Мне страшно взглянуть на Муромцева, и я сижу, опустив глаза. А если он подумает, что я просто преследую какие-нибудь свои цели, а на самом деле прожжённая шлюха? Не должен, но… что я вообще понимаю в мужчинах? Судя по своему печальному опыту — нихрена я не понимаю.

— Мари, — голос шефа звучит странно, и я вся сжимаюсь. — Посмотрите на меня, пожалуйста.

Заставляю себя поднять голову.

— Мари, вы ведь знаете, что я вас никогда не обижу? — фраза звучит как-то знакомо, но я настолько не ожидала это услышать, что у меня рот открывается от удивления. Вот только Илья Сергеевич смотрит очень внимательно и совсем не шутит, и… явно ждёт моего ответа!

— Да, знаю, — наконец произношу тихо и слабо улыбаюсь. — У вас для этого было множество возможностей, но вы ими ни разу не воспользовались.

— Каких ещё возможностей? — невероятно, но мужчина отвёл глаза и заёрзал на стуле.

— Ну как же! — удивляюсь. — Я с вами всю неделю наедине работала, у вас дома! А сегодня? Заснула у вас в машине!

— А-а, ну да, действительно, — что ему за шлея под хвост попала, что никак на месте не сидится?

Шеф и правда вскакивает из-за стола, как будто его там поджаривают снизу.

— Может быть, пойдём? Уже поздно, — ерошит волосы, — и Грэя надо покормить, погулять с ним.

— Вы что, его оставили без прогулки и без еды? — ахаю, — Да вы что, ведь времени уже… — подскакиваю, забыв, что на мне неудобные каблуки, тут же теряю равновесие, но Муромцев успевает подскочить ко мне и ловит меня в объятия.

Стоим. Молчим. Шеф не отпускает, прижимает к себе. А уютненько с ним вот так, хорошо, и пахнет от него вкусно, мне ещё в первый день этот парфюм понравился. Горьковатый такой запах, мужской. Чёрт, Мари, о чём ты думаешь?

— Я договорился с женой Николая, она его кормит и выводит ненадолго, — вдруг шепчет мужчина мне на ухо.

— А… Ага… — осторожно отстраняюсь, впрочем, из рук меня не выпускают, только слегка ослабляют хватку. Пытаюсь утвердиться на ногах, и одна из них тут же опять подкашивается. Каблук в ямку попал, чтоб его… Не успеваю и пискнуть, как начальник наклоняется и подхватывает меня на руки!

— И-илья Сергеевич, вы чего? — от испуга вцепляюсь ему в шею.

— Я ведь говорил, что эти каблуки травмоопасны!

— Зато туфли на шпильке сексуально смотрятся, — выдаю внезапно и тут же зажмуриваюсь. Кто бы мне язык укоротил, а?

Начальство издаёт странный звук и начинает целеустремлённо двигаться к стоянке, где стоит автомобиль.

— Я же тяжёлая! Поставьте, я сама пойду!

— Тяжёлая? — мужчина фыркает мне в волосы. — Да Грэй весит столько же!

— С чего вы взяли? — бурчу недовольно. — И когда это вы его таскали на руках?

— Не ворчите, — у кого-то подозрительно хорошее настроение.

Муромцев подносит меня к машине и аккуратно опускает на переднее сиденье.

— Снимайте эти сексуальные туфли, — а чего это голос у него так охрип? — и впредь надевайте что-нибудь менее… провокационное!

Эй, это он о чём?

Не успеваю спросить — шеф садится рядом, блокирует двери, но мотор не заводит, и поворачивается ко мне.

— Мари, вы ведь помните, что я вас не обижу? — я еле сдерживаюсь, чтобы не поёжится, и киваю. — Тогда ещё один вопрос! Как давно вы сменили ориентацию?

Всё, я попала!

Марина

— Почему вы решили, что я её сменила? Может, она у меня всегда была… неправильная, — я отчаянно соображаю, что сказать, чтобы это выглядело естественно. Вот нельзя мне врать! Нельзя! Или надо как следует продумывать легенду! А я с какого-то перепугу решила, что раз Муромцев вопросов особо не задаёт, значит, так и дальше будет! И расслабилась… идиотка!

— Вы же сами говорили мне, что бывали с мужчиной.

Точно, говорила. Молчу и смотрю вперёд сквозь лобовое стекло, не видя ничего перед собой. Может, он самостоятельно какую-нибудь версию придумает? А я подтвержу… подтвердю… короче, соглашусь!

— Давно, — наконец выдавливаю из себя.

— Давно что?

— Давно сменила.

Ну хватит, пожалуйста, замолчи!

— Давно — это сколько по времени? — шеф не отстаёт.

— Ну, знаете, время — понятие относительное… — тяну медленно. — Года три назад, наверное…

— Мари, — Муромцев подаётся ближе ко мне, а я вжимаюсь в сиденье. — Вы ведь врёте сейчас. Интересно, почему?

Почему-почему! Тоже мне, нашёлся любопытный.

— А почему вы спрашиваете? — произношу, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Хочу понять, у меня есть хоть какой-то шанс?

— Шанс на что? — круглыми глазами смотрю на начальника.

— На то, чтобы вы увидели во мне мужчину.

— Спасибо, мужчину в вас я и так уже видела!.. Ой, я не то хотела сказать! — я закрываю лицо руками. Тишина пугает, поэтому медленно раздвигаю пальцы, выглядывая между них.

Муромцев держится руками за руль, и вид у него такой, как будто он головой о баранку хочет побиться.

— Илья Сергеевич, вы простите, пожалуйста, — несмело протягиваю руку и касаюсь его рукава, — я когда нервничаю, всякую чушь несу.

— Вы меня боитесь? — он разжимает руки, снимает их с руля.

— Н-нет, то есть, не вас, я… в целом…

— Мужчин боитесь?

— Ну… — неловко пожимаю плечами, — опыт у меня не то чтобы удачный, сами понимаете.

— Я вам неприятен? — теперь он смотрит прямо мне в лицо.

— Нет, совсем нет, — говорю тихо.

Ага, и это я ещё преуменьшила. Знал бы он, как я на него облизывалась… Чисто эстетически, конечно! Ох, врать сама себе я тоже та ещё мастерица.

— Ну что ж, — Муромцев заводит машину и трогается с места, — пока мне достаточно и этого.

То есть как это достаточно?

Илья

Господи, ну и любовь мне досталась… с такими тараканами, что впору дустом обсыпаться, или чем там их травят.

Весь день я сомневался, но всё же последовал совету Маруси, как она попросила её называть. Девушка сказала, что лучше всего с Мари сработает откровенность и честность. Сама она врать абсолютно не умеет, у неё всё на лице написано, вот и с ней надо так же. В любви признаваться, естественно, не собирался, это бы её только напугало — но, скажем так, намерения обозначил. Хотя Мари, конечно, в своём репертуаре…

После моего финального заявления девушка притихает, и я не решаюсь нарушить молчание. Вот любопытно, что у неё в голове сейчас происходит? Как она вообще восприняла мои слова? И не спросишь, не поторопишь, придётся в час по чайной ложке двигаться, чтобы не спугнуть.

Довожу своего эльфа до дома, торможу перед самым подъездом. В сотый, наверное, раз кошусь на её ноги и вздыхаю. Донести бы её до квартиры… и там с ней и остаться. А ещё лучше заблокировать опять к чертям двери и увезти её к себе…

Не даю себе додумать, что было бы дальше, а то передвигаться не смогу. Встряхиваюсь, нужно помочь ей дойти до подъезда — как бы на этих шпильках она себе ногу не сломала.

— Мари, давайте я вам помогу…

— Зачем?

Она отстёгивает ремень, скидывает с ног туфли, становится на сиденье коленками и тянется назад.

Из головы моментально улетучиваются все более-менее разумные мысли. Да она… она… издевается надо мной! В ступоре смотрю на маленькие ступни, ползу вверх взглядом и в небольшом разрезе сзади вижу кусочек кружевной кромки чулка. Меня накрывает в ту же секунду — ощущение такое, как будто дали под дых и одновременно по голове. А эта зараза как ни в чём не бывало разворачивается, держа в руках свою обувь. С трудом соображаю, что на заднем сиденье действительно лежал пакет, в который в магазине сложили её офисную одежду.

Мари, пыхтя, натягивает ботинки и довольно смотрит на меня. Правда, выражение на лице тут же сменяется на встревоженное.

— Илья Сергеевич, что с вами?

Она ещё спрашивает… Со мной самый грандиозный стояк, который когда-либо случался в моей жизни. Остаётся только надеяться, что за полами пиджака не заметно.

— Вам плохо?

Нет-нет, только не это! Она тянется вперёд, но я перехватываю её руку, не позволяя ей меня коснуться. Уж не знаю, что она собиралась сделать — лоб пощупать, наверное, но я и так с трудом сдерживаюсь.