Кора кивнула, выкрутила кондиционер на минимальную температуру и вывела свой верный пикап на трассу.
Глава 2
Джейс
После того, как хозяин стал убивать его на заправке, Джейс пару раз с удивлением почти что выныривал из глубин небытия. Он был жив, и это расстраивало. Он хотел, чтобы все закончилось, был уже готов к этому. Слабо работающий мозг не мог найти смысл в происходящем. Почему прохладно, ведь раньше было жарко? Он внутри машины? Почему на хозяине шляпа? Хозяин не носит шляп. И клетчатых рубашек. На этом глупом бессвязном наблюдении силы закончились.
В следующий раз он пришёл в себя от боли. Его кто-то тянул из машины, вокруг были какие-то незнакомые голоса, но слова проходили мимо, лишённые смысла. Кто-то командовал. Женщина. Снова рядом шляпа и клетчатая рубашка. Это не хозяин, это незнакомая женщина, раздающая указания властным тоном. Дыхание перехватило от боли и зноя. Опять блаженная чернота.
Кора
Кора устало спустилась на кухню. Консуэла, она же Конни, уже успела накормить всех рабочих и сейчас занималась заготовками на следующий день. Её дородная коренастая фигура, облаченная в цветастое платье, внушала спокойствие и уверенность, что все будет хорошо. Смуглые руки с короткими крепкими пальцами ловко месили тесто и резали овощи. Всё у нее спорилось да ладилось, и, если честно, кухня, где безраздельно царствовала Конни, была сердцем этого дома.
— Конни, мне что-нибудь оставили или эти троглодиты все сожрали? - усмехнулась Кора, садясь за большой стол.
— Конечно, m'hija*, разве я оставлю тебя голодной? - всплеснула руками женщина, не оставлявшая тщетные надежды откормить Кору, как поросеночка. Кора улыбнулась.
На столе тут же, будто сами собой, появились приборы, тарелка, миска с острым наваристым чечевичным супом, блюдо с остатками энчилады, блюдо с бережно отложенными для хозяйки хрустящими такитос, тарелка с тонко нарезанными кусочками брискета, плошки с салатами из зелёных овощей, множество маленьких чашек с соусами. Под конец на стол гордо водрузился большой запотевший кувшин с домашним лимонадом и объёмный стакан.
С первой же ложкой горячего острого супа Кора почувствовала, как оживает. Кровь забегала по венам, в мир вернулись краски, проснулся зверский аппетит. Конни с удовлетворением наблюдала, с каким энтузиазмом её любимица поглощает еду и лишь через несколько минут поинтересовалась:
— Ну что там с твоим болезным?
— Обмыли, устроили в маленькой гостевой спальне, - пожала плечами Кора. - Много ран и ушибов. Очень много старых шрамов. Вроде, руки-ноги не сломаны, но эта сволочь так била ему морду, что вполне может быть сотрясение. Еще возможно, с рёбрами не порядок, там гематома жуткая, но хрипов я не слышу. Скажи ребятам, чтоб пока аптечку и инструмент не уносили. Не хочу далеко бегать каждый раз.
— Врача будешь вызывать? - врача местные фермеры вызывали редко. Долго ждать, да и счёт огромный. Все, что могли, делали сами, что для людей, что для скотины.
— Может, и придётся.
Конни кивнула, но её чёрные, как маслины, глаза были полны скепсиса. Она-то знала, что у Коры нет ни времени, ни лишних средств, чтоб тянуть с того света полумертвого раба. От которого ещё неизвестно, будет ли толк даже от здорового. Но спорить с девушкой, которую она ласково называла дочкой, Консуэла не стала.
С тех пор, как Кора вернулась домой, она вроде бы и жила, и действовала, как надо, но... не до конца. Словно вся её работа и забота о тех, кто жил и трудился на её ферме тщательно укрывали что-то очень глубоко запрятанное. Это мог заметить лишь человек, хорошо её знавший, а Конни знала Кору уже очень давно. Кора работала много и честно, её забота была искренней. Но Конни видела, что она использует все это для бегства от чего-то внутри себя. Может, странный внезапный поворот событий - как раз то, что надо её девочке?
— Делай как считаешь нужным, m'hija. Мы тебе все поможем, ты же знаешь, - сказала, наконец, Конни, радуясь яркой улыбке, полученной в ответ. - Иди спать, а я ещё тут покручусь да заодно присмотрю за твоим подопечным. А то знаю я тебя, будешь там торчать и не отдохнешь!
— Да, мэм! - шутливо взяла под козырёк Кора.
И все же по пути в свою спальню она заглянула к своему неожиданному приобретению. Парень лежал на кровати мертвенно бледный и до жути похожий на труп. Дыхание было тихим и слабым. Его укрыли одеялом по грудь, уложив руки поверх покрывала, вдоль тела. Кора для себя отметила, что мускулатура обеих рук развита одинаково. Не характерно, обоерукие люди встречаются редко. Парень остался без майки и было заметно, как выпирают острые ключицы, свидетельствующие о крайнем истощении. Грудь, плечи и руки были мускулистыми, но слишком худыми. Это тело заставляли работать на износ, лишая нужных для этого ресурсов. Глупо, жестоко и бессмысленно.
Хоть Кора и не была противницей рабства, особенно после обретения своего огромного фермерского хозяйства, бессмысленную жестокость она не принимала. За техникой в хозяйстве нужен уход, иначе из-за постоянных поломок и ремонтов работа встанет, а хозяйство разорится. К скоту и к земле тоже необходимо относится бережно и разумно. Выжми все до капли сразу, скоро останешься ни с чем. Работник, с которым обращаются справедливо, будет лучше и дольше трудиться и меньше болеть и бунтовать. Кора была женщиной прагматичной и трезво мыслящей. Ей не нужно было самоутверждаться на безответных рабах. А вот в более цивилизованном обществе это, похоже, крепко вошло в моду.
На запястьях раба были свежие следы от пут, стерших кожу до мяса. Сейчас их закрывали бинты, но Кора видела, что эти раны лежали поверх прошлых, уже ставших шрамами. Ошейник тоже временно сняли, он не был электронным и избавить от него шею раба было легко. Под ним также обнаружились повреждения. Причем, ошейник не был слишком тугим, синяки и ссадины от него можно было получить, только если на нем вешаться. Кора сомневалась, что раб добровольно проводил подобные эксперименты.
Она подошла к постели и осторожно взяла правую кисть мужчины. Костяшки ободраны и сбиты. Он дрался много, часто и совсем недавно. А вот характерная огрубелость подушечек большого и указательного пальцев наводили на подозрения. Ничего, у неё ещё будет время задать ему несколько вопросов.
Кора неохотно подняла глаза туда, где должно было быть лицо. Вместо него сейчас на подушке лежало бело-красно-черное месиво. Понять, какими чертами изначально наградила его природа, было невозможно. Лишь одной разгаданной загадкой стал цвет коротких, под ёжик стриженных волос. Под грязью и спекшейся кровью они оказались темно-блондинистыми. Приятный основной светло-коричневый цвет разбавляло тёмное золото выгоревших на солнце кончиков.
На правах хозяйки Кора осторожно запустила пальцы в волосы раба. Ладонь приятно щекотало, а торчащие иголочками влажные волосы оказались мягкими и шелковистыми. Её ненавязчивое прикосновение не могло вызвать ответной реакции. Но в течение трех суток после покупки ей необходимо явиться в мэрию, чтобы перебить чип и зарегистрировать сделку. И как она это сделает, если он в таком состоянии? Ладно, сейчас все равно ничего не решишь, остаётся только переждать ночь. С этим Кора и ушла к себе.
Исп. - дочка, ласковое обращение
Глава 3
Джейс
Он осознал, что жив, когда попытался пошевелиться и все тело пронзило дикой острой болью, словно внутри него что-то взорвалось. Прострелило одновременно голову, позвоночник, ребра, да все вообще! Джейс замер, не смея стонать, осторожно пережидая, когда боль схлынет.
Кругом было тихо. Пахло непривычно - свежим бельём, деревом и чистотой. Под ладонями он ощутил мягкую гладкую ткань, под ней прощупывался упругий матрас. Не понимая, где он и что происходит, Джейс попытался открыть глаза. Левый тут же отозвался огненной болью, пришлось пытаться открыть только правый. Сначала все плыло в мутном тумане с белыми точками, а потом Джейс смог рассмотреть потолок. Совершенно незнакомый деревянный потолок с тёмными балками. Судя по освещению, очнулся он в предрассветных сумерках. Большая луна уже ушла за горизонт, мир освещался тусклый светом Малой. Дом, чей бы он ни был, спал крепким сном. Джейс осторожно стал напрягать разные группы мышц поочерёдно, оценивая свои повреждения. Его трясло мелкой дрожью, он чувствовал жар, боль от травм и ломоту в костях, и тем не менее начал шевелиться.
