— Как гвардии офицер — я, конечно, умею пользоваться всеми частями тела. — делаю я шаг к ней: — и воспринимаю ваши слова как приглашение. Сапоги лизать я не буду… впрочем я думаю, мы определимся кому и как и что именно делать… в процессе разберемся… — я делаю к ней еще один шаг и она кривит рот. Привычным движением руки — поднимает повязку на глазу, и я вижу эту ярко-синюю, васильковую бездну… которая зовет к себе… и только мгновенным блокированием нервных рецепторов в глазах — я смог остаться в сознании. Со стороны это выглядит так, будто я все еще смотрю ей прямо в глаза, я даже моргнул, чтобы было правдоподобнее, но на самом деле — я ни черта сейчас не вижу. Все ясно, агент СИБ Ирина Васильевна Берн, которая сидит в Штабной палатке, на самом деле вовсе не Хави Ярость Бури, никогда не стал бы Хави Ярость Бури работать на службы безопасности. Она — Медуза Горгона.

— Какой красивый синий глаз — говорю я, наклонив голову. Я не вижу ее, но по отсутствию звуков — могу предположить, что она сидит на том же месте: — жаль, что один. Ну… лучше один, чем совсем без глаза… — и я делаю еще один шаг. Туда, где в последний раз я видел ее, агента Ирину, Медузу Горгону из СИБ.

— Назад! Не смей! — слышу я ее голос и тотчас ориентируюсь в пространстве. Ага, вот она где…

— Как там в не тлеющей классике? — я управляю своим телом, все мои чувства в отсутствии зрения обострились, и я слышу ее дыхание, слышу, как шуршит ее одежда, когда она… и я перехватываю ее руку. Она на редкость маленькая и слабая — мелькает в голове, ну да, зачем такой как она быть сильной? Она же Сердцеед, она может внушить кому угодно и что угодно, да такие вот типы и нужны в СИБ, немалое подспорье, какого черта сперва двух дуболомов прислали? Наверное, такие таланты редки, может таких как она — штук пять на всю Империю… или и того меньше, но все равно — страшно… ощущение что тебя только что в голову изнасиловали.

Больше всего на свете мне хочется что-нибудь ей сломать, но я боюсь, что не удержусь и переломаю ее совсем, до конца, превращу ее в кровавый ком с раздробленными костями и внутренними органами, ставшими бесформенной кучей желе.

Потому я очень сильно сдерживаю себя, даже чувствуя, как она свободной рукой бьет меня по голове. Вскрикивает от боли, да, бить меня рукой по голове — плохая идея. У меня в ладони — ее предплечье, а мастера Вин Чун говорят что с момента, когда твое предплечье касается предплечья противника — ты даже с закрытыми глазами знаешь где именно находится все его тело, какой удар сейчас последует и… пусть мастера Вин Чун этому не учили — но я знаю где находится грудь Ирины Васильевны, агента Службы Имперской Безопасности.

Зачем в свое время Рэндл Патрик Макмерфи разорвал халат и бюстгальтер на медсестре Милдред Рэтчед? Чтобы на сиськи попялиться? При том, что ценой этого его поступка была лоботомия, фактически его смерть? Ну нет. Как говорит Вождь — Мы не могли остановить его, потому что были теми, ради кого он все это делал. Его толкала вперед не Большая Сестра, это была наша нужда, которая заставила его медленно подняться со стула, упершись обеими своими большими руками в кожаные подлокотники, оттолкнуться, подняться и встать, словно один из этих киношных зомби, послушных приказу, посылаемому им сорока хозяевами. Это ради нас он продолжал держаться неделями, оставался стоять после того, как его руки и ноги отказывались его держать, мы неделями заставляли его подмигивать, и ухмыляться, и смеяться, и продолжать играть еще долго после того, как его чувство юмора иссохло между двумя электродами.

Да, Рэндл Патрик Макмерфи сделал это и для них всех — бедных, затюканных пациентов психиатрической больницы, но и для себя! Чтобы свергнуть тиранию Большой Сестры, чтобы унизить ее самым привычным для человечества способом — через сексуальность. И я сейчас — должен поступить так же. Много причин почему. Во имя своей Легенды, потому что лейтенант Уваров не сдается. Еще для того, чтобы агент Ирина Васильевна была наказана за свою манеру бесцеремонно шариться у других в мозгах как у себя дома. Для того, чтобы преодолеть внушение, сделанное мне на подсознательном уровне, что она — Богиня. А еще потому, что я потом смогу сослаться на обычное тупоумие лейтенанта Уварова «сама же сказала — полижи меня, ну, дык я и рад стараться. Когда так барышня говорит — значит хочет. А мы в гвардии приказы начальства не обсуждаем, приказали — значит выебем-с».

Но в первую очередь, потому что мне этого хочется. Я нащупываю грудь агента СИБ и ухватываюсь рукой пуговицы на жакете. Раздается треск ткани, во все стороны летят пуговицы, Ирина Васильевна пыхтит и пытается сопротивляться, она даже кусает меня за руку…

— Обожаю Имперскую Службу Безопасности! — говорю я, срывая с нее рубашку: — вы такие горячие. Скажи «нет», пожалуйста!

— Нет! Прекрати! Хватит! Стой!

— Да, вот так. Спасибо. Можешь сопротивляться сильнее, как будто я тебя насилую? Ага, молодец. Или поиграем в следователя СИБ и обвиняемого? Это идея! Кричи, зови на помощь… сопротивляйся… а я буду тебя грязными словами называть, дорогая.

— Хватит! Помогите! Ай! Ты… ты не посмеешь! Ты… ты знаешь, что с тобой потом будет⁈ Стой! Нет! Не туда… умоляю! Я еще…

— Твой рот говорит «нет», а твое тело говорит «да» — наконец цитирую я классику: — ах ты грязная, похотливая шлюшка… держу пари ты и в следователи СИБ пошла только для того, чтобы тебя насиловали подозреваемые, а?

— Нет! Это не так! Отпусти! Ааа! На помощь! Влад! Константин Георг… евич…

— Вот так… попу подними, мне неудобно…

— Господи!

— Нет, не он и…

— Уваров! — еще один крик. К сожалению, этот голос не агента СИБ Ирины Васильевны. Это голос генерала Троицкого. Какая жалость, эти господа и дама из СИБ не поставили звуконепроницаемый купол вокруг палатки как в прошлый раз, а Ирина Васильевна Горгона — довольно шумная особа.

— Господин генерал! Спасите!

— Константин Георгиевич, мы же заняты…

— Честно говоря я нахожусь в смятенных чувствах — признается генерал: — у вас все по обоюдному согласию?

— Да!

— Нет!

— Твой ротик говорит «нет», а тело говорит…

— Господи Иисусе, Уваров, должны быть какие-то границы в твоей похоти. Отпусти сотрудника СИБ немедленно! Если у вас чувства, то вечером потом в палатку к ней зайдешь, а не в Штабной, на моих бумагах!

— Так точно… — с неохотой отпускаю агента Ирину Горгону. Все-таки у легкой кавалерии талант появляться не вовремя. Второй раз, генерал Троицкий, второй раз!

— Убить! Прямо на месте! Скотина такая! — бушевала Ирина, раскидывая вещи по палатке: — как он посмел⁈ Урод! Я прямо сейчас на себе его лапы чувствую!

— Конечно — кивает он ей: — конечно. Вот сейчас прямо пойдем и убьем его. Прямо в палаточном городке, где лейб-гвардии его Величества больше, чем блох на собаке. Под носом у Троицкого. Успокойся, Ира, ты же профессионал.

— Тссс… — прикусывает ноготь на большом пальце Ирина, присаживаясь на кровать: — но что-то можно же сделать! Он же неуправляем! Угроза для династии и государственного строя!

— Ну не преувеличивай. То, что он тебя за ляжку подержал еще не значит, что он государственный изменник. Обычный гусар, тупой и непосредственный. Да еще и память потерял. Меня вот намного больше связь этой Мещерской с Троицким волнует, уж больно старый пень ее защищает. А Троицкие давнюю дружбу с Кольцовы-Мосальскими водят, вот тебе и альянс. Ладно что Мещерская отреклась от родовых земель да титула, а все равно в монастырь Святой Елены не пошла. Предпочла Восточный Фронтир. Чем не повод для мести? — задумчиво проговорил он: — вот куда думать надо. Да и с Прорывом… решать. А про Уварова твоего — пока отставить думать. Он и Мещерская тут герои… пока. Да еще и Высший Родовой Дар… вызовут его в столицу, ко двору показаться, все-таки Высший Родовой не каждый день проявляется. Вызовут ко двору, а там он и останется. С его характером — очень быстро на дуэль нарвется с кем-нибудь, кого Родовой Дар такого уровня не смутит.