— Благодарю, доктор Хикари, — улыбнулся Габриэль и перевел взгляд на брата с сестрой. — В неприятную историю вы попали, молодые люди.

— Этого больше не повторится, — пролепетала Дези. Тимидо мягко улыбнулся.

— Я в этом не сомневаюсь. Вы же не лишены инстинкта самосохранения. И все же у нас осталась пара нерешенных вопросов, — он сделал глоток кофе и поставил чашку на стол. — Говорят, моя политическая программа слишком либеральна. Я планирую стать новым губернатором и взять курс на воссоединение Верхнего и Нижнего города. Это нравится не всем, многие помнят подрыв Башни Бедняков. Но, к счастью, мне удавалось создать новый образ для жителей Нижнего города среди избирателей. И тут происходит эта некрасивая ситуация с мисс Дезире.

Девушка опустила глаза.

— Я навел справки, госпожа Мария и правда ваша бабушка. Но журналистам до этого уже нет никакого дела, по их мнению вы воровка и самозванка, а Гектор Рива — защитник города и официальный протеже губернатора Никколо.

— Ваш губернатор только и знает, что по ночам до женщин домогаться, — хмыкнул Рем. Кана еле заметно вздрогнула и бросила на Рема предостерегающий взгляд. Молодой человек непонимающе нахмурился.

Тимидо невозмутимо продолжил.

— Но если бы дело было только в скандале… Господин Рива работает со всей своей одержимой страстью и ему удалось разнюхать кое-что еще, — в руке мужчины блеснул трекер Дези. — Взлом системы социального мониторинга. Это угроза совершенно нового уровня. И если в СМИ просочиться, что такие фокусы могут проворачивать необразованные бедняки, вся моя кампания полетит псу под хвост. Мисс Дезире сказала, что это Ваших рук дело, Рамон.

Рем поморщился.

— Посадите меня, а ее отпустите.

— Очень самоотверженно, — еще одна улыбка. — Но нет. Мисс Дезире отправить в Нижний город не получится. Она все еще находится под следствием, и выпустили ее только под поручительство мое и доктора Хикари. Мы представили молодую леди как ассистентку доктора, ей придется некоторое время выполнять обязанности ассистента.

Дези кивнула. Видимо, эту часть с ней уже обсудили.

— А что насчет вас, мистер Рамон. Вы, конечно, можете вернуться, но я уверен, Вам не захочется бросать сестру. К тому же, я рассчитываю получить от вас ответную услугу. Будем считать, это будет платой за мое участие в освобождении мисс Дезире. Я предоставлю ей адвоката и полную защиту.

— А от меня что нужно?

— Всего навсего сломать пару устройств.

Пока Габриэль Тимидо обрисовывал молодым выходцам из Нижнего города картину их ближайшего будущего, Кана Хикари, как ни старалась, не могла оторвать взгляда от его рук. Чтобы как-то отвлечься, она цедила кофе мелкими глотками, держала спину прямо до сведенных мышц, так что ноющая боль, растекшаяся вдоль позвоночника, подрезала крылья ее рвавшейся в полет фантазии.

«Это просто нужно перетерпеть», — напоминала она себе и, нужно сказать, умело справлялась с задачей, которую себе поставила.

Кана вообще не очень умела сдаваться. Это качество, в частности, позволило ей уже в двадцать пять лет стать уважаемым учёным, хотя все, как один, твердили, что тут все дело в наследственности. Кана Хикари была дочерью двух великих ученых, которые создали «Кассандру» — систему мониторинга и прогнозирования глобального благополучия. Эта нейросеть анализировала большие данные и могла предсказать все на свете: изменение климата, перспективы выбранной схемы лечения или насколько два человека подходят друг другу в репродуктивных и социальных целях. Последний вопрос на тот момент особенно волновал человечество. После экологических и экономических кризисов численность населения все никак не восстанавливалась, детская смертность была высокой, и первым применением «Кассандры» в Наре был поиск потенциальных партнеров, которые могли бы обеспечить выживание человечества как вида. Танака Хикари, создатель алгоритма, и Наоки, специалист-репродуктолог, работавшие над этой версией нейросети, были определены в пару. Они и не думали противиться версии алгоритма и заключили брак в тот же день, а через год у них появилась Кана. Чета Хикари говорила, что им удалось сделать невозможное и забрать у небес последнюю работу — заключение браков. Правда, Кана считалась в собственной семье вторым ребенком. Первым была «Кассандра».

Будь у «Кассандры» плоть, кровь и голос, их с Каной можно было бы назвать погодками. Когда Кане было два, и она только училась складывать слова в предложения, «Кассандра» уже умела прогнозировать изменения рельефа планеты. Когда Кана рисовала кляксы, «Кассандра» обрабатывала терабайты данных: социальные сети, статистику продаж, тренды рынка, предоставляя каждому человеку его предназначение и карьерный путь. Кана начала учиться в семь лет. К этому времени новые города-государства пришли к решению, что им всем необходима «Кассандра». Нейросеть стала центром метавселенной, связала все города-государства, стала собирать информацию о них и помогала Единому Совету Будущего на основе предоставленных данных вырабатывать совместный план действий.

Кана выучилась на доктора сомнологии по рекомендации нейросети. Стала специалистом в области социального здравоохранения и благополучия, в основном ее задачи заключались в анализе данных, связанных со здоровьем и проверка, не ошиблась ли медицинская нейросеть. Она все пыталась обратить цифровой взор «Кассандры» на статистику и качество человеческого сна, но… Даже если нейросеть была готова ее слушать и выделять свои ресурсы для изучения собранных Каной цифр, всем остальным это казалось абсолютно неинтересным. В Наре, с ее широкими проливами и тысячей мелких островов, людей куда больше интересовало, сколько километров нужно проплыть до ближайшего подходящего партнера. В остальных городах-государствах сон тоже не был чем-то особо интересным. Данные о нем не передавались. И Кана никак не могла получить информацию, чтобы объяснить важность своей работы хотя бы родителям, с каждым годом уделявшим все больше внимания своей старшей дочери.

И вот, в один из дней, у неё появилась возможность рассказать о своей работе. Это произошло с два месяца назад, когда в Нару приехал Габриэль Тимидо, кандидат в губернаторы Лас-Риаса. Хоть визит и был нанесен вроде как инкогнито, к приезду политика из дружественного государства был устроен прием. Там-то они и познакомились.

В мягком свете ламп завихрились разговоры. Председатель совета Нары, Танака Хикари, тихо говорил с Габриэлем Тимидо о важности полноценного сотрудничества. Лас-Риас и еще некоторые новые города в последние годы ограничили доступ Кассандры к некоторым данным.

— Вы же понимаете, что без достаточного объема информации точность прогнозов снижается, и тогда общий курс развития не получится составить даже примерно, — говорил он. Жена Наоки сидела рядом, жадно ловя каждое слово. Кана курсировала между гостями, но старалась держаться поблизости, жадно ловя каждое слово иностранца.

— Конечно, — кивал Тимидо. — Но тут имеет место человеческий фактор. Не все хотят делиться своими личными данными, считают это вмешательством в частную жизнь. Особенно люди наверху, которые держатся за власть.

— Но такая политика может вернуть нас в старые времена, из-за которых все и началось. Путь к новому времени лежит через прозрачность всех систем, доступность информации. Именно с ее помощью «Кассандра» сможет объяснить, кто мы и куда мы движемся.

— Вы абсолютно правы. Я обещаю, когда я стану новым губернатором Лас-Риаса, я обеспечу полный доступ к данным. Но пока… — он развел руками. — У губернатора Никколо есть огромнейшее преимущество. Его картина будущего импонирует людям, которые имеют право голоса.

— К сожалению, мы не можем вмешиваться в его деятельность, — мягко предупредил мистер Хикари. — Пока Лас-Риас предоставляет всему миру куполы-биосферы и свои программы по выращиванию продуктов…

— Я понимаю, — кивнул мужчина. — Но я бы все же хотел попросить о помощи в моей работе на благо общества. Я хочу получить прогноз… в частном порядке. Для всего Лас-Риаса.