Вспотел, наверное. Жарко все-таки.

— Ну, ты же у нас бард. — немного хрипло произнес принц, осторожно погладив Ванессу по белокурой макушке. — А что за бард без музыкального инструмента, правда?

— О! А хочешь я тебе сыграю? — полурослица, отскочив от Ника, двумя быстрыми движениями вытерла рукавом слезы и с надеждой посмотрела на товарища.

Он не смог ей отказать.

Горделиво подняв голову, Ванесса взяла флейту двумя руками и поднесла к лицу. Инструмент был ей немного великоват, но не настолько, чтобы на нем нельзя было играть. Расположив пальцы особым образом, женщина глубоко вдохнула, коснулась губами торцевого отверстия и…

Звук получился такой, словно двое алкашей решили отжать кота, опрокинувшего кувшин браги, и теперь выдавливали из его шерсти последние капли хмельного напитка.

— Вообще я больше по лире, ну или лютне. — ничуть не смутившись, заявила кендер. — Но я научусь! Честно-честно! Вот прям щас пойду и начну тренироваться на ком-нибудь!

Поняв, о чем идет речь, Никаниэль хотел было ее остановить, но та уже скрылась среди еще не убранных к отъезду шатров.

— Спасибо, Никано-о-о… — донеслось как будто с другого конца лагеря.

Так-с. Теперь нужно, чтобы никто не связал мучающего котов кендера и того кто подарил ей инструмент этих пыток. Не то у Черных Соколов внезапно может стать на одного штрейса меньше.

Впрочем, оно того стоило.

Спать Никаниэль лег с счастливой улыбкой на лице.

Малем с остальными вернулись лишь под самое утро. Хотя вернее будет сказать, что их вернули. Едва способных переставлять ноги мужчин притащил Шазшаз и сгрузил возле разводившего костер Ника. После чего, покачиваясь, направился к себе в палатку.

Судя по всему, Никаниэль был прав, и, прикупив себе обновки, бойцы отправились это дело обмыть. На полноценную броню денег у них явно не доставало, но зато удалось приобрести наручи, поножи и шлемы. Только хватило, видимо, не всем и наемники распределили элементы доспехов по мере необходимости, а может и просто разыграли.

Причем варвару из этого списка ничего не досталось, но у него принц заметил новые роскошные ножны, в которые тот убрал свой трофейный двуручник с волнистым лезвием.

Кое-что перепало и Нику. С немалым трудом сумев сесть, Соколы торжественно вручили ему кожаный шлем темно-коричневого цвета. Из их сбивчивого объяснения Никаниэль понял, что он купили его в складчину. Причем, судя по форме способной защитить даже уши и щеки, принц догадался, что инициатором стал именно Малем.

Ник не успел сказать другу, что у него снова отросли свойственные эльфам заострения ушных раковин, но тот, похоже, обратил внимание на намотанную на голову тряпку и сделал правильные выводы.

Никаниэль с благодарностью принял шлем, хоть и имел на этот счет другие планы. За время своего путешествия, с него столько раз слетали шляпы и капюшоны, что проще было обходиться вообще без них. Особенно очевидным это стало после ухода из Тики, когда необходимость закрывать уши вообще пропала.

Однако вопрос вновь стоял ребром, и необходимо было его как-то решать. Причем, желательно, побыстрее.

Позавтракав и оставив товарищей отходить после ночной попойки, принц залез к себе в палатку, зашнуровал изнутри пару завязок, чтобы поплотнее закрыть вход, и призвал небольшого светляка. В тусклом магическом свете он посмотрелся в отражение на плоскости клинка Люминистилла.

Конструкция на голове определенно не внушала доверия. Откинув ее в сторону, Ник провел пальцами по кончикам ушей. Он, конечно, надеялся, что по возвращении в Эльфхейм жрецы смогут их восстановить, но не думал, что это произойдет так скоро.

Впрочем, у него была возможность это исправить даже не прибегая к помощи ублюдков вроде Винфри Тэльмонда.

Прямо сейчас.

Артефакт шинкацу.

Казуран при его помощи мог перевоплощаться полностью, принимая облик маленького полугоблина по имени Кранк. Другим расам подобные метаморфозы недоступны, но Нику много и не надо — всего лишь чуть-чуть подправить уши.

Сосредоточившись, Никаниэль оборвал поток маны тянувшийся от кольца к глазам, и в его отражении карий цвет вновь сменился на привычный золотой. После этого эльф создал новый канал, соединяющий уже артефакт с ушами.

Действуя, как и раньше, он мысленно представлял необходимые изменения, на манер эльфийской магии формируя их из разлитой вокруг силы, и примерял их на себя словно маску. С глазами это хватало. А с ушами? В отражении уши действительно превратились в человеческие, однако на ощупь они все еще оставались прежними.

Не годится. Казуран ведь менялся не только внешне. Он трансформировал свое тело физически. И обещал, что Ник тоже так сможет, пусть и всего с одной единственной деталью.

Вновь напрягая воображение, принц развеял неудачную попытку и начал заново, на этот раз вместо маски представляя, как он лепит из собственных ушей другую форму. Будто из глины. Для этого потребовалось гораздо больше маны. Но, к счастью, вокруг ее плескалось в избытке, да и заметно прокачавшиеся за время путешествия по королевствам магические каналы позволяли творить и не такое.

Кончики ушей защипало, словно они обгорели на солнце, и, еще не открывая глаз, Ник понял, что ему удалось. И в отражении, и на ощупь уши выглядели точь-в-точь как человеческие. Вот только получились они слегка неровными — все-таки навыками скульптора он не обладал — но зато заподозрить в нем эльфа стало еще сложнее. С поверхности клинка смотрел обычный человеческий юноша.

Правда кое-какие черты лица показались Нику как будто бы чужими. Вроде что-то неуловимо изменилось… Но он списал все на искаженное отражение. В конец концов, это всего лишь меч, пусть и волшебный, а никак не настоящее зеркало.

На следующий день, в районе полудня, как и планировал капитан Мейсис, Черные Соколы двинулись в путь. Нельзя сказать, что проводить их вышла половина Шадинала, но толпа получилась внушительная. Некоторые женщины плакали, прижимая к груди детей. Насколько понял Никаниэль, за время пребывания возле города некоторые наемники успели жениться и завести семьи. Вот только не все приняли решение забрать супругу с собой.

На самом деле, странным был не факт того, что мужчины практически бросили спутниц жизни на произвол судьбы, а то, что многие их с собой взяли. Причем, судя по возрасту отправившихся с отрядом детей, родились те отнюдь не в Шадинале, а задолго до прибытия Соколов в город.

Вообще, Ник представлял себе наемников, как небольшой сплоченный отряд. Легкий, маневренный, быстрый. Верхом на лошадях они переезжают с места на место в поисках достойного нанимателя с тугим кошельком, нигде надолго не задерживаясь. И, по словам Малема, большинство отрядов, за небольшими отличиями, так и выглядели.

Но тут Черные Соколы вновь выбились из общих рядов.

Отъехавшая от города вереница больше напоминала караван торговцев, чем военную организацию. Множество крытых повозок, запряженных лошадьми, тянулись одна за другой, перевозя женщин, детей, шатры и другие вещи отряда. Сами же воины шли пешком с двух сторон от колонны.

Кроме того, следом за наемниками выдвинулись маркитанты, проститутки и различные представители других профессий. Прямо как за настоящей армией. Только маленькой. По прикидкам Никаниэля Мейсис мог разом отправить в бой около шестидесяти мужчин.

И это только те, кто были в лагере на момент отбытия. Насколько успел понять Ник, Черные Соколы редко вступали в бой единым фронтом, чаще всего формируя небольшие группы для определенных миссий. И часть из них как раз была на заданиях.

Сосчитать же офицеров труда не составило. Каждому, включая едва успевшего получить должность штрейса принца, полагалась лошадь и личный слуга из числа детей наемников — для ухода за животным. Поэтому Никаниэль с легкость определил, что сейчас вместе с основными силами в путь выступило всего девять обличенных властью бойцов.