А н о м а л и я. Какие по радио трогательные письма передавали — от юных пионеров!
Ш и ш м а н. У меня вопрос!
Т о п у з о в. Сам на него и ответь, Шишман! На перебивай меня.
Ш и ш м а н. Не могу я ответить. Зачем Йоте впадать в состояние невесомости?
Т о п у з о в. А кто должен впадать? Дом престарелых? Скажи, Йота, ты согласна?.. Видишь, Шишман?
А н о м а л и я. Товарищ Топузов, а нельзя здесь на потолке нарисовать ангелов? В натуральную величину.
Т о п у з о в. Нельзя, потому что неизвестно, какая у них натуральная величина, и нас могут обвинить в искажении объективной действительности… А ты-то чего улыбаешься, Тракторов? Ты-то по крайней мере человек скромный.
Т р а к т о р о в. Как чего? Радуюсь.
Т о п у з о в. Это другое дело. А то есть ехидные люди, которые так улыбаются, что не поймешь, радуются они или насмехаются.
А с п а р у х (себе под нос). Я, например.
Т о п у з о в. А ты, Аспарух, чем займешься?
А с п а р у х. Я бы мог по столярной части. Клетки сколотить, к примеру.
Т о п у з о в. Клетка — это тюрьма.
Г е н а. Да и птиц уже не стало.
Т о п у з о в. А почему? Потому что нету гнезд. Не клетки — гнезда нужны.
А с п а р у х. Сделаем гнезда.
Т о п у з о в. И тогда птицы снова прилетят сюда.
Т р а к т о р о в. Один я остался без всякого дела.
Т о п у з о в. Я что-то устал, Тракторов… но дело я тебе подыщу. Благородное и гуманное. В начале осени организуем встречу с нашими близкими, детьми, сестрами, братьями… Устроим концерт самодеятельности. Литературно-музыкальную программу организуем… А сейчас перейдем к нашей основной задаче. Входи, Шабан!
Появляется Ш а б а н. Он в противогазе, нагружен огнетушителем, лопатой, киркой, фонарем, ведром.
Визг. Затемнение. В темноте что-то падает. Свет зажигается. На сцене никого, кроме Й о т ы. Она в противогазе. Входит Ш а б а н.
Ш а б а н. Где противогаз взяла?
Й о т а (объясняет: «Отсюда, из шкафа…»).
Входит Т о п у з о в.
Ш а б а н. Ты зачем казенное имущество трогаешь, а? Ведьма старая! Я за него перед товарищем Топузовым отвечаю! Тебе это известно? Убью на месте! (Бьет ее по щеке.)
Йота падает, лежит на полу не шевелясь.
(В испуге склоняется к ней, потом, выпрямившись, замечает Топузова.) Пришиб я ее…
Топузов склоняется над старухой, щупает пульс.
Ш а б а н. Что ж теперь будет, товарищ Топузов?
Топузов молчит.
Товарищ Топузов, ведь я из-за вас!
Топузов бросает на него суровый взгляд.
Давайте скажем, что она сама упала.
Топузов молчит.
Товарищ Топузов, я нацменьшинство!
Йота медленно приподымается.
Й о т а. За что ты меня, Шабан?
Топузов и Шабан отшатываются в изумлении: она заговорила!
За что ты меня ударил? (Сама не может поверить тому, что к ней вернулся дар речи.) За что ты меня ударил?
Ш а б а н. Тсс!
Т о п у з о в. Заговорила!
Й о т а. Заговорила, верно? Я заговорила! Заговорила!.. Товарищ Топузов, вы ведь слышите меня?
Т о п у з о в. Слышу, Йота!
Й о т а. Я заговорила!.. Спасибо, Шабан!.. Шабан, братец ты мой, спасибо тебе великое!
Ш а б а н. Тсс!
Й о т а. Я заговорила! Спасибо, брат.
Ш а б а н. Тсс!
Й о т а (кричит). Соседи! Люди! Я заговорила! Слышите?
Один за другим вбегают обитатели дома, ошеломленно смотрят на Йоту.
Й о т а. Вы слышите? Я говорю! Ведь вы меня слышите? Шишман, ты меня слышишь? Я тебе говорю! Аномалия, Величка! Все здесь? Тракторов, ты не ругайся… Я заговорила! Мне хочется говорить… Люди! Ведь столько лет… Журналисты, футболисты, оптимисты, карьеристы — все говорили. Одна я молчала. Копила в себе боль, копила слова, только произнести не могла. Сколько я золота скопила за эти годы!
Т р а к т о р о в. Какого еще золота?
Й о т а. Молчание, Тракторов, и есть золото. Все знают, а ты нет. Не заговори я, так бы никогда не узнал. Скажи спасибо, что я заговорила. Не согласен? А ты поспорь со мной, поспорь. Миновало то времечко, когда со мной можно было спорить! Руки прочь от Ливана! Свободу народам Африки! Дорогу большой химии! Все на защиту окружающей среды!
К ы н ч о. Остановись на минуту!
Й о т а. Попробуй останови меня! Я сама остановиться не могу, а ты меня остановишь? Как же! Сейчас даже овцы чуть заблеют в горах, пастух им сразу: «Чем недовольны? Вас на демонстрацию мод поведут, в отеле «Хилтон» поселят!» Экология, симпозиумы… Реки по земле текут черные, как в «Божественной комедии» Данте Алигьери. У нас, мол, Миссисипи и Амазонки нету! Можно подумать, что Искыр и Марица есть! Ни одной речечки чистой не осталось! А за чистоту нравов боремся! Где мы эти нравы отмывать-то будем, а? В Искыре? Да там такая вонища, скотина не выдерживает, а тем более нравы… Но зато… искусство, Театральный институт, «Травиата», ансамбль камерной музыки… Да? Искусство, дескать, облагораживает. «Облагораживает»! Тьфу! Я и в молодые-то годы еле это слово выговаривала… Обворовали мы страну, вот что! Чья это страна, а? Не соседская ведь, собственная! Кто мы есть — клептоманы или борцы за мир? Худо мне, люди добрые, я-то ведь не «Балкантурист», у меня «уголок народного быта» в сердце, не в корчме. Поэтому буду говорить и говорить, пока все пробки не перегорят.
Пробки перегорают. На сцене темно.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Декорация та же, что и в первом действии, только сейчас в комнате появился «уголок народного быта». На почетном месте — кремневое ружье, коса и тележное колесо. Как и в финале первого действия, все обитатели дома на сцене. Й о т а продолжает свою речь.
Й о т а. Карьеристы! На каждом шагу, на каждом углу! За столом и под столом! Ползут и ползут, как улитки, лезут по веткам дерева государственного. Государство для них басни сочиняет, чтоб перевоспитать, а они ползут да про себя усмехаются, и пахнет после них всякой мерзостью. Заберется такая улитка на самую макушку — и, откуда ни возьмись, у нее крылья орлиные, раскинет она их и летит над учреждением. Помню, к нам в село орел прилетал, крылья огромнющие, так он бросался на тучи, чтобы беду отвести, хлеба от града спасти. А теперь над учреждением вьется орел-стервятник, учреждение дрожит как заяц, уши навострило, морковку грызет. И ведь не за жизнь свою дрожит, за морковку только… Выстроилось душ двадцать охотников, идут по полю кукурузному строем, как крестоносцы, сами лают — собаки уже осипли лаять зря, — а учреждение знай морковку грызет, у батареи греется, кроссворды решает и думает: «Пуля нас не возьмет, лишь бы под сокращение не попасть…» Нашего округа это не касается, говорит один округ и на соседний поглядывает, а соседний в затылке чешет и по телевизору многосерийный фильм смотрит выпуск за выпуском — так бы, кажется, и запустила в них чем потяжелее… Кто виноват, товарищ пароход? Докеры, отвечает пароход «Дерзкий», они меня не загрузили. Товарищи докеры, почему не загрузили пароход «Дерзкий»? Потому что завод груз не прислал. Товарищ завод, почему груз не прислал? Потому что другой завод детали не прислал. Товарищ другой завод, почему не прислал детали? Потому что пароходство не прислало пароход «Дерзкий». Товарищ пароход, почему не взяли детали? Потому что докеры их не погрузили… Товарищи докеры-ы-ы… От плановости не продохнешь. Но зато… Искусство, Театральный институт, «Травиата», ансамбль камерной музыки… Да? Искусство, дескать, облагораживает… Обворовали мы страну! Чья это страна-то?.. Чье государство?
