже, если так, — задумчиво проговорил Лекс. — Что тогда будет с печатью? Что будет с подпространственным полем? Столкнувшись друг с другом, энергия звезд и энергия Нижнего мира уничтожат все живое.

— Развитие не стоит на месте. Алхимия, магия, другие науки и технологии далеко шагнули вперед, мир не тот, что был две тысячи лет назад. Я убежден, мы найдем способ справиться, тем более с силой Юнии. Да, чего только стоят исследования Ктара…

— Да уж, — презрительно фыркнул Лекс. — Ты не гнушался никакими средствами.

— А что такого? — искренне изумился Дориен. — Если отбросить всю шелуху, связанную с фанатичным оккультизмом, у мерцающих было немало удивительных открытий.

— Они мучали и приносили людей в жертву, — с нажимом проговорил Лекс.

— Открытия Ктара, — проигнорировал реплику юноши священник, — были моим вторым прозрением. Тогда я убедился, что Богиня не просто жива — ее можно спасти! Почти двадцать лет я по крупинкам собирал ключ к решению этой нелегкой задачи. И чем дольше искал, тем больше уверялся — для ритуала призыва нужны обстоятельства, невозможные в нашем мире. И тогда мне явилось третье прозрение! — Лекс нахмурился, догадываясь к чему все идет. — Да-да, — оживленно вскинул руки Дориен. — Встреча с тобой, мой мальчик! Два начала! Два истока — видеть энергию звезд и использовать ее!

— Дальше дело пошло куда быстрее, — спокойнее продолжил священник. — Да, проблемы были: твой побег, война, бестолочь Астролд, от которого, кстати говоря, и требовалось-то всего, отвлечь внимание и сделать проход в Последний Предел, а в итоге получилась громкая политическая интрига, жадный дурак, еще и приставленного к нему мальчишку-сумеречного науськал убить тебя и Эмилию… Ну да ладно, самое главное — мы пришли к намеченному, мы с тобой здесь, — Дориен широко улыбнулся, глаза его горели нездоровым блеском, как при лихорадке. — Мы первыми увидим рождение нового мира.

— Мы с тобой уже ничего не увидим, — буркнул Лекс.

— Если расчеты моих людей верны, у нас высокий шанс остаться в живых.

— Они не верны, — безразлично ответил Лекс, на собеседника он уже не смотрел, все его внимание было приковано к пиктограмме. — Даже если мы выживем во время ритуала, обратной реакцией нас размажет по стенам, как масло на хлеб.

— Что ж, — пожал плечами священник. — Это не отменит того факта, что мы с тобой встанем у истоков создания нового мира. А теперь прости меня, — Дориен отвернулся к каменному трону. — Финальная стадия ритуала, — он закрыл глаза и снова поднял руки вверх, мелки возобновили свой замысловатый танец. Пиктограмма засветилась ярче.

Лекс ждал этого момента. Глаза его окрасились в темно-фиолетовый, лицо обрело напряженное выражение.

— «Лекс, — затревожился голос в голове. — Проход открывается».

— «Да, Архельм. Сейчас, я…»

Пиктограмма ослепительно вспыхнула, Лекс согнулся пополам, а затем и вовсе упал на колени. Силы утекали так стремительно, что, казалось, он в любую секунду потеряет сознание. Алхимик с трудом поднял голову и взглянул на разрыв. Он был воистину огромен, под самый свод потолка, то есть метров пятнадцать, и продолжал расти. Ни о чем подобном Лекс даже не слышал, самые большие швы, зарегистрированные во время войны, едва достигали четырех метров.

Алхимик перевел взгляд на Дориена. Священник стоял на одном колене и морщился от боли, губы его что-то шептали, расслышать было невозможно из-за появившегося скрежета. Это шов стал дробить камень свода, ему уже было мало высоты зала.

Лекс напряженно вглядывался то в священника, то в разрыв, то в пространство между ними. Применив зрение алхимика в Нижнем мире, пусть и всего два раза, общей продолжительностью секунды три, Лекс начал понимать принцип законов обители сущностей. Но самое главное — он увидел связи Нижнего мира с Илионом. У алхимика не было времени обдумать все как следует, попрактиковаться, так что приходилось действовать почти интуитивно. Искать нужную ниточку.

Но пока ничего. А время уходило. Прорыв расширялся. Горячая волна боли охватила голову, похожее чувство Лекс испытывал в Нижнем мире, значит ли это, что он близок к цели или хотя бы на верном пути? Подтверждений тому никаких не было.

Черное зеркало разрыва расширялось, дробило потолок и пол, вытягиваясь в длину. Энергия металась, как сумасшедшие потоки ветра. Целый ураган. Нужно было действовать, иначе будет поздно!