Меня интересовал тонкий проход дороги жизни на западной части этой зоны. Он тянулся километра два и вливался в другую свободную зону, уже большую по размерам. Она шла на запад и в середине загибаясь к северу. Вот как раз в верхней точке загнутого островка я планировал устроиться на привал.

Вот только я сильно удивился, когда обнаружил себя в конце намеченного маршрута. На душе словно кошки скребли от осознания, что я… Лог… Я целых три часа шёл практически в бессознательном состоянии, думая об увиденном. Но я едва не воскликнул от ужаса, когда потянулся к лямкам рюкзака. В моей левой руке всё ещё находилась скорлупа со скверным пудингом. Целых три часа…

Я как можно сильнее вдохнул воздух и медленно выдохнул. Потом ещё раз, успокаиваясь. Помогло, и я постарался как можно быстрее лечь спать. Предварительно нарвав травы и сделав из неё подушку. Заодно положил недалеко скорлупку, на всякий случай то же прикрыв травой.

Утром у меня был не самый плохой завтрак со вкусом шоколадного мороженого. А ещё была мысль, что к мясному рациону есть вкусное дополнение, а к нехитрому пещерному скрабу — посуда. Оставалось ещё проверить парочку моментов, но это как доберусь до поселения. Может быть, живущие в нём разумные и так всё знают. Может быть, они поделятся со мной знаниями. Кровом. Нормальной едой.

— Нк’аору русто но шк’аса, — я наконец добрался до нужного места. В переводе на великий и могучий сказанная фраза означала: «Сильно сомневаюсь». Или что-то похожее, но смысл именно в этом.

Семь тяжких дней перехода по скверным местам. Два наисильнейших ливня, из-за которых я едва не простудился и не разведи вовремя костёр — уж точно бы сейчас валялся где-нибудь с температурой. И один кабан скверны. До сих пор кисло-сладкий привкус стоит в горле, хотя уже два дня прошло. И все эти испытания я прошёл ради поселения разумных, которые мне помогут, поделятся знаниями, предоставят убежище и пищу? Сильно сомневаюсь.

В одном я точно уверен: я вышел к поселению орков. Я видел их в четырёх сотнях метров от меня. Одни высокие и с широкими плечами, другие высокие и поджарые, третьи размером с человека. Вот только я сильно сомневаюсь, что эти твари могут поделиться хоть чем-то, окромя болезненной и мучительной смерти.

Те серые треугольники оказались жилищами орков. Вот только они отличались от жилищ в думкаа́д ну Суттаа́к. Там были шатры и вигвамы, а здесь — юрты. Самые настоящие юрты кочевых племён, с невысоким куполом и дверью в абсолютно круглой стене.

Когда я только вышел на поляну и увидел юрты, то сильно обрадовался. Сердце трепетало от восторга и предвкушения ближайшей беседы. Так хотелось поговорить хоть с кем-то, обсудить… неважно что, но хоть что-то, самую малость, хоть чуть-чуть. Но от вида орков я едва не провалился в бездну уныния.

Скорее всего, по пришествию скверна поглотила практически всю землю на этом материке. С постройками, животными и разумными. А потом отступила в некоторых местах, как здесь. Притом отступила криво, освободив стоянку орков лишь на три четверти. Часть юрт стояла на обычной траве, а около других жилищ трава высилась до середины серых стен. И то, на скверной части стены были серыми пока солнце пряталось за облаками, а так они обычно отливались салатовым с серебристым блеском.

Среди юрт были и сами орки с кожей от бледно-розового до тёмно-зелёного цвета. Она вся покрылась вспухшими волдырями, а некоторые полопались и к земле по грубой коже сочился бледно-жёлтый ихор. Скверна раздула некоторым оркам тела, вытащила наружу кости, добавила голов или других частей; или никак не изменила; или же решила, что обычные ноги орку не нужны, а вот пара козьих ног придётся кстати. Даже у объевшегося стероидов и обколовшегося анаболиками двухметрового орка левой руки не было, а вместо правой кисти было что-то длинное, острое и травмоопасное, похожее на огромный костяной тесак.

Сняв со спины рюкзак, я поставил его на землю и поспешил отвязать костяно-каменный топор. Я уже метров пятьдесят шёл задом наперёд, всё время смотря на лагерь орков. И всё это время стероидная тварь шла чётко на меня. Медленно и не сбавляя темпа, прихрамывая на правую сторону от перевеса костяного орудия. Изменённый орк шёл на меня как зомби, и его можно так назвать — но в этом мире подобным тварям уже придумали имя.

На меня шла нежить. Основой послужил орк, а реагентом преображения — скверна. Кажется, что-то такое имел в виду вождь племени Суттаа́к по имени Аркат. Он говорил, что разумный не может вернуться с того света, а вот нежить в облике разумного — всегда пожалуйста.

Вот только это умозаключение не отменяло факта, что на меня пёрло перекаченное порождение, готовое огромным тесаком превратить мусье Сиалонуса в мистера Сиа, с левой рукой и левой ногой, и мистера Лонуса, с правой рукой и правой ногой. Вряд ли, эти оба мистера соединятся обратно в мусье, да и проверять на практике скверные фокусы желания не наблюдалось.

— Так, — я постарался пробиться в сознание нежити, — слушай мою команду, хтонь наркоманская. Сто-ят. Смир-но. Кру-гом. И шагом марш отсюда нахер!

Судя по рыку как от расшатанной бензопилы — орк явно не хотел отдать долг родине. А судя по его бегу — он явно не восторге от меня! Лог!

Мана: 180/180 + [2483/2500]

Похоже, судьба решила, что одного орка с тесаком счастья мало, и на рык откликнулись ещё две твари. Развернувшись, они посмотрели в нашу сторону, застыли на секунду — и медленно заковыляли, смотря чётко на меня. Одно хорошо: до них полкилометра, так что можно сосредоточиться на твари. Да и идут те двое в разы медленней, чем нежить с тесаком. Надеюсь, маны хватит, чтобы упокоить перекаченного орка — иначе меня поделят надвое.

Я посмотрел на длиннющее лезвие тесака орка — и перевёл взгляд на коротенькую рукоять своего топора. На бритвенно-острое лезвие — и на едва разрезавшую ветви кромку камня. На кисть орка, из которой росло это явно твёрдое и крайне прочное орудие — и на то, как козьей кишкой хлипко примотан камень к кости.

— Мдэ, — я сжал рукоять и прицелился указательным пальцем в орка. — Надо будет придумать что-то посущественней.

Я ждал, когда нежит приблизиться на рабочее расстояние стрелы. И старался смотреть твари на грудь, а не в обезображенное скверной лицо.

Орк прошёл невидимую отметку. И побежал. На кончике моего пальца, одна за другой, сформировались магические стрелы. Меньше мгновения им потребовалось, чтобы удариться в грудь нежити. Но та продолжала бежать, не замечая повреждений.

Между нами меньше сорока метров. Новые четыре стрелы не возымели эффекта.

Тридцать метров. Я не стою на месте. Я отступаю, выставив левую руку. Я запуская в орка стрелу за стрелой.

Двадцать пять. Чувствуется вибрация поступи десятка слонов в каждой из ступней твари. Уже двенадцать стрел, но нежити плевать.

Двадцать метров. Я бегу задом наперёд, продолжая обстреливать орка. Уже слышится рык из открытой искорёженной пасти: его тембр скачет вниз и вверх с периодичностью метронома. Шестнадцать стрел.

Пятнадцать метров. Мой единственный шанс спастись — бежать. Плевать на шкуры, плевать на всё, главное — выжить.

Запустив ещё две стрелы — резко разворачиваюсь, вдавливая ногу в землю и беря разбег…

Нога отъехала назад. Проклятая трава, ещё влажная после вчерашнего дождя. Расставив руки в стороны от удивления, я плашмя упал на землю. Воздух выбило из груди. Зрение покрылось рябью.

Вибрация привела меня в чувства, переключив сознание на рефлексы. Отпустив топор, я резко перевернулся на спину. Выставив обе руки и обезумев от страха, я запускал с каждого указательного пальца по стреле. И одновременно дёргал ногами, стараясь отодвинуться.

Восемь метров. Двадцать стрел. Метроном рыка — вибрация от поступи твари.

Шесть метров. Двадцать две стрелы. К каждом глазу твари по четыре зрачка.

Четыре метра. Двадцать четыре стрелы.