— Я косяк в программе исправляла, вот и наслушалась, — на заднем плане раздаётся недовольное детское лопотание и сразу следом пронзительный крик.

Вздрагиваю, отнимая телефон от уха.

— Что там у тебя? — спрашиваю подругу, которая пытается урезонить сына.

— Я забрала у него ложку, — судя по возне в трубке и пыхтению, Маруся берёт Матвейку на руки.

— Зачем? — недоумеваю.

— Затем, что вся кухня уже в чёртовом кабачке и вонючей цветной капусте! — рявкает подруга, и я не могу сдержать смех.

— Смейся-смейся, — она хочет что-то сказать, но в трубке очередной раз раздаётся грохот, треск, и связь прерывается.

Кладу телефон рядом и откидываюсь на кровать. Маруся перезванивает через десять минут.

— Представляешь, он телефон у меня вытащил и швырнул на пол! Хорошо, не разбил!

— Давай забегу к вам после обеда? — вслушиваюсь в вопли Матвейки на заднем плане.

— Отлично, жду!

— Аньке не звонила?

— Она на сутках сегодня. Матвей, нет, положи сейчас же! Мари, мне пора, — торопливо произносит подруга и отключается.

Днём я выкарабкиваюсь из кровати и, одевшись потеплее, топаю к Марусе. Когда уже закончится этот холод?

Потом мы вдвоём возимся с Матвеем, который капризничает после дневного сна, выходим немного прогуляться, ужинаем вместе. Подруга пытает меня насчёт отношений с боссом, смеёмся, когда я рассказываю, как умудрилась пройти собеседование и как работала эту неделю. В общем, тихие, спокойные, семейные посиделки.

Время подходит к восьми часам, когда я, наконец, собираюсь домой. Пока иду, соображаю, что дом подруги расположен примерно посередине между моим и тем, где живёт начальник. Интересно, как он сегодня? Вчера ведь вернулся мокрый, замёрзший… Не знаю, зачем, но я даже специально делаю небольшой крюк и заруливаю в парк. Тут же вспоминается, как вела вчера Грэя домой, мыла и вытирала. До чего умный пёс — сам лапы поднимал и подставлял!

Стоило подумать о нём, как из-за поворота показывается знакомая фигура с собакой на длинном поводке. Грэй подскакивает ко мне, виляя хвостом, и я треплю его за ушами.

— Добрый вечер, Илья Сергеевич, — поднимаю глаза на начальника, но улыбка тут же сползает с губ.

Мужчина бледен почти до синевы и не успевает поздороваться в ответ, как разражается жутким и отлично мне знакомым лающим кашлем.

Марина

— Илья Сергеевич, вам нельзя гулять в таком состоянии! — я с сочувствием смотрю на заболевшего начальника.

— Грэя выгуливать теперь некому, Николай в больнице, — хрипло произносит шеф и морщится, потирая горло.

— Как он?

— Жить будет, Катерина звонила, благодарила, говорит, всё будет хорошо.

— Почему вы не позвонили мне? — чувствую, что начинаю сердиться, ну что за безобразие — ходить по холоду в таком состоянии. — В конце концов, я ваш личный помощник! Давайте я с Грэем пройдусь!

Муромцев с сомнением смотрит на меня, но я решительно тяну на себя поводок.

— Давайте-давайте, мы немного прогуляемся, ничего не случится — с таким-то защитником рядом, — с улыбкой смотрю на собаку, но тут же опять перевожу серьёзный взгляд на шефа. — А вы идите домой, я Грэя приведу через полчасика.

Начальство наконец вняло голосу разума в моём лице и отправилось в тепло, а мы с пёселем пошли в парк. Погуляли, побегали за палкой, нашли собачью площадку — правда, Грэй наотрез отказался идти на специальный собачий тренажёр — подниматься по ступенькам. Ещё и смотрел на меня с таким скептическим выражением на лице, то есть на морде, дескать, «с чего бы мне туда тащиться?»

В общем, я поняла, что не зря в детстве хотела собаку! Вот уж точно — с ним лучше, чем с человеком.

Возвращаемся к дому, завожу Грэя в квартиру и тут же иду с ним в ванную, мыть лапы. Муромцев в коридор не выходит, может, заснул? Стараясь делать всё тихо и быстро, отмываю и вытираю пса, а затем, поколебавшись, всё-таки иду проверить болеющего начальника.

Шеф обнаруживается в спальне, на кровати — одетый и под одеялом. Подхожу ближе и понимаю, что всё плохо.

— Илья Сергеевич, — зову его, — я привела Грэя.

— Спасибо, — голос хрипит и тут же срывается.

— Вам срочно нужен врач, — говорю встревоженно.

— Не выдумывайте, — он ещё спорит. — Это всего лишь простуда.

— Я же слышу, у вас сильные хрипы, — не отстаю от мужчины. — Это не простуда, можете мне поверить! Это как минимум бронхит! Можно? — протягиваю руку и касаюсь лба. — Да у вас же температура высоченная!

Пальцы и правда будто обжигает. Не меньше тридцати девяти, а то и выше!

— Я уже выпил таблетку, — Муромцев кивает на столик, где я вижу обычное всем известное жаропонижающее.

— Вам бы пить побольше, давайте, сделаю вам чай? — что-то я сомневаюсь, что таблетки ему помогут, и не хочу пока уходить.

Шеф только кивает, продолжая лежать с закрытыми глазами. На кухне я нахожу заварку, готовлю чай, прислушиваясь к кашлю, который то и дело доносится из комнаты.

Приношу в спальню чай, но начальник не торопится пить. Нет, нельзя его сейчас бросать, как бы хуже не стало.

— Илья Сергеевич, давайте я скорую вызову, а? — говорю просительно.

— Не вздумайте!

— Да чего вы?..

— Уволю! — скрипит начальство, и я замолкаю.

Ухожу в соседнюю комнату, сажусь рядом с Грэем, который лежит на своей лежанке.

— Такой же упрямый, как и ты, — шепчу псу, поглаживая его по голове.

Спустя полчаса опять заглядываю к Муромцеву.

— Шеф? — зову тихонько. — Как вы себя чувствуете?

Мужчина не отвечает, и я подхожу поближе. Заснул что ли? Аккуратно щупаю лоб — такой же обжигающий, Муромцев вдруг, тихо застонав, дёргается, закашливается, но глаз не открывает.

— Илья Сергеевич? — испуганно повышаю голос.

Ноль реакции. Чёрт, неужели в бессознанке?! Слегка трясу его за плечо, зову опять, но мужчина по-прежнему не реагирует. Начинаю метаться по квартире, ломая руки. Что делать-то? Смотрю на часы — времени уже одиннадцать, хватаю телефон и набираю Аню. Маруся говорила, она сегодня на суточном дежурстве, но, может, мне повезёт?

Первый звонок — мимо. На второй раз, слава богу, в трубке щёлкает.

— Мари, мне некогда! — Аня говорит резко, но я не обижаюсь, она всегда такая, когда на работе.

— Анечка, у меня беда! — пытаюсь зацепить подругу, которая, естественно, сразу настораживается.

— Что случилось? С Алинкой что-то?

— Анют, у меня тут мужчина без сознания валяется! — говорю торопливо.

— Откуда у тебя мужчина взялся? — удивляется подруга. — Ещё и без сознания?

— Мой босс. Ань, похоже, у него сильный бронхит, температура высоченная, задыхается, а сейчас я его зову, а он не реагирует толком, как в забытьи лежит.

— Вызывай скорую! — рубит подруга, и я понимаю, что она права, вот только…

— Ань, он пригрозил меня уволить, если скорую вызову, — говорю и понимаю, как глупо это звучит.

— Что за детский сад? — возмущается она и тут же произносит в сторону: — Я сейчас подойду!

— Анечка, миленькая, — отчаянно шепчу в трубку, — а если это пневмония?! Слушай, ты можешь вырваться и забежать хоть на минутку? Я оплачу такси!

— Спятила? — Аня, прикрыв трубку рукой, отдаёт кому-то какое-то поручение, и опять шипит, — я на суточном дежурстве! Меня Добрынин убьёт, если я куда-то уйду… И будет абсолютно прав, — ворчит недовольно.

Про Добрынина я в курсе — он главный хирург отделения и порядочная сволочь, по мнению самой Ани, но сейчас мне не до него.

— Анют, что мне делать-то?

— Не ерунди и вызови скорую, — припечатывает Аня.

— А если он меня и правда уволит?

— Если сдохнет, всё равно работу потеряешь, — подруга неумолима.

— Чёрт-чёрт-чёрт…

— Так, ладно, не причитай, — в трубке становится потише, видимо, Аня зашла в кабинет, — у меня идея. Давай рысью домой, у тебя там куча лекарств ещё от мамы осталась. Звонишь мне, перечисляешь, что есть — может, найдём что-то подходящее.