К спешащим приобщиться к шизофреническому гению великого художника я не присоединился. Понаблюдал, как Нелли направилась куда-то в сторону служебных помещений и сделал логический вывод, что ее работа на сегодня завершена.

Вышел на улицу и стал ждать у бокового выхода, которым, как прекрасно знал, обычно пользовалась жена. Прошедшие дожди принесли в город прохладу, свежий ветер немного проветрил голову, теплый осенний вечер настраивал на философско-романтичный лад.

Планов я не строил. Смысл? Жизнь все равно подвесит за яйца, поэтому нужно просто вовремя избегать опасные крючки. Конечно, с Нелли у нас все еще ничего не прояснилось, мы оба будто плывем по течению, то притягиваясь, то отталкиваясь… Сейчас чаще притягиваясь все-таки. Что дальше? Постепенно, аккуратно разрушать барьеры, слово за словом выстраивать наш с ней мир заново. Это трудно, бесспорно, но уже дало кое-какие результаты. Во-первых, я перестал чувствовать себя несчастным спивающимся неудачником с биполяркой (и вести себя соответственно тоже), во-вторых, Элеонора, пока еще колючая на словах, прекратила меня отталкивать, не признавать.

Короче, можно заявить, что жизнь налаживалась, но… Зная, какая судьба сволочь и сука, как она любит преподносить сюрпризы, не стал бы этого делать. Главное сейчас — дождаться Нелли, поехать с ней домой, не спеша раздеть эту соблазнительницу и, уложив в постель, потерять себя в ней. Окончательно. Желательно навечно.

Встрепенулся, услышав тихий скрип двери и стук каблучков на ступеньках. Элеонора, с клатчем под мышкой, обхватила себя руками, пытаясь согреться, взглянула на небо и вздрогнула, услышав мое ворчливое:

— Ты так простудишься. Хорошо, что я рядом.

— Боже, ты меня напугал, — выдохнула она, прижав руку к груди.

Через мгновение я уже накидывал ей на плечи свой пиджак, укутывая и утепляя, словно ребенка. Коснулся лбом ее лба.

— Поехали домой, — удерживал Нелли за плечи. Сейчас почему-то страшило только одно: она оттолкнет меня. Только поэтому притиснул жену к себе, обняв за талию.

— Гош… — Она покачала головой. Точно собиралась отказать. Кто бы позволил!

— Ты не поняла. Это было не предложение.

Вишневецкая взглянула на меня сузившимися глазами, настороженная, опять выпустившая колючки.

— Тебе не с кем скоротать вечер? — предупреждающим тоном поинтересовалась она, мягко высвобождаясь из моих объятий. Я позволил ей это. Если будем стоять на месте, Нелли может замерзнуть.

— Есть и с кем, и за чем. Над этим как раз и работаю, — задорно хохотнул, покосившись на нее.

Мы спускались вниз к воротам. Недалеко от них как раз оставил свою машину, как чувствовал, что не нужно сегодня пользоваться парковкой. Элеонора, сама о том не подозревая, шла прямо к расставленной ловушке.

— Тогда без меня работай. Я в этом не участвую, — решительно кивнула эта любимая вредина.

И будь оно все трижды проклято, ее упертость и дерзость меня сильно возбуждали.

— Чем чаще ты говоришь мне нет, тем все отчетливее слышу да.

— Да похоже, ты глухой, Доронин, — Нелли метнула в меня насмешливый взгляд.

— А ты, наверное, слепая. Ты не видишь, что я тебя хочу.

Мы одновременно скользнули в узкую калитку, застыв там на мгновение. Устроили поединок взглядами.

— Это исключительно твое желание, — тихо произнесла Элеонора. Хотела, чтобы звучало жестко и веско, но замысел испортил взгляд, опустившийся на мой рот.

— Которое не оставляет тебя равнодушной, — ответил я, наклонившись ближе к ней, дразня.

— Все. Я не хочу с тобой разговаривать! Ни слова больше. — Она резко отвернулась и зашагала дальше, но была аккуратно поймана за локоть (начавший сползать пиджак пришлось придержать) и направлена к ждущему нас BMW.

— Идет! Играем в молчанку, — согласился, открыв переднюю дверь и усаживая Нелли на пассажирское кресло, взглядом и хваткой давая понять: свою добычу не намерен отпускать ни сегодня, ни вообще когда-либо. Так что пусть и не думает сопротивляться.

— Какой же ты гад, Егор Валерьевич, — вздохнула устало Вишневецкая, когда мы тронулись.

— Отборнейший, — признал я.

Путь до дома прошел в благословенном молчании. Вполне себе идиллия, если не брать в расчет что-то, разраставшееся между нами, быстро заполонявшее салон. Это что-то пощипывало кожу, ускоряло пульс и ток крови к паху, дурманило голову и заставляло оглядывать Нелли: ее лицо, губы, выбившиеся непокорные пряди волос, шею, придерживающие пиджак пальцы…

Как там Алька назвала это? Электричество… Да, это точно оно. Специалист не поможет, мы безнадежны.

В молчании, уже явно наполненном взрывоопасным сексуальным притяжением, не глядя друг на друга (в противном случае, подозреваю, просто сорвались бы), мы вышли из машины, шагнули в подъезд, поднялись в лифте на этаж. Нелли, кусая губы, попыталась открыть дверь и выронила ключи. Подняв их, отпер замок и, ухватив жену за талию, втянул в темную прихожую.

А вот там уже и случился фейерверк. Почти случился… Я немедленно впился в ее приоткрывшиеся губы жадным поцелуем, поймав судорожный выдох, запустив руки в копну шелковистых волос, вжимаясь в нее бедрами. Меня будто встряхнуло от колоссальной силы разряда, но Нелли тут же отпрянула, накрыла мой рот рукой.

Мы оба тяжело дышали, неотрывно глядя в полыхающие страстью глаза друг друга. Темнота и тишина квартиры до краев наполняли момент остро наточенной особенностью, еще больше распаляли либидо. Хотел Нелли безумно, ни о чем ином думать не мог, не понимал, какого хрена она меня останавливает…

Дернул галстук, пуговицы рубашки. Элеонора удержала мою руку, приподнялась на цыпочки и с нежной твердостью прошептала в ухо, задевая мочку теплыми губами:

— Сегодня я тебя раздену, дорогой. И даже не смей дергаться.

— Как скажешь, Вишенка.

Если не тронусь умом от счастья, эта ночь определенно войдет в копилку лучших.

***

Справа послышалось сдавленное «ой, черт» от Элеоноры и, приоткрыв глаза, увидел, как она быстро села, отбросила плед и, на ходу скручивая волосы, помчалась в ванную. Обнаженная, грациозная, как лань.

И куда мы так торопимся с утра? Опять работа? Пленэр? Еще хрень какая-нибудь?

Я раздраженно выдохнул, тоже сел. Остатки сна испарились, будто туман с трассы под жаркими лучами южного солнца.

Ночь удалась. Очень и очень. Те два раза добавим в антологию «Зе бест». Но, бля, уже утро, и душа, и тело требуют приятного пробуждения, а не вот этого побега.

Через пару минут, проанализировав убогое и темное будущее, которое ожидает, я нагло воспользовался тем, что Нелли никогда не запирает дверь, когда моется, и обнял ее, стоявшую под струями душа, влажную, пахнувшую сладкой малиной. Скользнул руками по груди, прикрытой пеной от геля, приласкал чудесные холмики с мгновенно отозвавшимися сосками.

— Гош, я опаздываю…

Крайне слабое нет. Потому что Нелли, застонав, приглашающе откинулась мне на грудь, голова легла на плечо. Изгиб шеи очень нуждался в моих поцелуях, этим и занялся.

— И опаздывай на здоровье, — прикусил кожу у ключицы, услышал еще один стон удовольствия. — Как подумаю, что еще неделю не увижу тебя…

Пальцы скользнули между бедер жены, проникли во влажную, теплую глубину, начали ласкать, дразнить, пока я долго, самозабвенно целовал ее шею, за ушком…

Скамеечка для душа очень выручила. И открыла новые грани занятий любовью в позе сидя. Как же упоительно было чувствовать тело Вишенки, разнеженное теплыми струями воды, взрывающее мозг запахом малины, ласкать упругие влажные бедра, ягодицы, направляя, насаживая ее на себя. Мы целовались, как одержимые, обжигали друг друга грубоватыми ласками, откровенными прикосновениями, распаляя до тех пор, пока оба не содрогнулись от яркого оргазма. И потом еще некоторое время не решались отлепиться друг от друга, рассеянно скользя по коже пальцами, очерчивая плечи, спину, словно приземлялись после длительного полета в треклятом космосе.